[Little_Swallow]

Слезами раненые,
Автор: Mary Celeste
Пейринг: Фло/Мик
Безрейтинговое
Примечания: ангст и ООС. Но всё не так плохо на самом деле.

И всё когда-нибудь завершается, но
Мы с тобою всё же будем вместе!
Мы с тобой никогда не расстанемся...
Слезами раненые...
(с)

- Ты... С ума меня сведёшь... - выдохнул Флоран и проснулся. Несколько раз моргнул, нахмурился и повернул голову, туда, где всего пару недель назад...
Сел на кровати и провёл ладонью по простыне. "А вдруг... Вдруг всё-таки?". Но нет. Ткань обожгла руку нежеланным холодом, и француз подтянул колени к груди, зажмурился и мгновение спустя дёрнулся, дотянулся до тумбочки и взял с неё телефон. Несколько секунд смотрел на экран, затем наизусть набрал номер.
Гудок... Два, три... Ну же...
Короткие гудки.
Мужчина бросил мобильный на кровать рядом и поднялся с места, подошёл к окну и настежь открыл его. "Почему всегда надеешься, что нет, это чудо, всё обязательно будет, а потом... Собираешь себя, своё сердце и весь свой мир по осколкам". Он обеими руками опёрся о подоконник, опустил голову и облизнул губы, чувствуя на них привкус соли. Глубоко вздохнул и вернулся в постель, выключил мобильный телефон и провалился в поверхностный сон.

- Флоран... Фло, слышишь меня? Фло...
Мот очнулся и затаил дыхание, не двигаясь, не решаясь смотреть.
"Я схожу с ума. Так не бывает... Я свихнулся, и мне слышатся голоса... Голос. И чувствуется, будто и правда... Нет. Я просто сплю. И нужно проснуться, как всегда".
Француз открыл глаза и замер. На краю кровати сидел Микеле, сосредоточенно смотревший на него и мягко поглаживавший Флорана по волосам.
- Прости, ты звонил, и... Мне вдруг стало не по себе, когда я услышал 'абонент недоступен', - тихо проговорил Локонте, убирая руку.
Внутри у француза всё сжалось, и он нервно выдохнул.
- Теперь... Убедился, что всё в порядке и снова уйдёшь? - как можно более спокойно спросил он, борясь с дрожью в голосе.
Микеланджело покачал головой.
- Спи. Я никуда не уйду.

Утром в комнате никого не было.
Но подушка была тёплой, а с кухни чувствовался запах любимого кофе.

@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Фанфикшн

---

Наннерль

[Zoic]

По-моему видели уже все=) Просто я давноооо ничего не выкладывал. А тут такое настроение пропадает!

@настроение: фанарт, да еще и про женщину О.о

@темы: Maeva Meline, Фанарт

---

[Little_Swallow]

Пицца, оливки и прочие неприятности,
Автор: Mary Celeste
Пейринг: Фло/Мик
Рейтинг: намёки, намёки никакого

Что может быть хуже, чем три часа сна?
Пожалуй, только три часа сна, во время которых страстно, нежно, в общем, невообразимо прекрасно целуешься с человеком, который живёт у тебя дома на правах друга. Что может быть хуже этого? Наверное, только пробуждение от воплей этого самого человека.
Флоран открыл глаза и резко сел на кровати, ошарашенно посмотрел по сторонам и, наконец, сфокусировал взгляд на стоящем перед ним итальянце.
- Прости, но на шёпот и прочие попытки тебя разбудить ты не реагировал, - виновато пожал плечами Микеле и улыбнулся. – Звонил Дов, сегодня интервью отменяется. Можешь спокойно спать дальше.
- Уснёшь после такого... – пробормотал Мот и направился в душ. Мике посмотрел ему вслед, ненадолго задержал глаза на обнажённой пояснице и вернулся на кухню. Что может быть хуже того, чтобы жить вместе с человеком, который занял мысли с первого дня знакомства? Наблюдать его каждое утро топлесс.

- Знаешь, раз у нас с тобой столько времени сегодня... – с загадочной улыбкой начал Локонте, крутя в руках чайную ложечку.
- Предлагаю посвятить время отдыху и отсутствию разговоров о работе. Лично я бы проспал весь день... – мечтательно протянул Фло.
- Вот ещё! Знаешь, я когда-то обещал тебе готовить, но с тех пор ничего стоящего так и не придумал. Так что сегодня мы с тобой сделаем настоящую итальянскую пиццу! – заявил Микеле, светясь от восторга. Флоран посмотрел на него с ужасом, представляя свою кухню, заваленную продуктами, мукой, и вообще, а если...
- И возражения не принимаются, - поспешно добавил итальянец. - Тесто я соорудил, пока ты спал...
«Фухх, уже хорошо...» - подумал Фло.
- Сейчас я сбегаю в магазин, а то у тебя, прости, даже на пиццу класть нечего. Не говоря уже об ужине. А ты пока...
«Высплюсь?» Флоран сделал настолько несчастные глаза, насколько смог.
- Ладно-ладно, отдыхай, - рассмеялся Локонте и еле сдержался от того, чтобы не растрепать (любимому?) французу волосы.

Что может быть прекраснее парочки часов спокойного сна? Секунды, когда тебя будят осторожным прикосновением и тихим «Фло-Фло-Фло» на ухо.
- Можно ещё часа... три... – пробормотал Мот, не открывая глаз.
- Ну Флоооо... Я отказываюсь готовить в одиночестве, вдруг ты решишь, что я хочу тебя отравить, - тихонько проговорил Мике.
- Тогда ты бы уже подсыпал что-то в тесто.
Мот глубоко вздохнул, открыл глаза и вздрогнул от того, насколько близко был в тот момент Микеле. Тот подался назад и закусил губу.
«Чёрт бы побрал эту идею с пиццей...» - мелькнуло в голове Микеланджело.
Лучше того, что можно наблюдать лучшего друга и, по совместительству, объект воздыханий каждый день то, что он ни о чём не догадывается.

