>:C
Название: Достичь желаемого
Автор: Жириновский
Пейринг: Флоран/Микеле
Рейтинг: NC-17
Жанр: ангст, драма
Предупреждение: ООС
Статус: завершено
От автора: последняя глава, глава здоровенная!
Часть 10
Мимо проносились люди в белых халатах, доносились обрывки фраз и разговоров, скрипели металлические тележки, звеня неисчислимыми инструментами, что блестели в рассеянном свете длинных матовых ламп, ввинченных в потолок. Стены узкого коридора, бледные и практически лишенные цвета, давили, сужались, концентрируя в одной точке все свое внимание. Запертые двери и темные стекла, оставленные без следа какой-либо жизни, отражали эхо голосов и гулких шагов, едва не сливаясь в слепой монолит.
Железная лавка надрывно простонала, скрипя и сетуя на свою позорную и полную однообразия участь. Флоран сложился, подался вперед, локтями упершись в колени и опустив голову на сцепленные пальцы. Бездействие насиловало, резало, разрывало на части, медленно и сильно, наслаждаясь своей нескончаемой силой, непомерно растягивая и неспешно уничтожая время. Оно, вязкое и равнодушное, хваталось за минутные стрелки, замедляло их меланхоличный ход, то и дело останавливая его, чтобы вновь и вновь проверять человеческую психику на прочность.
Холодный озноб, начав с позвоночника, расползался по всему телу, вгрызаясь в него своими мелкими острыми зубами, скалившимися от азартного удовольствия.
Зашевелившись, француз сжал пальцы в кулаки, с силой надавив ими на глаза сквозь опущенные веки, и надолго замер. Фантазия чертила неровные узоры, вспышками бросала пятна и в конце концов остановилась на безудержно мельтишащих черно-белых точках, отказавшись от цвета вообще.
Все силы уходили на то, чтобы не думать ни о чем, не чувствовать ничего, но одни и те же мысли снова и снова упорно накатывали сплошной стеной, не позволяя скрыться от себя.
Флоран зажал голову руками до боли в мышцах. Кровь толчками начала пульсировать в висках, заглушая звуки и внутренний голос, не умолкавший ни на мгновение.
Неприятные, настойчивые прикосновения ненадолго вырвали из созданной собственными домыслами реальности, вернув в настоящее. Француз отрешенно посмотрел на зовущую его девушку, не понимая ни слова из того, что она говорила. От затхлого больничного запаха кружилась голова, внутренности выворачивались наизнанку, но не было ни сил, ни воли подняться и выйти наружу, чтобы хотя бы сделать глоток свежего воздуха.
Было тревожно даже на мгновение покинуть серые двери реанимации, но тем не менее Флоран, сопровождаемый обеспокоенным и пристальным взглядом молодой медсестры, заставил себя подняться.
Свежий ночной воздух осторожно холодил легкие, играя с тонкой струйкой сигаретного дыма. Он медленно вился, поднимался и трепетал, то создавая своим телом странные вычурные фигуры, то разделяясь и ломаясь еще у самого своего основания. Одна за другой в голову просачивались странные и необъяснимые навязчивые идеи, не поддающиеся какой-либо логике, порожденные истязающим самого себя сознанием. Почти неподвижно стоящий у входа, Флоран упорно отгонял их, понимая, что каждый поспешный и необдуманный шаг мог обратиться лишь очередной - возможно, непоправимой - ошибкой.
Замерзшие пальцы выудили из кармана тонкий сенсор мобильного. Остальные имели право знать о состоянии Микеле, и француз короткой фразой оповестил их, не указав причины.
Через некоторое время стали мелькать фары автомобилей, выхватывающие овалами участки сухого асфальта, - в небольшой больнице собирались участники труппы. Каждый пытался на бегу узнать подробности, но, не получая ответа, скрывался в безлюдных коридорах.
Флоран молча курил, не возвращаясь и не покидая своего вымышленного поста, отвлекшись на вызванную суматоху. Легкие монотонно заполнялись табачным дымом, клубами срывавшимся с губ и незаметно растворявшимся, разочаровавшись в бессмысленности своего существования. Француз как никогда прежде четко ощущал биение собственного сердца, медленное, но сильное. Звук этих ударов вторился в голове пульсацией горячей крови, обжигавшей вены.
