К сожалению, не могу выложить окончание в предыдущей записи, извините
Название:
Маскарад
Автор:
Alexandra-Lexy
Пейринг:
Микеле/ОЖП
Рейтинг:
максимум поцелуйный
Дисклаймер:
На Микеля и остальную труппу не претендую.
Начало здесь
Глава 9. Моцарт.
16 ноября 2010 года.
Десять минут до выхода. Закулисье было похоже на бурлящий котёл: метались осветители, мастера по декорациям, грузчики. Гримёры практически на ходу наносили последние штрихи.
Раздались первые звуки Penser l’impossible, и Микеле тут же окружили хихикающие девушки из подтанцовки. Он улыбнулся, поднимаясь на сцену.
-Вольфганг Амадей Моцарт, к вашим услугам!
Реплика, поклон, фирменная улыбка – и актёр Микеланжело Локонте перестаёт существовать. Теперь здесь властвует семнадцатилетний повеса-композитор, с жизнью, подобной яркой падающей звезде. Загадывайте ваши желания, господа!
Калейдоскоп красок и звуков, жар софитов, потёкшая подводка.
Оглушающая тишина, когда он, обессиленный, обводит взглядом зал.
-Я ненавижу их. Всех.
Всё ближе финальная сцена первого акта, его ненавистная, его возлюбленная Je Dors Sur Des Roses, после которой можно будет, наконец, передохнуть.
-Я, Вольфганг Амадей Моцарт, преданный и униженный, - блики света качнулись, и он вспомнил, как плыла перед глазами узкая улочка Лира с одиноким фонарём у скамейки. – Кланяюсь вам.
Вступление на фортепиано, где-то в глубине сознания шевельнулись мысли: Тамара заболела и не сможет участвовать в сегодняшнем спектакле. Кем её заменят? Она одна из самых лучших танцовщиц, очень яркая, импульсивная, и никто не может быть столь убедителен на сцене во время этой партии.
Слёзы на щеках – Микеле больше нет. Dans les rires, Dans le pire, De ma vie…
Прикосновение к плечам. Девушка танцевала за его спиной, задевая его то ладонью, то краем платья. Обняла, вроде по сценарию, но так тепло, так знакомо.
Всё это он отмечал автоматически: переливы фортепиано, собственный дрожащий голос и знакомая незнакомка за спиной.
Резкий всхлип скрипок.
Её руки коснулись рёбер и резко провели вниз, срывая засовы клетки, давая крику агонии вырваться наружу.
Больно…
Больно.
Больно!
Его душа разрывалась на части, но он не мог обернуться, чтобы развеять все сомнения, чтобы убедиться в том, что это…
Она вновь безжалостно разорвала кольцо переплетённых рук. Его стон утонул в грохоте барабанов, возводящих его на эшафот.
Обернись, обернись, обернись, останови это! Тёплые, такие родные ладони ударили в грудь, и он рухнул на жёсткий пол сцены, как тряпичная кукла.
Музыка смолкла, зал взорвался криками и аплодисментами. Опустился занавес, под потолком вспыхнул свет.
К актёру подбежала Мелисса, всю сцену простоявшая за портьерой.
-Мик, вставай, вставай! Пойдём. – Она помогла ему подняться и, слабо улыбнувшись, потащила Микеле за кулисы. Такое случалось на каждом выступлении, и за двадцать минут антракта нужно было привести Микеле в себя, чтобы он вышел к следующему акту не ожившим трупом.
Мелисса втолкнула актёра в гримёрку.
-Иди, умойся, а я согрею чай.
Пошатываясь, он скрылся за дверью в уборную. Девушка вздохнула, щёлкая кнопкой электрического чайника. Открыла коробку конфет, подаренную фанатами, и достала заварку.