- Так, сейчас мы с тобой берём муку...
Микеле насыпал муку на стол, а заодно и на ковёр, стулья и случайно подвернувшегося француза. Фло чихнул и нервно рассмеялся, наблюдая за его самозабвенностью.
- Порежь колбасу и потри сыр, пожалуйста, - как ни в чём не бывало заявил итальянец. Флоран вздохнул, понимая, что предстоящее всё же неизбежно, и взялся за дело, периодически поднимая глаза на напевающего что-то Локонте.
- Ай, чёрт! – вдруг вскрикнул Микеле, когда на пол полетела банка из-под оливок.
- Ты решил разгромить мне всю кухню? – не выдержал француз, прикидывая, чем бы в него запустить, чтобы отключить, оттащить в спальню и... Прибраться.
- Ну да, пока ты тут уже полчаса издеваешься над маленьким кусочком сыра, я пытаюсь что-то делать!
В голову Мике полетело полотенце. Тот вспыхнул и, набрав в ладонь горсточку муки, подул в лицо Мота, за что был тут же прижат спиной к стене.
- Ладно, ладно, я сдаюсь, пусти, - проговорил итальянец, поднимая руки вверх и разом теряя всю весёлость.
- А то что? – передразнил его Фло, смотря мужчине в глаза.
- А то поцелую, - угрюмо ответил тот, пытаясь вывернуться.

- Блин!
Микеланджело сорвался с места и рванул в сторону кухни. Флоран несколько раз удивлённо моргнул, пытаясь собрать разлетевшиеся мысли в нечто оформленное и потянулся за валявшейся на полу футболкой, как вдруг услышал смех Мике.
- Я думал, мы забыли её в духовке, - пояснил он, возвращаясь, не переставая смеяться.
Выходной день, наполненный позитивом? Испортить его может только отсутствие ужина. А сделать более приятным...

@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Фанфикшн

---

[Little_Swallow]

Фенька,
Автор: Mary Celeste
Бета: спасибо  assia. и  Frau Kruspe
Пейринг: Фло/Мик
Рейтинг: ничего жуткого
Примечания: POV Микеле, ООС

Он такой... Невообразимый.
Прошло уже столько времени, и я почти успел выучить его наизусть. Выражения его лица, интонации и взгляды... Если бы кто-нибудь однажды спросил меня, за что я его люблю... Поначалу этот вопрос загнал бы меня в тупик. Ну как... Как за что?
- Микеле, передай мне пачку сигарет, пожалуйста.
Я люблю... Люблю его голос. Мягкий, порой даже усыпляюще нежный, иногда, на сцене, приобретающий холодные, пробирающие до костей нотки, но никогда – резкий.
Встряхнув головой, я поднимаю со стола сигареты и протягиваю ему. Он берёт пачку из моих рук, и на миг я чувствую его прикосновение. Его пальцы... Это нечто потрясающее. Тонкие, длинные. Перебирающие струны, листающие страницы книги... Мысль несётся вперёд, и мне приходится закрывать глаза и заново учиться дышать. Я готов был бы отдать всё... За то, чтобы эти руки хоть раз коснулись моей кожи нарочно.
Он собирает резинкой волосы, и я не могу заставить себя не смотреть. Одна прядка выбивается, и он заправляет её за ухо небрежным движением.
Мне почему-то кажется, что он позволяет только близким людям прикасаться к своим волосам. Сцена не в счёт – девчонки творят, что им вздумается. Но всё-таки...
Он ловит мой взгляд, и я нехотя отворачиваюсь.
Нет, не так. Однажды, когда на него напала сильнейшая головная боль, я сидел на подлокотнике кресла и задумчиво массировал ему виски, иногда путаясь в непослушных прядях волос. Возможно, ему просто было уже не до возражений после нескольких часов мигрени и не помогающих таблеток...
- Почти прошло, – тихо заявил он мне тогда, и хорошо, что в тот момент он не видел моих глаз.
Сколько я его люблю?.. Я не знаю. С первой ли минуты, первого концерта или меньше... Я осознаю только то, что сегодня – предпоследний спектакль, а потом...
- Фло, – произношу я с каким-то отчаянием, и он, кажется, понимает.
- Что-то не так?
Да, он точно понимает.
- Знаешь, я...
Я поднимаюсь на ноги и подхожу к нему, смотрю ему в глаза, прокручиваю в голове фразы, которые повторял день за днём, раз за разом... И понимаю, что не могу. Не могу сказать это вслух, и никогда не решусь на это.
Нервно улыбаюсь и одной рукой развязываю верёвочки одной из своих фенечек.
- Да, эти концерты – ещё не конец, и будут ещё интервью, передачи, я знаю, но... На всякий случай.
Я беру его за руку и завязываю фенечку у него на запястье.
- На память, Фло. Что-то вроде прощального подарка.
Он переводит взгляд с голубой полосочки ткани на меня и удивлённо поднимает брови.
- Ты... Будешь её носить? – спрашиваю я, мысленно обещая себе молчать остаток дня.
Он медленно кивает, и я делаю шаг назад, но в каком-то порыве, отражающимся испугом в глубине его шоколадных глаз, он подаётся ко мне и тянет к себе за руки.
- А помнить... Будешь? – не выдерживаю я и вдруг произношу шёпотом.
- Но ты же не дашь мне забывать себя слишком надолго?