Лишь один этот стук, неравномерно смешанный с вытянутым сквозь сигаретный фильтр воздухом, заполнял внутреннюю пустоту. Она, похожая на черную дыру, засасывала в себя все чувства, ощущения, ничего не давая взамен и оставляя на их месте вакуум и горькую вину, которую несмотря на все усилия не удавалось опечатать и загнать в глубины подсознания.
Блеснул одним единственным своим глазом мотоцикл Мервана, взвизгнул и застыл почти у самого входа, подсвечиваемый сзади догонявшим автомобилем. Флоран отнял руку от лица, выпуская теплый серый дым через нос, закрыл глаза и повернулся навстречу скорым тяжелым шагам.
Резкий удар сбил с ног, неестественно громким звоном отозвавшись в черепе, затем смутно послышался спор, сопровождаемый яростными криками. Подоспевший следом Солаль пытался удержать объятого гневом Рима, начиная смутно понимать причины его злобы. Флоран медленно поднялся, стерев кровь со вновь кровоточащих губ и стараясь удержаться на ногах, затем выпрямился, разведя руки в стороны и смотря в глаза Мервана, и негромко, но четко произнес:
- Бей.
Время на мгновение замерло, прорезаемое направленным светом последнего приближавшегося такси. Солаль больше не видел нужды держать переставшего рваться в драку Рима. Тот опустил руки и, все же не выдержав этот странный, спокойный и прямой взгляд, отвернулся, быстро исчезая в дверях больницы, оттолкнув дремлющего на ходу медбрата. Следом, задержавшись буквально на пару секунд, устремился Солаль, недоверчиво обернувшись у самого входа.
Тлевшая в пальцах сигарета почти догорела, и Флоран, прикрыв ладонью слабый и неуверенный язычок пламени, зажег новую. Эта ночь постепенно становилась мучительно бесконечной.
***
Небольшая светлая комната заполнилась затекавшим сквозь прозрачное стекло светом. Микеле медленно открыл глаза, привыкая к естественному освещению и слепящей белизне, охватывающей практически все вокруг. Непривычная тяжесть в теле прижимала к чистым простыням, мешая подняться.
Итальянец зашевелился, пытаясь принять сидячее положение, и болезненно сощурился, случайно задев погруженную в вены левой руки иглу, приковывающую тонкой полосой трубки к мешку капельницы. Он покосился на замотанное бинтами запястье, тщетно стараясь пошевелить отекшими пальцами. В сознании урывками сплеталась память, показывавшая невеселый фильм с одержимыми своей же глупостью людьми в главных ролях.
Локонте провел ладонью по лицу, закрывая глаза, чтобы не видеть, не помнить совершенного отчаяния. Послышался шорох ткани, отвлекший от далеко не самых радостных мыслей.
Из-под скрученного из пледа кокона выбралась заспанная Маэва и, заметив удивленный взгляд пришедшего в себя итальянца, бросилась к нему, обхватив руками за шею и начав что-то сбивчиво лепетать. Микеле не слушал ее, радуясь лишь тому, что кто-то был рядом, и Маэва заметила это, потому просто улыбнулась, устало, слабо, но безмерно искренне.
- А Флоран? - Локонте старался выглядеть безучастным, но в голосе все равно заметно отпечатались тревога и волнение. Все время, пока Маэва рассказывала о том, что произошло, Микеле ждал лишь того момента, когда речь зайдет о Флоране, но девушка словно избегала этой темы, не упомянув о нем ни слова.
- Не знаю. Он не подходил к тебе, только стоял в дверях, а после ушел, - Маэва повела плечами, словно ей было неприятно об этом говорить. - Дома его нет, дозвониться не можем, и...
- Я понял, - наигранное спокойствие дало трещину, сорвавшись на слабый глухой шепот. Поняв, что сказала лишнее, девушка замолчала, неуютно сжавшись на приставленном к кровати стуле.
- Тебе что-нибудь надо? - Постаралась вновь разговорить Микеле Маэва, но тот в ответ только покачал головой, откинулся назад и отвернулся к стене.
День сменялся днем, чередуясь неприятными, перевязками, врачами капельницами и многочисленными посетителями. Микеле было приятно это внимание, но и оно начинало утомлять своей услужливой жалостью, сочившейся сквозь натянутые улыбки. Однако среди тех, кто наведывался в полупустую палату, не было того, кого действительно хотелось видеть сильнее остальных.