Микеле, войдя, упал в кресло, бледный, с намокшими спутанными прядями на лбу, но уже больше похожий на живого человека, чем на зомби. Мелисса примостилась на подлокотнике его кресла, подобрав пышные юбки платья, разлила чай. Микеле цапнул несколько конфет, запихнул их в рот и запил чаем, блаженно прикрыв глаза.
-Ты не рассиживайся. – Заметила Мелисса, с улыбкой глядя на повеселевшего актёра. – Пять минут, и начинай гримироваться.
-Помню, помню. – Отозвался Микеле. – Мел, кто она?
-М-м? – девушка посмотрела на него поверх своей кружки
-Кто заменил Тамару?
-Ох, Мик, честно, не знаю. Ты же помнишь, там все с ног сбились. Хотели поставить Сашу, но у неё сложный грим на Le bien qui fait mal, боялись, что не успеют его нанести, брать кого-то из «кордебалета» никто не решался. А потом девочки в подтанцовке обсуждали какую-то танцовщицу, она появилась буквально за пятнадцать минут до начала спектакля. Не знаю, чем она всех очаровала и как сумела пробиться к Дову, но он разрешил ей выступать. Ну, всё ведь прошло замечательно!
Мелисса отставила пустую чашку и опустила руки на шею Микеле, мягко массируя его затылок. Он расслабленно вздохнул, опуская голову.
-Спасибо, ты мне жизнь спасла.
-Обращайтесь, мсье. – Девушка вспорхнула с подлокотника. – Я переодеваться. Увидимся!
Она ушла, шурша подолом. Микеле задумчиво поболтал остатки чая на дне чашки и потянулся за очередной конфетой.
Второй акт прошёл словно в тумане. Микеле старательно проговаривал реплики, автоматически улыбался, кланялся и пел, но сознание в этом практически не участвовало.
Vivre a en crever, одна из его любимых сцен, на которой он каждый раз выкладывается без остатка. Нет, не он. Моцарт, живший изо всех сил и не склонивший голову перед лицом смерти.
Свободен. Он поднимает голову, и его голос возносится над залом. Это хвалебная песнь и Реквием, воплощение священной Аллилуйи и крик освобождённой человеческой души, всё уже созданное людьми и то, чего им не дано познать никогда.
Он чувствует прикосновения рук ангелов и видит над собой золотистый свет. И он свободен. Свободен.
Милосердная, она стоит у него за спиной, даруя покой. И он взлетает навстречу этому свету.
Занавес опускается.
Гаснет неземное сияние, и загораются лампы, сцена заполняется людьми. Слышится скрип тросов. Он открывает глаза, касаясь ногами пола. Он, Микеле. А Моцарт…он там, на неизмеримой высоте, смеётся, свободный…
Девушка в белом стоит у кулис, смеётся, протягивает руки.
-Аня! – он путается в ремнях, отстёгивает страховку, но его тут же окружают другие актёры. Ангел улыбается и исчезает.
-Все готовы? Выходим на поклоны! – кричит кто-то, а занавес уже раздвигается и слышны звуки музыки.
Возле сцены возникло настоящее столпотворение. Мелькали блики вспышек, софиты выхватывали из толпы лица, протянутые руки, букеты цветов.
В руках Микеле оказалась охапка алых роз. Он улыбнулся, поцеловал довольную фанатку. Он не любил розы, но именно их ему дарили с завидным постоянством.
И самый запомнившийся букет – пятьдесят белых роз, подаренные русской поклонницей. О да, такое было сложно забыть.
Микеле передал букет смешно смутившейся Маэве, отвесил шутливый поклон и бросил полный надежды взгляд в сторону запасного выхода.
Но исчезнуть ему не дали, потащили сначала за кулисы, потом на автограф-сессию.
Глава 10. Скамейка, улица, фонарь.
Вечер тянулся бесконечно. В такие моменты он начинал ненавидеть свою известность.
Наконец, всё закончилось, и Микеле, преодолев длинный коридор, без сил ввалился в гримёрку.