@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Фанфикшн

---

[Сэниа]

Драбблы по словам: убежище, море, твой, ноты, музей, вино, петь, счастье, тень, подоконник, маска, ответ.
Автор: Сэниа
Герои: Фломики и немного Маэва и Солаль.
Рейтинг: PG, местами пытающееся скатиться в R
Ворнинг: ООС и вообще странное
Дисклаймер: ну вы же сами знаете, чье оно

убежище
Иногда Флорану кажется, что все происходящее - нереально. Слишком прекрасны, для того чтобы быть правдой, теплые руки, касающиеся его плеч после спектакля, чтобы мягкими движениями прогнать усталость и тупую боль мышц, вернуть спокойствие и умиротворенность. Слишком прекрасна эта уверенная болтовня по дороге домой, которую даже не обязательно анализировать, можно просто щуриться, подставляя лицо солнечным лучам, позволяя всей той чепухе, что несет твой спутник, самой впечатываться в подкорку мозга. Иногда Фло ловит себя на том, что опять забыл телефон продюсера, порекомендованного ему сегодня Довом, однако помнит всю ту ерунду про солнечных котят, которые выводятся в одуванчиках, если солнышко их сегодня любит, которую рассказывал ему по дороге Микеланджело. Слишком прекрасно то, как Мике, улучив момент, норовит, словно невзначай, мазнуть губами по щеке Флорана. И знать, что если успеть поймать его в этот момент за талию, то вместо того, чтоб с независимым видом скакать дальше, Микель запустит руки в волосы Фло и замрет так, с шальным счастьем в глазах.
На людях Флоран старается не выдавать себя ничем. Жестом, словом, отчаянной, почти болезненной жаждой тактильного контакта. Просто держать за руку - и то будет легче. Но даже этим злоупотреблять нельзя. В лицах ребят из труппы, в лицах девочек-фанаток, просящих у них обоих автографы, слишком часто мелькает сомнение на грани понимания. А значит маска и так держится слишком плохо.
Иногда Фло хочется взять солнечного своего одуванчикового кота в охапку и уволочь на какой-нибудь остров. Необитаемый. Чтоб никто и никак не помешал. Устроить убежище в глубокой пещере и позволить себе, наконец, все и разом.
Прямо сейчас, когда Мике смотрит на него из под челки лукавым своим взглядом, Фло даже уверен в абсолютной серьезности своих желаний.

море
Море возле Тулона совсем не такое, как в Италии. Дов может сколько угодно смеяться, и рассуждать о том, что по климатическим условиям Средиземное море почти не отличается от Адриатического, и во всем виновата только и исключительно погода - Микеланджело ему не верит.
Местное море - как капризный и ветреный человек. То дарит тепло, омывает твои ноги ласково и снисходительно, так и кажется что ты - маленький балованный ребенок, и морю кажется забавным играть с тобой. То вдруг хмурится и вздымается в штормовых волнах, заволакиваясь мрачными тучами, пугая и отталкивая. В такие моменты оно как никогда похоже на капризную девушку.
Его родное море же даже в самую плохую погоду не причинит такого вреда. Оно может быть опасным, но оно никогда не будет таким непредсказуемым. Оно солнечное и теплое. Оно сильное, но ласковое. Оно прекрасно.
Ребята говорят, что если уж он пытается сравнивать моря с людьми - то должен понимать, что такого моря, как и такого человека не может быть в этом мире.
Микель закрывает глаза и слышит даже сквозь шум прибоя тихие шаги, и чувствует руку, мягко ложащуюся на плечо:
- Мике, ты же промок насквозь. Пошли давай, в гостинице есть прекрасные махровые полотенца, ты будешь в них просто потрясающе смотреться.
Как его "не может быть", если он уже есть? Здесь и рядом?

твой
Мике никогда не был собственником и не понимал этого чувства в других. Чем прекраснее и совершеннее был объект его интереса, тем с большим количеством людей хотелось этим поделиться. Чтобы радость приумножалась, ее нужно с кем-то делить.
Мике никогда не был собственником и не понимал этого чувства в других. Вот только сейчас, цепляясь пальцами за измятые простыни, судорожно выгибаясь под чужими руками и хватая воздух с рваными всхлипами, он вдруг захлебывается дурацким этим местоимением: "Твой, твой, твой, только твой, Фло, по-жа-луй-ста..."
Наутро Мике становится безумно стыдно за все то, что он делал и нёс этой ночью.
Но он все равно ужасно хочет, чтобы Флоран хотя бы немного был собственником.
Вот только больше никогда не сознается в этом вслух.

ноты
Тонкие пальцы осторожно касаются струн, словно пробуя их на ощупь, пытаясь понять, что они из себя представляют.
У Маэвы не пишется новая песня. Она витает где-то на грани сознания, прорываясь временами отзвуками мелодии, но ни в слова ни в ноты оформляться не хочет. Маэва не привыкла заставлять песни. Они всегда приходят сами, легкой своей поступью, осторожным и ласковым звучанием. Они всегда рады видеть Маэву, а Маэва рада им.
Возможно, со стороны это выглядит смешно, но Мелин привыкла считать свои песни своими друзьями.
А теперь один из них ходит вокруг недоверчиво, дразнит и не дается в руки.
Маэва держит в руках гитару, и неуверенно пытается воспроизвести хотя бы те обрывки мелодии, в которых она уже точно уверена, а затем вздыхает и спускается в холл.
Маленькая гостиница полностью забронирована под их труппу, и потому в холле очень тихо. Лишь за шахматным столиком сидят двое их "композиторов", Флоран и Микеле, но и они не нарушают тишину: шахматы расставлены, но мальчики на доску даже не смотрят. Сидят и отрешенно созерцают друг друга.
Мелин еще несколько минут глядит на них, и снова касается струн, поймав, наконец, нужные аккорды и нужные слова.
Когда-нибудь Маэва подойдет к мальчикам и спросит их, почему в их присутствии так легко писать песни о любви. Но пока они все трое молчат.