Трое суток, не отличающиеся друг от друга ничем, слились в единообразное месиво, неразборчивое и бесцветное. Безделье начинало угнетать, и Локонте, подчиняясь его давлению, нашел себе единственное развлечение в стекле окна, за которым беспрерывно менялась жизнь.
Неуверенный стук в дверь, скрежет ручки, быстро стихшие редкие шаги - Микеле даже не обернулся, устав от сочувствия своих гостей. Но вошедший застыл у входа, не сказав ни слова, и лишь около минуты спустя осторожно проронил короткое «Привет».
Итальянец вздрогнул и, тотчас повернувшись, вцепился ногтями в одеяло.
- Привет.
Флоран поднял голову и сделал шаг к постели, собираясь что-то сказать, но через мгновение замер, остановленный вопросом:
- Где ты пропадал? - Микеле не сводил со своего посетителя прямого взгляда в ожидании ответа. Француз замялся, не придумав правдоподобной лжи, и снова шагнул вперед.
- Мне очень жаль, я...
- Не подходи, - сдавленный шепот пронесся по палате, врезавшись в слух. Локонте вновь отвернулся к окну, сильнее сжимая в пальцах и без того измятую ткань. - Почему ты не пришел раньше?
Растерявшись, Флоран молчал, не находя нужных слов. Рассказать о собственной трусости, чтобы показаться слишком жалким, было тем, чего можно было желать в эту минуту менее всего. Микеле иначе воспринял это молчание.
- Уйди, - непривычным холодом зазвенел тихий голос. Француз отступил, не веря услышанному, и тотчас подался вперед, понимая, что нельзя было все так оставить, воздвигнув незримую, но вместе с тем непреодолимую стену.
- Послушай, прости меня, я сделаю для тебя все, что захочешь!
- Просто оставь меня! - Микеле внезапно повысил голос, ударив кулаком по стоявшему у кровати небольшому столу, уставленному всевозможным хламом, резко пахнущим спиртом и сыростью. Раздался пронзительный лязг, одна из склянок сорвалась на пол и разлетелась искрами стекла, усыпавшими кафельный пол.
Флоран поджал губы и вышел прочь, оставив итальянца одного. Едва хлопнула дверь, тот выпустил из пальцев измученное одеяло и без сил опрокинулся на подушки. Чувство невыносимого беспокойства скребло ребра изнутри, но сказанные слова прозрачной дымкой висели в воздухе, не давая покоя.
Микеле вслушивался в быстро удаляющиеся шаги, не смея пошевелиться, стараясь даже не дышать. В ушах снова и снова звучал полный раскаяния голос, неумолимо затихавший под гнетом клубами скапливающихся мыслей.
С Флораном не было никакой связи. Он больше не приходил, не подавал каких-либо признаков своего существования, словно исчез, и становилось все труднее убеждать себя в том, что он вернется.
Локонте не давал себе заснуть, боясь не услышать возможное появление Флорана, в которое с каждым днем становилось все сложнее верить. Горячая, нездоровая дрема обволакивала, забираясь во все щели подсознания, и все чаще с головой погружала в тяжелый сон.
Сгущалась ночь, теряя всю суету и усыпляя беспокойство. Микеле сжался под одеялом и повернулся к окну, потеряв счет времени и позволив редко нарушаемой тишине убаюкать себя. Сквозь хаотично мелькавшие сновидения он расслышал приглушенный скрип пружины в дверном замке, легкий шорох, затем почувствовал мягкое, теплое прикосновение к своей щеке, изо всех сил стараясь проснуться, чтобы убедиться, что происходящее не было лишь плодом истерзанного воображения.
Итальянец не успел обернуться до того, как видение исчезло, скрывшись за дверью. Он медленно перевернулся на другой бок, блуждая взглядом по комнате, и уцепился глазами за аккуратно оставленный на столе полосатый платок, один из тех, что обычно повязывал себе на руки. Один из тех, что сам снял перед тем, как очутиться в больнице.