Повсюду лежали букеты, и от запаха цветов начинала кружиться голова. Фло развалился в кресле и пил чай, не скрывая усталости. Микеле на ходу опустил руку в коробку с печеньем, игнорируя лениво-возмущённый возглас друга. Всё как всегда. Он снял грим, по привычке ужаснулся тёмным кругам под глазами. Попрощался с труппой, накинул куртку и вышел на улицу. Поднял воротник, прячась от любопытных взглядов. Хватит с него на сегодня.
Он бездумно бредёт по улице, смотря перед собой. Одинокая скамейка под фонарём. Он зажмуривается и осторожно открывает глаза. Нет, не показалось.
В первую очередь он радуется возможности присесть и вытянуть гудящие ноги, и лишь потом медленно вытаскивает из памяти похожую картинку, почти наслаждаясь ею. Воспоминания. Он устало щурится на свет фонаря, а по его губам блуждает лёгкая улыбка.
«Может, хватит прятаться?»
Тёплые ладони мягко ложатся на плечи.
«А я и не пряталась»
Он усмехается, закрывает глаза.
«Где ты пропадала?»
«Разве это важно? Ведь я пришла»
«Верно»
Стоило бы отругать её за то, что ушла, или за то, что так долго не приходила, или за то, что, наконец, здесь, а ведёт себя так, словно никуда и не исчезала. Но ему не хотелось играть в слова.
Он открывает глаза, чтобы увидеть на своих коленях одинокий розовый лепесток.
«Это – тот, который «поцелует»?
«Это – тот, который «за собой уведёт». Повезло мне, у той дурацкой розы было так много лепестков»
«А ещё остались?»
«Есть парочка. Только названий у них пока нет»
«Что ж, у нас будет время, чтобы их придумать»
«У нас, точно. Ну что, пойдём?»
Фонарь освещал пустую скамейку. По сиденью лёгкий предрассветный ветер разметал горсть розовых лепестков.
Название:
Маскарад
Автор:
Alexandra-Lexy
Пейринг:
Микеле/ОЖП
Рейтинг:
максимум поцелуйный
Дисклаймер:
На Микеля и остальную труппу не претендую.
Начало здесь
Глава 9. Моцарт.
16 ноября 2010 года.
Десять минут до выхода. Закулисье было похоже на бурлящий котёл: метались осветители, мастера по декорациям, грузчики. Гримёры практически на ходу наносили последние штрихи.
Раздались первые звуки Penser l’impossible, и Микеле тут же окружили хихикающие девушки из подтанцовки. Он улыбнулся, поднимаясь на сцену.
-Вольфганг Амадей Моцарт, к вашим услугам!
Реплика, поклон, фирменная улыбка – и актёр Микеланжело Локонте перестаёт существовать. Теперь здесь властвует семнадцатилетний повеса-композитор, с жизнью, подобной яркой падающей звезде. Загадывайте ваши желания, господа!
Калейдоскоп красок и звуков, жар софитов, потёкшая подводка.
Оглушающая тишина, когда он, обессиленный, обводит взглядом зал.
-Я ненавижу их. Всех.
Всё ближе финальная сцена первого акта, его ненавистная, его возлюбленная Je Dors Sur Des Roses, после которой можно будет, наконец, передохнуть.
-Я, Вольфганг Амадей Моцарт, преданный и униженный, - блики света качнулись, и он вспомнил, как плыла перед глазами узкая улочка Лира с одиноким фонарём у скамейки. – Кланяюсь вам.
Вступление на фортепиано, где-то в глубине сознания шевельнулись мысли: Тамара заболела и не сможет участвовать в сегодняшнем спектакле. Кем её заменят? Она одна из самых лучших танцовщиц, очень яркая, импульсивная, и никто не может быть столь убедителен на сцене во время этой партии.