музей
Что они забыли в музее, они уже не помнят. Просто одним вечером труппа вдруг обнаруживает себя внутри здания со сводчатыми потолками и завалами каких-то костей и черепков на солидных, крепко сбитых, застекленных столах.
Кое-кто даже получает от этого удовольствие: Микеланджело и Маэвочка бегают от стола к столу, тыкая друг друга в бок, касаясь пальцами стекла, закрывающего самые интересные, по их мнению, вещи и радостно хихикая.
В эти моменты они до ужаса похожи, словно и вправду - родные брат и сестра.
Флоран и Солаль в этом музейном ажиотаже почти не участвуют. Они стоят в центре зала, посвященного истории античности, и обсуждают римский театр, лишь изредка отвлекаясь и ловя глазами неугомонную парочку младших Моцартов.
В тот момент, когда они одновременно отвлекаются на очередной взрыв смеха в конце зала, кажется, что они до ужаса похожи. У обоих в глазах - почти безграничная нежность.

вино
- Ты не француз! - возмущенно информирует друга Микеланджело.
- Почему? - Флоран давно уже понял, что за ходом мысли Микеле не успевает временами даже сам Микеле, и потому лучший способ его понять - просто спросить.
- Это же Вердиккио! - Локонте возмущенно тычет пальцем в бутылку вина, купленного Флораном в винном погребке по дороге.
- И? - интересуется Флоран терпеливо.
- И ты его пьешь с пирожными. С пирожными! Фло, ты в курсе вообще, насколько прекрасно это вино в сочетании с морепродуктами? А ты портишь его выпечкой. Где же твоя национальная гордость и врожденный вкус.
- Забыл где-то, наверное, я иногда такой невнимательный, - Фло смеется и пожимает плечами.
Микель фыркает и убегает куда-то на кухню, активно гремя там посудой, а Флоран остается сидеть в кресле, лениво поглаживая большим пальцем горлышко бутылки: в таком состоянии Микелю лучше не мешать.
Через некоторое время Локонте влетает в комнату с тарелкой в одной руке и бокалом в другой: - Вот, попробуй.
Фло старательно жует кусочек рыбы, запивает его глотком вина и кивает: - Да, так лучше.
-Дай я, - Мике тянется через стол и касается губ Флорана своими, снимая с них горьковатое послевкусие. - Не лучше, а гораздо лучше.
Фло смотрит в глаза Микеля и думает, что эксперименты с винами определенно стоит продолжить.

петь
Когда Флоран в первый раз услышал, как поет Мике, он мог только слушать и смотреть. Тихие мелодии, странный ритм, ничего похожего на привычные и любимые Фло с детства композиции и группы. И ведет себя во время пения Микель странно: вздрагивает, облизывает губы и, похоже, вообще отключается от мира вокруг. Если ты хочешь петь на сцене, для других людей - так нельзя.
Спустя несколько месяцев, огромное количество проделанной над мюзиклом работы, переезд одного отдельно взятого итальянца в дом Мота и овладение Флораном азами итальянского он, наконец, слышит и видит.
То, что песни Микеля никогда ни к кому не обращены. Он может петь обо всем, он может почти признаваться в любви песней, или напротив воспевать свободу - но он при этом вовсе не будет петь девушке. Даже "замечательной девушке", о которой когда-то упоминал. Он будет петь воздуху, облаку, душе, непонятному невидимому собеседнику...
А смотреть в те редкие мгновения, когда все-таки открывает глаза и замечает окружающий мир, будет на Фло.
Флоран стоит в тени, за стеклом кабинки для звукозаписи, и видит каждый брошенный на него взгляд. Но не удивляется, почему не замечал всего этого раньше.
Ведь для того, чтобы научиться слышать и видеть, у них было несколько месяцев совместной работы и переезд сумасшедшего этого итальянца в его дом.

счастье
Когда чужие губы осторожно касаются виска, когда холодными вечерами на плечи ложится куртка, пропахшая сигаретным дымом, когда на выходе из павильона фотостудии, куда сегодня пришлось ехать в одиночестве, ее ждет, подперев стену плечом, знакомая фигура: "нехорошо девушкам ходить вечерами в одиночку" - Маэва точно знает, что такое счастье.
Правда не может объяснить это словами.
Когда с утра в гримерке его уже ждет бумажный стаканчик кофе с корицей и специями, когда перед очередным выступлением на его плечо ложится, подбадривая, теплая рука и незаметный вязкий страх, о котором он и сам то не подозревал почти, что уж говорить об окружающих, рассеивается как дым, когда после очередного изматывающего выступления, сидя на кресле в полуобморочном почти состоянии он чувствует, как прохладные пальцы чуть касаются висков, снимая напряжение и головную боль – Микель точно знает, что такое счастье.
И совершенно не понимает, для чего люди пытаются описывать счастье наивными человеческими словами.

тень
Когда в отношениях Флорана и Микеланджело что-то идет не так – об этом сразу узнает вся труппа. Нет, эти двое никогда не скажут сами вслух, что что-то идет не так. Просто Микель светится чуть меньше, чем обычно, и пристает ко всем не по делу. Просто Флоран замкнут чуть больше чем обычно, и пропадает в курилке все перерывы напролет.
Маэва пытается выяснить, что случилось, то у одного то у другого из их "композиторов", но они отвечают удивленными взглядами и спокойным "все в порядке, что ты". Слишком спокойным. Холодным.
В коридоре ее ловит Солаль, тянет к себе, обнимает, шепчет на ухо: - не надо, родная. Они сами не знают еще точно, что случилось, поверь. Дай им разобраться самим.
Мелин все понимает, но от этого не легче.
Она выходит на улицу, щурясь поднимает глаза к яркому летнему солнцу и не может отделаться от ощущения, что на городе лежит какая-то незаметная, но гнетущая тень.