Микеле тотчас сел, выдернув из катетера иглу, и, отбросив одеяло, метнулся прочь из палаты. Он видел, как Флоран торопливо шел по коридору, ища выход, и четкий звук шагов, эхом отскакивающий от стен, смешивался с дребезжанием дрожащих ламп.
- Фло, - едва слышно произнес Локонте, словно боялся разрушить властвующее повсюду безмолвие. - Фло. - Чуть громче окликнул итальянец, сжимая в ладони принесенный платок и начиная идти вслед удалявшейся фигуре. - Флоран! - Сорвался на крик голос, сорвался на бег шаг. Француз попытался сделать вид, что не расслышал, но Микеле было все равно.
Он рванул вперед, ясно видя перед собой цель. Босые ступни мерзли, соприкасаясь с плиткой пола, но Локонте не останавливался, спотыкаясь и поскальзываясь.
Флоран надеялся не привлекать внимание, что Микеле вернется к себе, но тот сумел догнать и, не позволив сделать более ни шагу, обхватил его со спины руками и уперся головой в затылок, лицом зарываясь в мягкие волосы. Француз хотел было ослабить хватку, но тронуть скрытую бинтами руку не хватило сил.
- Отпусти, - тихо попросил Флоран. Он не оборачивался, боясь встретить полный укора взгляд, но и не противился касавшемуся спины теплу. Микеле не отступил, и француз почувствовал на своей шее его горячее дыхание, немного прерывистое после непродолжительного бега, и, услышав отказ, добавил: - Возвращайся, тебе лучше не покидать палату.
- Стой, - итальянец крепче сцепил руки, словно боялся, что все может в любой момент исчезнуть, обратившись невесомой дымкой полуясного сна. - Не уходи больше.
Флоран сцепил зубы, изо всех сил не поддаваясь своим чувствам и столь желаемой просьбе. Он развернулся, разомкнув хватку, и посмотрел в глаза Микеле.
- Как я могу остаться? Разве... - Француз осекся, не высказав ежеминутно терзавший его вопрос, будучи неготовым к ответу. Но если Локонте и проклинал теперь их знакомство, если жалел о потраченном друг на друга времени, то к чему была сейчас эта близость? Несмотря на свои метания, Флоран не сумел заставить себя оттолкнуть Микеле, отстранить его, тем самым разорвав любую связь.
- Ты обещал, что все будет по-другому, - итальянец выдержал прямой полный тревоги взгляд и правой рукой зацепился за нагрудный карман черной кожаной куртки, чувствуя через нее слишком частое и слишком сильное биение сердца.
- Я не смогу, - гнетущее, пригибающее к земле чувство вины выедало внутренние органы, заставляя первым отвести глаза, чтобы не видеть перед собой живое воплощение своих же безумия, агрессии и злобы. - Я буду смотреть на тебя и каждый раз вспоминать всю ту боль, что причинил тебе. - Голос предательски дрогнул и стих до шепота. - Мне лучше уйти.
Француз предпринял попытку отвернуться, но Микеле не дал ему этого сделать, схватив за рукав.
- Помнишь, ты сказал, что сделаешь для меня все, что я захочу? - Спросил он уверенно и четко, и уже немного тише закончил, одной лишь фразой разрушив воздвигнутый своими же руками барьер: - Я хочу, чтобы ты остался.
Флоран замер, и для него замерло, казалось, само время. Он не верил в услышанное до тех пор, пока Локонте не дотронулся до его щеки тыльной стороной ладони, откинув вырвавшуюся из тугого хвоста прядь волос и улыбаясь уголками глаз. Француз скользнул руками по спине Микеле, прижимая его к себе и осторожно касаясь губами его виска.
Пусть призрачная, пусть почти нереальная, но возможность пережить произошедшее и, приняв его, попробовать все переиграть совсем иначе так, чтобы больше не приходилось жалеть ни о чем, все же была. И уже это давало силы двигаться дальше.
«- До чего же весело читать
вслух то, что сам написал!
- Ясное дело, - подтвердил, зевая,
Муми-тролль. - Ну пока!»
Янссон Туве
Автор: Жириновский
Пейринг: Флоран/Микеле
Рейтинг: NC-17
Жанр: ангст, драма
Предупреждение: ООС
Статус: завершено
От автора: последняя глава, глава здоровенная!