Слёзы на щеках – Микеле больше нет. Dans les rires, Dans le pire, De ma vie…
Прикосновение к плечам. Девушка танцевала за его спиной, задевая его то ладонью, то краем платья. Обняла, вроде по сценарию, но так тепло, так знакомо.
Всё это он отмечал автоматически: переливы фортепиано, собственный дрожащий голос и знакомая незнакомка за спиной.
Резкий всхлип скрипок.
Её руки коснулись рёбер и резко провели вниз, срывая засовы клетки, давая крику агонии вырваться наружу.
Больно…
Больно.
Больно!
Его душа разрывалась на части, но он не мог обернуться, чтобы развеять все сомнения, чтобы убедиться в том, что это…
Она вновь безжалостно разорвала кольцо переплетённых рук. Его стон утонул в грохоте барабанов, возводящих его на эшафот.
Обернись, обернись, обернись, останови это! Тёплые, такие родные ладони ударили в грудь, и он рухнул на жёсткий пол сцены, как тряпичная кукла.
Музыка смолкла, зал взорвался криками и аплодисментами. Опустился занавес, под потолком вспыхнул свет.
К актёру подбежала Мелисса, всю сцену простоявшая за портьерой.
-Мик, вставай, вставай! Пойдём. – Она помогла ему подняться и, слабо улыбнувшись, потащила Микеле за кулисы. Такое случалось на каждом выступлении, и за двадцать минут антракта нужно было привести Микеле в себя, чтобы он вышел к следующему акту не ожившим трупом.
Мелисса втолкнула актёра в гримёрку.
-Иди, умойся, а я согрею чай.
Пошатываясь, он скрылся за дверью в уборную. Девушка вздохнула, щёлкая кнопкой электрического чайника. Открыла коробку конфет, подаренную фанатами, и достала заварку.
Микеле, войдя, упал в кресло, бледный, с намокшими спутанными прядями на лбу, но уже больше похожий на живого человека, чем на зомби. Мелисса примостилась на подлокотнике его кресла, подобрав пышные юбки платья, разлила чай. Микеле цапнул несколько конфет, запихнул их в рот и запил чаем, блаженно прикрыв глаза.
-Ты не рассиживайся. – Заметила Мелисса, с улыбкой глядя на повеселевшего актёра. – Пять минут, и начинай гримироваться.
-Помню, помню. – Отозвался Микеле. – Мел, кто она?
-М-м? – девушка посмотрела на него поверх своей кружки
-Кто заменил Тамару?
-Ох, Мик, честно, не знаю. Ты же помнишь, там все с ног сбились. Хотели поставить Сашу, но у неё сложный грим на Le bien qui fait mal, боялись, что не успеют его нанести, брать кого-то из «кордебалета» никто не решался. А потом девочки в подтанцовке обсуждали какую-то танцовщицу, она появилась буквально за пятнадцать минут до начала спектакля. Не знаю, чем она всех очаровала и как сумела пробиться к Дову, но он разрешил ей выступать. Ну, всё ведь прошло замечательно!
Мелисса отставила пустую чашку и опустила руки на шею Микеле, мягко массируя его затылок. Он расслабленно вздохнул, опуская голову.
-Спасибо, ты мне жизнь спасла.
-Обращайтесь, мсье. – Девушка вспорхнула с подлокотника. – Я переодеваться. Увидимся!
Она ушла, шурша подолом. Микеле задумчиво поболтал остатки чая на дне чашки и потянулся за очередной конфетой.
Второй акт прошёл словно в тумане. Микеле старательно проговаривал реплики, автоматически улыбался, кланялся и пел, но сознание в этом практически не участвовало.
Vivre a en crever, одна из его любимых сцен, на которой он каждый раз выкладывается без остатка. Нет, не он. Моцарт, живший изо всех сил и не склонивший голову перед лицом смерти.
Свободен. Он поднимает голову, и его голос возносится над залом. Это хвалебная песнь и Реквием, воплощение священной Аллилуйи и крик освобождённой человеческой души, всё уже созданное людьми и то, чего им не дано познать никогда.