подоконник
Мике сидит на подоконнике и смотрит в окно. За ним яркое июньское солнце, зелень цветущего бульвара, довольные люди и изредка проезжающие машины, сверкающие на солнце словно игрушечные. Ужасно.
На тихие шаги за спиной можно даже не оборачиваться: Микель узнал бы их даже в сутолке театральных гримерок, а уж в этом доме просто некому больше ходить, они живут тут вдвоем. Пока.
Эта мысль заставляет Микеланджело зябко вздрогнуть.
- Мике, - тихий голос из-за спины, - поговорим?
- О чем? - бездумно выдыхает Микеланджело, не отводя глаз от окна.
- О чем угодно. Если ты не заметил, мы уже давно не занимались таким увлекательным делом как разговор. - голос затихает на несколько секунд, словно обладатель его не уверен, правильно ли подобрал тему, и боится начать, - Можно обсудить планы на конец лета, например.
Локонте вздрагивает снова, и Фло продолжает чуть более уверенно, - Я подумал: возможно, нам стоит проехаться по Европе? Я в ней, в отличие от тебя, почти не бывал, если не считать наших гастролей. Покажешь мне что-нибудь.
- Италию, например? - Микель изо всех сил старается не улыбаться от уверенного этого "нам", но выходит с трудом.
- Допустим - Фло подходит ближе и утыкается лицом в волосы Микеланджело.
Мике смотрит в окно и видит в нем отражение высокого темноволосого мужчины, обнимающего его со спины. Прекрасно.

маска
На шоукейзе в Лилле кроме них - еще трое певичек, с которыми Флоран почти не знаком.
И маленькие двухместные креслица. Севшая рядом с ним девушка представилась как Доминик и тут же начала щебетать.
Микель влетает в студию только через пять минут - с двумя другими девушками в обнимку, быстро оценивает ситуацию и с уверенной улыбкой усаживается на колени Флорана, активно хлопая ресницами его соседке.
Та немного бледнеет и быстро оставляет насиженное место, на которое Мике тут же и сползает с уверенным видом завоевателя, а Флоран судорожно пытается заново научиться дышать.
В Женеве дождь, но на общий настрой труппы это никак не влияет. Солаль делает грозный вид, Ямин непрерывно шутит, а Микель скачет по сцене как заведенный.
Флоран прекрасно понимает, что от Мике можно ждать чего угодно, и потому на удивление спокойно относится к тому, что Микель на несколько секунд обнимает его: настолько крепко, что становится трудно дышать. А потом, отстраняясь, быстро целует его в губы. И вот к этому Флоран точно не готов.
Зал ревет, Мике, довольно ухмыляясь, поет дальше, а Фло снова пытается вернуть на лицо привычную маску невозмутимости, которая с каждым разом держится все хуже и хуже.
Осталось продержаться с ней еще совсем немного, а потом будет июль и Италия, и возможность послать всех, наконец, к черту.

ответ
В их компании никто и никогда не говорил об отношениях.
Какие могут быть отношения, если они - команда, занятая общей работой. Прекрасной, любимой, но бесконечно изнуряющей. Их держит общее дело, что же еще.
Все одинаково смеются на репетициях, все одинаково выкладываются на концертах, все одинаково садятся в одну общую кучку и болтают на посиделках в кафе после очередного этапа гастролей.
Работа есть работа, выступления есть выступления, Дов есть Дов. Личные же чувства остаются где-то там, за порогом.
Все так, но если спросить любого человека их труппы "что такое любовь" - первое, что он сделает - бросит взгляд в сторону Солаля с Маэвой, тихо беседующих о чем-то на диванчике в уголке, или на Флорана с Микелем, пропевающих в очередной раз Vivre, потому что Мике решил что у него "кажется садится голос, ужас-ужас, Фло, мне же высокие ноты брать, давай я с тобой пораспеваюсь".
И этот взгляд будет ответом.

@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Maeva Meline, Solal, Фанфикшн

---

Объявление!

[Максим Петрович]

Продаю два билета на спектакль 10го июля. У самих поехать не получается((( Если кто-то заинтересуется - пишите на u-mail)

---

[Little_Swallow]

Les aveugles*,
Автор: Mary Celeste
Бета: огромное спасибо assia. за мучения с моими капризами
Пейринг: Фло/Микеле
Рейтинг: поцелуйный?
Примечания: *Слепые
немножко скрытых страхов и ООС

Les aveugles

- Как думаешь, каково это – жить без зрения? – раздался голос Микеля в полумраке спальни. Он сидел на кресле, поджав под себя ноги, рядом с ним рыжим светила лампа. Флоран стоял у окна, опираясь руками на подоконник и рассматривая запоздалых прохожих.
- Не знаю. С чего такие мысли?
Он развернулся, внимательно посмотрев на Локонте.
- Мне кажется, это безумно сложно... Даже сложнее, чем без слуха, – серьёзно ответил тот.
Фло пожал плечами.
- Ко всему можно привыкнуть. По крайней мере, в собственной квартире я мог бы ориентироваться... А на остальное у меня есть ты, – усмехнулся он.
Локонте покрутил в руках плотный зимний шарф.
- А давай... Давай поспорим! Я сейчас завяжу тебе глаза, и ты на сутки останешься без зрения. Если будешь жульничать или сдашься, останешься на неделю без сладкого. А если я проиграю... Буду все выходные водить тебя по итальянским ресторанам. Идёт?
Глаза Микеланджело горели так, что, сам того не заметив, Мот согласился на эту авантюру...