Часть 10
Мимо проносились люди в белых халатах, доносились обрывки фраз и разговоров, скрипели металлические тележки, звеня неисчислимыми инструментами, что блестели в рассеянном свете длинных матовых ламп, ввинченных в потолок. Стены узкого коридора, бледные и практически лишенные цвета, давили, сужались, концентрируя в одной точке все свое внимание. Запертые двери и темные стекла, оставленные без следа какой-либо жизни, отражали эхо голосов и гулких шагов, едва не сливаясь в слепой монолит.
Железная лавка надрывно простонала, скрипя и сетуя на свою позорную и полную однообразия участь. Флоран сложился, подался вперед, локтями упершись в колени и опустив голову на сцепленные пальцы. Бездействие насиловало, резало, разрывало на части, медленно и сильно, наслаждаясь своей нескончаемой силой, непомерно растягивая и неспешно уничтожая время. Оно, вязкое и равнодушное, хваталось за минутные стрелки, замедляло их меланхоличный ход, то и дело останавливая его, чтобы вновь и вновь проверять человеческую психику на прочность.
Холодный озноб, начав с позвоночника, расползался по всему телу, вгрызаясь в него своими мелкими острыми зубами, скалившимися от азартного удовольствия.
Зашевелившись, француз сжал пальцы в кулаки, с силой надавив ими на глаза сквозь опущенные веки, и надолго замер. Фантазия чертила неровные узоры, вспышками бросала пятна и в конце концов остановилась на безудержно мельтишащих черно-белых точках, отказавшись от цвета вообще.
Все силы уходили на то, чтобы не думать ни о чем, не чувствовать ничего, но одни и те же мысли снова и снова упорно накатывали сплошной стеной, не позволяя скрыться от себя.
Флоран зажал голову руками до боли в мышцах. Кровь толчками начала пульсировать в висках, заглушая звуки и внутренний голос, не умолкавший ни на мгновение.
Неприятные, настойчивые прикосновения ненадолго вырвали из созданной собственными домыслами реальности, вернув в настоящее. Француз отрешенно посмотрел на зовущую его девушку, не понимая ни слова из того, что она говорила. От затхлого больничного запаха кружилась голова, внутренности выворачивались наизнанку, но не было ни сил, ни воли подняться и выйти наружу, чтобы хотя бы сделать глоток свежего воздуха.
Было тревожно даже на мгновение покинуть серые двери реанимации, но тем не менее Флоран, сопровождаемый обеспокоенным и пристальным взглядом молодой медсестры, заставил себя подняться.
Свежий ночной воздух осторожно холодил легкие, играя с тонкой струйкой сигаретного дыма. Он медленно вился, поднимался и трепетал, то создавая своим телом странные вычурные фигуры, то разделяясь и ломаясь еще у самого своего основания. Одна за другой в голову просачивались странные и необъяснимые навязчивые идеи, не поддающиеся какой-либо логике, порожденные истязающим самого себя сознанием. Почти неподвижно стоящий у входа, Флоран упорно отгонял их, понимая, что каждый поспешный и необдуманный шаг мог обратиться лишь очередной - возможно, непоправимой - ошибкой.
Замерзшие пальцы выудили из кармана тонкий сенсор мобильного. Остальные имели право знать о состоянии Микеле, и француз короткой фразой оповестил их, не указав причины.
Через некоторое время стали мелькать фары автомобилей, выхватывающие овалами участки сухого асфальта, - в небольшой больнице собирались участники труппы. Каждый пытался на бегу узнать подробности, но, не получая ответа, скрывался в безлюдных коридорах.
Флоран молча курил, не возвращаясь и не покидая своего вымышленного поста, отвлекшись на вызванную суматоху. Легкие монотонно заполнялись табачным дымом, клубами срывавшимся с губ и незаметно растворявшимся, разочаровавшись в бессмысленности своего существования. Француз как никогда прежде четко ощущал биение собственного сердца, медленное, но сильное. Звук этих ударов вторился в голове пульсацией горячей крови, обжигавшей вены.
Лишь один этот стук, неравномерно смешанный с вытянутым сквозь сигаретный фильтр воздухом, заполнял внутреннюю пустоту. Она, похожая на черную дыру, засасывала в себя все чувства, ощущения, ничего не давая взамен и оставляя на их месте вакуум и горькую вину, которую несмотря на все усилия не удавалось опечатать и загнать в глубины подсознания.