Он чувствует прикосновения рук ангелов и видит над собой золотистый свет. И он свободен. Свободен.
Милосердная, она стоит у него за спиной, даруя покой. И он взлетает навстречу этому свету.
Занавес опускается.
Гаснет неземное сияние, и загораются лампы, сцена заполняется людьми. Слышится скрип тросов. Он открывает глаза, касаясь ногами пола. Он, Микеле. А Моцарт…он там, на неизмеримой высоте, смеётся, свободный…
Девушка в белом стоит у кулис, смеётся, протягивает руки.
-Аня! – он путается в ремнях, отстёгивает страховку, но его тут же окружают другие актёры. Ангел улыбается и исчезает.
-Все готовы? Выходим на поклоны! – кричит кто-то, а занавес уже раздвигается и слышны звуки музыки.
Возле сцены возникло настоящее столпотворение. Мелькали блики вспышек, софиты выхватывали из толпы лица, протянутые руки, букеты цветов.
В руках Микеле оказалась охапка алых роз. Он улыбнулся, поцеловал довольную фанатку. Он не любил розы, но именно их ему дарили с завидным постоянством.
И самый запомнившийся букет – пятьдесят белых роз, подаренные русской поклонницей. О да, такое было сложно забыть.
Микеле передал букет смешно смутившейся Маэве, отвесил шутливый поклон и бросил полный надежды взгляд в сторону запасного выхода.
Но исчезнуть ему не дали, потащили сначала за кулисы, потом на автограф-сессию.
Глава 10. Скамейка, улица, фонарь.
Вечер тянулся бесконечно. В такие моменты он начинал ненавидеть свою известность.
Наконец, всё закончилось, и Микеле, преодолев длинный коридор, без сил ввалился в гримёрку.
Повсюду лежали букеты, и от запаха цветов начинала кружиться голова. Фло развалился в кресле и пил чай, не скрывая усталости. Микеле на ходу опустил руку в коробку с печеньем, игнорируя лениво-возмущённый возглас друга. Всё как всегда. Он снял грим, по привычке ужаснулся тёмным кругам под глазами. Попрощался с труппой, накинул куртку и вышел на улицу. Поднял воротник, прячась от любопытных взглядов. Хватит с него на сегодня.
Он бездумно бредёт по улице, смотря перед собой. Одинокая скамейка под фонарём. Он зажмуривается и осторожно открывает глаза. Нет, не показалось.
В первую очередь он радуется возможности присесть и вытянуть гудящие ноги, и лишь потом медленно вытаскивает из памяти похожую картинку, почти наслаждаясь ею. Воспоминания. Он устало щурится на свет фонаря, а по его губам блуждает лёгкая улыбка.
«Может, хватит прятаться?»
Тёплые ладони мягко ложатся на плечи.
«А я и не пряталась»
Он усмехается, закрывает глаза.
«Где ты пропадала?»
«Разве это важно? Ведь я пришла»
«Верно»
Стоило бы отругать её за то, что ушла, или за то, что так долго не приходила, или за то, что, наконец, здесь, а ведёт себя так, словно никуда и не исчезала. Но ему не хотелось играть в слова.
Он открывает глаза, чтобы увидеть на своих коленях одинокий розовый лепесток.
«Это – тот, который «поцелует»?
«Это – тот, который «за собой уведёт». Повезло мне, у той дурацкой розы было так много лепестков»
«А ещё остались?»
«Есть парочка. Только названий у них пока нет»
«Что ж, у нас будет время, чтобы их придумать»
«У нас, точно. Ну что, пойдём?»
Фонарь освещал пустую скамейку. По сиденью лёгкий предрассветный ветер разметал горсть розовых лепестков.
Le fin.
@темы: Фанфикшн
-
-
25.05.2011 в 17:22