Когда Флоран проснулся утром, открыл глаза и понял, что ничего не видит... Всё внутри похолодело, и он неожиданно вспомнил, как когда-то в детстве прочитал рассказ о слепом мужчине и долго боялся именно этого – ослепнуть. Потом страх забылся, но теперь... Мужчина коснулся руками лица и ощутил под пальцами тёплую, мягкую ткань.
«Ну конечно, Мике...» - вспомнил француз и успокоился. Сел на кровати и медленно поднялся на ноги. Локонте ещё рано утром ушёл на репетицию, нужно было что-то подправить в выступлении, так что до вечера Фло остался один.
«В первую очередь, это тренировка силы воли. В конце концов, здесь я могу ходить и с закрытыми глазами...» - подумал он, сделал несколько шагов и споткнулся о лежащую на полу сумку, в следующий миг влетел в шкаф, еле успевая схватиться за него руками. Сердце пропустило пару ударов, и Флорану ненадолго показалось, что он совершенно не может ориентироваться.
«Фухх... Стена, стена... Это ещё что? Не замечал, что обои порваны. Странно... Так, дверь».
Дойдя до кухни, Мот подошёл к холодильнику и наткнулся на листик бумаги на дверце. «Он издевается?». В это время на столе зазвонил телефон, очень громко и резко. Фло подскочил на месте, нащупал трубку и со второго раза включил её.
- Прости, по привычке пишу тебе записки. Бутерброды на столе, кофе я насыпал во френч-пресс, осталось только залить кипятком, не обожгись, думаю, это легче, чем пытаться его варить. И, кстати, лучше не кури, а то что мне делать, если ты спалишь шарф? Обед в холодильнике, в красной коробке... – протараторил Микеле.
- Спасибо. В красной?
- Ага. Ах, ну да. Ммм... Там, кажется, нет коробок того же размера. Точно, нет. Всё же в порядке, да? Я побегу, а то с меня голову снимут. Не сломай себе ничего, до встречи!
Флоран хмыкнул и повесил трубку. «Залить кофе кипятком?» Идея не вызывала восторга, но нужно было попытаться – в конце концов, день без кофе и сигарет – это хуже, чем неделя без сладкого.
Благодаря инстинкту самосохранения и только, Флорану удалось не обжечься. Аромат кофе завораживал даже больше, чем вкус – волшебный. «Наверное, это и есть мой любимый запах...»
Ещё нужно было умудриться почистить зубы и всё-таки не спалить шарф Мике.

В комнате играла тихая-тихая музыка, и Мот сидел на подоконнике, прислонившись к прохладному стеклу плечом. Заходящее солнце грело кожу лица даже через ткань, и он слегка морщил нос, по привычке жмурясь. Под окнами стояла какая-то женщина и всё время звала своего ребёнка, слышался детский смех. Флоран изредка вдыхал терпкий, горьковатый сигаретный дым, медленно наполняя им лёгкие, на мгновение задерживал дыхание и снова выдыхал. «Сигареты и сигареты, какая разница...» - думал он раньше, и только сейчас нашёл время понять, что эти всё-таки особенные. Может, просто не на что было отвлечься...
Шаги на лестнице он услышал даже сквозь гитарный перебор, и, легонько улыбнувшись, вышел в коридор и прислонился к дверному косяку. Не было и мысли о том, что эти шаги – чужие.
Ключ как-то уютно повернулся в замке, дверь открылась, и итальянец вошёл в дом.
- Привет, – сказал он, и в его голосе Фло угадал улыбку, тёплую, с морщинками в уголках глаз. - Как твой день?
- Если не учитывать то, что коробочек в холодильнике оказалось море, и все разные, и только позже я вспомнил, что крышка у нужной ещё вчера была синяя, плюс ещё то, что моя чашка разбита на мелкие кусочки, а на запястье должна быть царапинка... Всё прекрасно.
Он притянул к себе Мике. От того почему-то тепло пахло корицей...
В темноте всё привычное воспринималось иначе. Поцелуи казались более насыщенными, прикосновения чувствовались ярче, а вроде бы негромкие стоны заполняли всё сознание.
- Я когда-нибудь говорил тебе, насколько ты красивый? - уже перед сном тихо спросил Флоран, медленно обводя черты лица Мике кончиками пальцев.

От ресторана Флоран отказался. «Давай лучше сделаем по-другому, поверь, это незабываемое впечатление...» - говорил он, и следующим утром была очередь Микеле просыпаться с тем же самым шарфом, который впитал в себя все запахи предыдущего дня. Пошарив руками по кровати, итальянец обнаружил на ней бумажку. «Как ты там говорил, бутерброды на столе, кофе и так далее... Обед в холодильнике в коробке с зелёной крышкой!
P.S. Я, в отличие от тебя, не подглядывал».

@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Фанфикшн

---

[Little_Swallow]

Cette cacophonie
Автор: Mary Celeste
Бета: огромное спасибо  Frau Kruspe
Пейринг: Флоран/Микеле
Рейтинг: интимный
Примечания: повествование на 'ты' и 'вы', но на 'ты' всё-таки о Ф.,
посвящается  assia.