Блеснул одним единственным своим глазом мотоцикл Мервана, взвизгнул и застыл почти у самого входа, подсвечиваемый сзади догонявшим автомобилем. Флоран отнял руку от лица, выпуская теплый серый дым через нос, закрыл глаза и повернулся навстречу скорым тяжелым шагам.
Резкий удар сбил с ног, неестественно громким звоном отозвавшись в черепе, затем смутно послышался спор, сопровождаемый яростными криками. Подоспевший следом Солаль пытался удержать объятого гневом Рима, начиная смутно понимать причины его злобы. Флоран медленно поднялся, стерев кровь со вновь кровоточащих губ и стараясь удержаться на ногах, затем выпрямился, разведя руки в стороны и смотря в глаза Мервана, и негромко, но четко произнес:
- Бей.
Время на мгновение замерло, прорезаемое направленным светом последнего приближавшегося такси. Солаль больше не видел нужды держать переставшего рваться в драку Рима. Тот опустил руки и, все же не выдержав этот странный, спокойный и прямой взгляд, отвернулся, быстро исчезая в дверях больницы, оттолкнув дремлющего на ходу медбрата. Следом, задержавшись буквально на пару секунд, устремился Солаль, недоверчиво обернувшись у самого входа.
Тлевшая в пальцах сигарета почти догорела, и Флоран, прикрыв ладонью слабый и неуверенный язычок пламени, зажег новую. Эта ночь постепенно становилась мучительно бесконечной.
***
Небольшая светлая комната заполнилась затекавшим сквозь прозрачное стекло светом. Микеле медленно открыл глаза, привыкая к естественному освещению и слепящей белизне, охватывающей практически все вокруг. Непривычная тяжесть в теле прижимала к чистым простыням, мешая подняться.
Итальянец зашевелился, пытаясь принять сидячее положение, и болезненно сощурился, случайно задев погруженную в вены левой руки иглу, приковывающую тонкой полосой трубки к мешку капельницы. Он покосился на замотанное бинтами запястье, тщетно стараясь пошевелить отекшими пальцами. В сознании урывками сплеталась память, показывавшая невеселый фильм с одержимыми своей же глупостью людьми в главных ролях.
Локонте провел ладонью по лицу, закрывая глаза, чтобы не видеть, не помнить совершенного отчаяния. Послышался шорох ткани, отвлекший от далеко не самых радостных мыслей.
Из-под скрученного из пледа кокона выбралась заспанная Маэва и, заметив удивленный взгляд пришедшего в себя итальянца, бросилась к нему, обхватив руками за шею и начав что-то сбивчиво лепетать. Микеле не слушал ее, радуясь лишь тому, что кто-то был рядом, и Маэва заметила это, потому просто улыбнулась, устало, слабо, но безмерно искренне.
- А Флоран? - Локонте старался выглядеть безучастным, но в голосе все равно заметно отпечатались тревога и волнение. Все время, пока Маэва рассказывала о том, что произошло, Микеле ждал лишь того момента, когда речь зайдет о Флоране, но девушка словно избегала этой темы, не упомянув о нем ни слова.
- Не знаю. Он не подходил к тебе, только стоял в дверях, а после ушел, - Маэва повела плечами, словно ей было неприятно об этом говорить. - Дома его нет, дозвониться не можем, и...
- Я понял, - наигранное спокойствие дало трещину, сорвавшись на слабый глухой шепот. Поняв, что сказала лишнее, девушка замолчала, неуютно сжавшись на приставленном к кровати стуле.
- Тебе что-нибудь надо? - Постаралась вновь разговорить Микеле Маэва, но тот в ответ только покачал головой, откинулся назад и отвернулся к стене.
День сменялся днем, чередуясь неприятными, перевязками, врачами капельницами и многочисленными посетителями. Микеле было приятно это внимание, но и оно начинало утомлять своей услужливой жалостью, сочившейся сквозь натянутые улыбки. Однако среди тех, кто наведывался в полупустую палату, не было того, кого действительно хотелось видеть сильнее остальных.
Трое суток, не отличающиеся друг от друга ничем, слились в единообразное месиво, неразборчивое и бесцветное. Безделье начинало угнетать, и Локонте, подчиняясь его давлению, нашел себе единственное развлечение в стекле окна, за которым беспрерывно менялась жизнь.