Однажды ваши поцелуи становятся более неистовыми, полными желания. Вас ничто не сдерживает, и ты чувствуешь где-то в глубине огонь, который непривычно, невыносимо жжёт изнутри и не даёт тебе покоя, кружит, затягивает. Раньше против вас были обстоятельства, время... Здравый смысл? А сейчас вы смотрите друг на друга, две пары почти чёрных от возбуждения глаз, и понимаете, что не можете остановиться. А хотите ли?...
Твои руки уже под его футболкой, гладят тёплую кожу, а его поначалу неуверенные, затем более заметные прикосновения вызывают у тебя лёгкую дрожь, и горячая кровь будто приливает точечно, к местам, где он дотрагивается до тебя. Тактильные ощущения обостряются, и тебе кажется, что ты чувствуешь под кончиками пальцев самое незначительное учащение пульса.
- Флоран... - Глухо шепчет он, ты вздрагиваешь и открываешь глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. В его глазах - тёмное сумасшествие, сомнения, что-то большее, чем страсть... Но страсти там всё же больше.
Ты отдаёшь ему ещё один поцелуй, прихватываешь суховатые губы своими, на миг касаешься их кончиком языка. Чувствуешь, как он давит на твою поясницу пальцами, притягивая тебя ближе. Ты прижимаешься к нему бёдрами и еле сдерживаешь тихий стон. Всего – чересчур, и тебе кажется, что ещё немного – и ты сгоришь изнутри дотла.
Ты стягиваешь с него футболку, скидываешь свою и выцеловываешь на его шее и ключице одному тебе понятные узоры. Несколько шагов, и вы падаете на кровать. Его пальцы крепко сжимают твои бёдра, ты глубоко целуешь его, по-французски, полагаешься только на порывы и понемногу теряешь рассудок. Вы снимаете друг с друга оставшуюся одежду, мысли медленно сходят на нет, и ты весь - чистое желание и инстинкт.
Вдруг ты теряешься, смотря ему в глаза, тебя сковывает страх, и ты чувствуешь, как сердце заходится бешеным ритмом. Ты не можешь пошевелиться, не можешь сказать «нет», но не в состоянии заставить себя идти дальше, почти тонешь в тёмных глазах и не замечаешь, как по твоему телу проходит лёгкая дрожь.
- Тише, тише... - Шепчет тебе он, ты прерывисто вдыхаешь. Через мгновение он чувствует у себя на коже прикосновение горячего воздуха... И ты проваливаешься в водоворот ощущений. Вы тратите некоторое время - никогда не сможете вспомнить, сколько, - на то, чтобы привыкнуть друг к другу. Кожа напоминает раскалённый металл, плавится, у вас один ритм на двоих, одно дыхание, одно сердце. В голове какофония звуков, стонов, твоё собственное, неожиданно громкое сердцебиение - и ничего больше. В какой-то момент тебе начинает казаться, что вы - единое целое... А потом словно происходит взрыв, и ты жмуришься, до цветных точек перед глазами.
Только немного позже вы заметите, как дрожат кончики пальцев, как простыни холодят влажное, разгорячённое тело, и как в груди укореняется и цветёт какое-то ощущение, новое, но не такое, которое лежит на поверхности и может быстро исчезнуть. Глубже.
Вы лежите рядом, и крепко держитесь за руки, переплетаете пальцы. Что теперь?

@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Фанфикшн

---

[Девятый Аркан]

Кликабельно

@темы: Mikelangelo Loconte, W.A. Mozart, Фанарт

---

[Little_Swallow]

Флоренция,
Автор: Mary Celeste
Пейринг: Флоран/Микеле
Рейтинг: поцелуйный

- А где ты живёшь?
- Второй поворот направо, а дальше прямо до самого утра.
- Какой смешной адрес!

Дж.Барри, "Питер Пен".

-Флоран... - Проговорил Мике шёпотом, медленно, будто пробуя слово на вкус. - А давай... Давай поедем во Флоренцию?
- Во Флоренцию? - Мот открыл глаза и сощурился, не сразу привыкая к темноте в комнате.
- Да. Во Флоренцию. В Италию.
- Я думал, мы поедем куда-то... Поближе к твоему дому. - Задумчиво сказал Фло. - Ты столько рассказывал о Чериньоле, о своей семье...
- Знаешь, я, наверное, всё ещё... Неважно.
Мот перевернулся на живот, внимательно посмотрел любовнику в глаза и провёл кончиками пальцев по его лицу. На губах Мике мелькнула тень улыбки, и он вздохнул.
- Просто, понимаешь... Я рассказывал тебе о себе очень много... А им о тебе - пока только чуть-чуть.
- Вроде того, что "есть тут во Франции замечательная девушка..."? - Рассмеялся Флоран.
- Ну хватит! - Локонте залился счастливым смехом и зажмурился, притягивая Фло к себе для поцелуя.

-Флоренция... Как я раньше про неё не вспоминал?
Микеле подошёл к французу, стоявшему на балконе. Италия будто заряжала Мике какой-то особенной энергией, задавала определённое настроение, которое чувствовал и Фло. Здесь ему совершенно не хотелось курить - даже воздух казался совсем другим. Жара, яркое-яркое небо... И то, с каким восторгом Локонте посвящал ему каждый уголок города.
- Посмотри.
В руках Микеланджело была книга-путеводитель, купленная Мотом на всякий случай.
- Нам нужно посмотреть на Палаццо Строцци, Собор Санта-Мария-дель-Фьоре, Площадь Свободы...
Флоран выдернул из его рук книгу и подумал о том, что с гораздо большим удовольствием он сидел бы целыми днями на какой-нибудь набережной, наблюдая за тем, как Микеле рисует у себя в альбоме прохожих, улицы, автомобили, дома, даже птиц - всё, что попадается ему на глаза.
Открыв книжку на первой попавшейся странице, он улыбнулся.
- Микеланджело. - Констатировал он с той же любовью, с какой Локонте обычно произносил его собственное имя.
- М?
- Да нет. Другой Микеланджело во Флоренции.
Он с улыбкой вытянул вперёд руки с открытой книгой, на страницах которой был изображён известный на весь мир скульптор.
- Судьба. - Ответил Мике и закинул книжку куда-то вглубь комнаты, после обнимая Фло и шепча ему на ухо. - Знаешь что... Ну их, эти путеводители. Давай просто выйдем на улицу и пойдём, например, вооон до того магазинчика, завернём где-нибудь направо...
- А дальше прямо до самого утра.
Микеле пару раз удивлённо моргнул, смотря Моту в глаза, и Флоран улыбнулся.
- Как в сказке.