Неуверенный стук в дверь, скрежет ручки, быстро стихшие редкие шаги - Микеле даже не обернулся, устав от сочувствия своих гостей. Но вошедший застыл у входа, не сказав ни слова, и лишь около минуты спустя осторожно проронил короткое «Привет».
Итальянец вздрогнул и, тотчас повернувшись, вцепился ногтями в одеяло.
- Привет.
Флоран поднял голову и сделал шаг к постели, собираясь что-то сказать, но через мгновение замер, остановленный вопросом:
- Где ты пропадал? - Микеле не сводил со своего посетителя прямого взгляда в ожидании ответа. Француз замялся, не придумав правдоподобной лжи, и снова шагнул вперед.
- Мне очень жаль, я...
- Не подходи, - сдавленный шепот пронесся по палате, врезавшись в слух. Локонте вновь отвернулся к окну, сильнее сжимая в пальцах и без того измятую ткань. - Почему ты не пришел раньше?
Растерявшись, Флоран молчал, не находя нужных слов. Рассказать о собственной трусости, чтобы показаться слишком жалким, было тем, чего можно было желать в эту минуту менее всего. Микеле иначе воспринял это молчание.
- Уйди, - непривычным холодом зазвенел тихий голос. Француз отступил, не веря услышанному, и тотчас подался вперед, понимая, что нельзя было все так оставить, воздвигнув незримую, но вместе с тем непреодолимую стену.
- Послушай, прости меня, я сделаю для тебя все, что захочешь!
- Просто оставь меня! - Микеле внезапно повысил голос, ударив кулаком по стоявшему у кровати небольшому столу, уставленному всевозможным хламом, резко пахнущим спиртом и сыростью. Раздался пронзительный лязг, одна из склянок сорвалась на пол и разлетелась искрами стекла, усыпавшими кафельный пол.
Флоран поджал губы и вышел прочь, оставив итальянца одного. Едва хлопнула дверь, тот выпустил из пальцев измученное одеяло и без сил опрокинулся на подушки. Чувство невыносимого беспокойства скребло ребра изнутри, но сказанные слова прозрачной дымкой висели в воздухе, не давая покоя.
Микеле вслушивался в быстро удаляющиеся шаги, не смея пошевелиться, стараясь даже не дышать. В ушах снова и снова звучал полный раскаяния голос, неумолимо затихавший под гнетом клубами скапливающихся мыслей.
С Флораном не было никакой связи. Он больше не приходил, не подавал каких-либо признаков своего существования, словно исчез, и становилось все труднее убеждать себя в том, что он вернется.
Локонте не давал себе заснуть, боясь не услышать возможное появление Флорана, в которое с каждым днем становилось все сложнее верить. Горячая, нездоровая дрема обволакивала, забираясь во все щели подсознания, и все чаще с головой погружала в тяжелый сон.
Сгущалась ночь, теряя всю суету и усыпляя беспокойство. Микеле сжался под одеялом и повернулся к окну, потеряв счет времени и позволив редко нарушаемой тишине убаюкать себя. Сквозь хаотично мелькавшие сновидения он расслышал приглушенный скрип пружины в дверном замке, легкий шорох, затем почувствовал мягкое, теплое прикосновение к своей щеке, изо всех сил стараясь проснуться, чтобы убедиться, что происходящее не было лишь плодом истерзанного воображения.
Итальянец не успел обернуться до того, как видение исчезло, скрывшись за дверью. Он медленно перевернулся на другой бок, блуждая взглядом по комнате, и уцепился глазами за аккуратно оставленный на столе полосатый платок, один из тех, что обычно повязывал себе на руки. Один из тех, что сам снял перед тем, как очутиться в больнице.
Микеле тотчас сел, выдернув из катетера иглу, и, отбросив одеяло, метнулся прочь из палаты. Он видел, как Флоран торопливо шел по коридору, ища выход, и четкий звук шагов, эхом отскакивающий от стен, смешивался с дребезжанием дрожащих ламп.
- Фло, - едва слышно произнес Локонте, словно боялся разрушить властвующее повсюду безмолвие. - Фло. - Чуть громче окликнул итальянец, сжимая в ладони принесенный платок и начиная идти вслед удалявшейся фигуре. - Флоран! - Сорвался на крик голос, сорвался на бег шаг. Француз попытался сделать вид, что не расслышал, но Микеле было все равно.
Он рванул вперед, ясно видя перед собой цель. Босые ступни мерзли, соприкасаясь с плиткой пола, но Локонте не останавливался, спотыкаясь и поскальзываясь.
Флоран надеялся не привлекать внимание, что Микеле вернется к себе, но тот сумел догнать и, не позволив сделать более ни шагу, обхватил его со спины руками и уперся головой в затылок, лицом зарываясь в мягкие волосы. Француз хотел было ослабить хватку, но тронуть скрытую бинтами руку не хватило сил.
- Отпусти, - тихо попросил Флоран. Он не оборачивался, боясь встретить полный укора взгляд, но и не противился касавшемуся спины теплу. Микеле не отступил, и француз почувствовал на своей шее его горячее дыхание, немного прерывистое после непродолжительного бега, и, услышав отказ, добавил: - Возвращайся, тебе лучше не покидать палату.
- Стой, - итальянец крепче сцепил руки, словно боялся, что все может в любой момент исчезнуть, обратившись невесомой дымкой полуясного сна. - Не уходи больше.
Флоран сцепил зубы, изо всех сил не поддаваясь своим чувствам и столь желаемой просьбе. Он развернулся, разомкнув хватку, и посмотрел в глаза Микеле.
- Как я могу остаться? Разве... - Француз осекся, не высказав ежеминутно терзавший его вопрос, будучи неготовым к ответу. Но если Локонте и проклинал теперь их знакомство, если жалел о потраченном друг на друга времени, то к чему была сейчас эта близость? Несмотря на свои метания, Флоран не сумел заставить себя оттолкнуть Микеле, отстранить его, тем самым разорвав любую связь.
- Ты обещал, что все будет по-другому, - итальянец выдержал прямой полный тревоги взгляд и правой рукой зацепился за нагрудный карман черной кожаной куртки, чувствуя через нее слишком частое и слишком сильное биение сердца.
- Я не смогу, - гнетущее, пригибающее к земле чувство вины выедало внутренние органы, заставляя первым отвести глаза, чтобы не видеть перед собой живое воплощение своих же безумия, агрессии и злобы. - Я буду смотреть на тебя и каждый раз вспоминать всю ту боль, что причинил тебе. - Голос предательски дрогнул и стих до шепота. - Мне лучше уйти.
Француз предпринял попытку отвернуться, но Микеле не дал ему этого сделать, схватив за рукав.
- Помнишь, ты сказал, что сделаешь для меня все, что я захочу? - Спросил он уверенно и четко, и уже немного тише закончил, одной лишь фразой разрушив воздвигнутый своими же руками барьер: - Я хочу, чтобы ты остался.
Флоран замер, и для него замерло, казалось, само время. Он не верил в услышанное до тех пор, пока Локонте не дотронулся до его щеки тыльной стороной ладони, откинув вырвавшуюся из тугого хвоста прядь волос и улыбаясь уголками глаз. Француз скользнул руками по спине Микеле, прижимая его к себе и осторожно касаясь губами его виска.
Пусть призрачная, пусть почти нереальная, но возможность пережить произошедшее и, приняв его, попробовать все переиграть совсем иначе так, чтобы больше не приходилось жалеть ни о чем, все же была. И уже это давало силы двигаться дальше.
«- До чего же весело читать
вслух то, что сам написал!
- Ясное дело, - подтвердил, зевая,
Муми-тролль. - Ну пока!»
Янссон Туве
@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Фанфикшн
-
-
02.07.2012 в 18:32Спасибо за концовку. Болезненная привязанность, чреватая для обоих - но то, что они оба ее испытывают, что они оба на ней завязаны и друг на друге, дает шанс на жизнь.
Цветочки Вам за отличный фик
-
-
02.07.2012 в 20:32Спасибо Вам!
-
-
03.07.2012 в 21:04Автор, пишите, пишите и еще раз пишите!!!
-
-
03.07.2012 в 21:06-
-
04.07.2012 в 00:50-
-
04.07.2012 в 07:08Не, слитости не чувствуется. Смазанность есть, но вопросов не возникает.