@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Фанфикшн

---

Похищение. Часть 4

[AnnikaM]

Герои: Микеле
Название: "Похищение"
Соавтор - Foxxy (за ее помощь в написании продолжения этого фанфика хочу выразить особую благодарность)
Жанр: гет /ангст с элементами романса и экшена
Размер: миди
Рейтинг: PG-15
Саммари: отражено в названии.
Дисклаймер: никто и ничто не мое
Предупреждения: ООС, присутствуют сцены насилия.
Статус: продолжение пишется

Уже знакомый шелест открывающейся двери. Режущий глаза свет. Женский силуэт - плавные движения, тягучие жесты, копна медных волос , собранных на затылке. Мия. Он внутренне собирается.
Она медленно подходит к нему. Ближе. Еще ближе. Ловит его взгляд. Между ними натягивается невидимая линия. Микеле знает, что она пришла за ответом. Тишина наваливается темной грудой. Удар сердца. Еще. Ну что же ты, задавай свой вопрос. Она молчит. Только в васильковых глазах пляшут насмешливые огоньки. Не торопясь поднимает руки к голове, вынимает заколку - медные прядки рассыпаются по плечам. С блуждающей улыбкой тянет кончик завязки тонкой короткой туники, позволяя ей упасть на пол. Ее наряд балансирует на грани между провоцирующим и совершенно откровенным - изящный корсет поддерживает груди, почти полностью предлагая их нескромному взгляду, полупрозрачная юбка с большими разрезами колышется при каждом ее движении, переодически открывая верхнуюю часть бедер.
- Ты плохо выглядишь. Вижу эта ночь далась тебе нелегко - она нарочито растягивает слова.
Ни дать ни взять хищница, решившая поиграть со своей добычей.
- А ты как думаешь? - огрызается он, стараясь не обращять внимание на ее откровенный наряд.
- Знаю - мысли, сомнения, боль в руках... - она касается его лица, нежно гладит его по щеке. Ее ладонь, мягкая и теплая, неожиднно кажется ему обжигающей и шершавой. Он пытается увернуться, но тут же морщится от неудобного движения.
Ее пальцы добираются до его шевелюры, теребят волосы.
- Оставь, - Микеле сжимает зубы.
Нет, не избежать. Как же он этого не выносит! Чтобы кто-то портил ему прическу, ерошил ему волосы, дотрагивался до непослушных прядок. Ему всегда так непросто их уложить! Но в его положении остается только терпеть. Хочется вновь послать ее, но он вовремя вспоминает, что решил быть более сдержанным.
Ее лицо совсем рядом, едва уловимый свежий аромат ее духов щекочет ноздри, в уголках губ притаилась игривая улыбка.
Он хочет отвести взгляд, но она удерживает его.
- Поцелуй меня, – настигает его неожиданная просьба.
В первое мгновение он даже не осознает, о чем она просит.
- Всего один поцелуй.
- Разве ты не пришла узнать мое решение?
- Пришла. Но с этим можно подождать. Мне хочется, чтобы ты поцеловал меня.
- Нет. - слово вырвалось еще прежде чем он успел его осознать. Все благие намерения попытаться пойти на уступки трещали по швам. - С какой стати?
- Неужели тебе так противно подарить поцелуй красивой женщине?
- Красивой женщине - нет. Жестокой и сумасшедшей как ты - да.
Она тихо смеется.
- Я кажусь тебе жестокой и сумасшедшей?
Его лицо неожиданно оказывается сжатым между ее ладоней. Как между двумя тисками - не увернутся. И не оттолкнуть . Она сначала легко целует его сжатые губы, словно пробуя на вкус, проводит по ним языком, надавливает сильнее, преодолевая его сопротивление. Он мычит и пытается протестовать. Хочет пнуть ее ногой, но вовремя спохватывается. Любое резкое движение - это почти гарантированный вывих. Ощущение полной беспомощности сводит с ума. Ненавижу!
Их дыхание смешиваются, их взгляды сливаются, почти становясь одним целым. Единой вселенной, в которой бушует ненависть и ярость, страсть и жажда обладания, протест и власть. Она подчиняет его, переплавляя его сопротивление в бешенное желание отомстить за насилие. Миг - и он с силой сжимает зубами ее нижнюю губу и тут же ощущает во рту привкус крови - сладковатый и неприятный.
- Bastardo! - шипит она, отталкивая его.
На губе выступают капли крови. Она автоматически слизывает их языком, потом отворачивается и промокает их салфеткой. Негодяй. В душе тяжело начинает шевелится злость. И непонятное, почти забытое ощущение обиды. Он пытается спровоцировать ее, потерять контроль. Этого следовало ожидать. Хочет поиграть в героя. Надо вздохнуть. Взять себя в руки. Улыбнуться.
- Чудесный поцелуй. Сладость и страсть, - она разворачивается к нему. Та же улыбка – ироничная и провоцирующая, но с едва заметным с оттенком наигранности. – Правда последний выпад был лишним.
Микеле медленно слизывает ее кровь с губ, сплевывает на пол выражением гадливости на лице.
- Твоя просьба тоже была не вполне уместной.
- Разве? А мне кажется, что само место располагает к подобным просьбам. Тихо, темно и никто не сможет помешать , - она нарочно делает несколько шагов по комнате. Ткань колышется, приоткрывая бедра и ягодицы.
- Да и твое положение тоже, - добавляет она, разворачиваясь и окидывая его игривым взглядом.
- Мое положение как раз менее всего располагает к удовлетворению подобных просьб.
Издевается, стерва! Самое оно в его положении думать о поцелуях или страсти - руки потеряли чувствительность где-то пару часов назад, зато боль в вывернутых плечах стала еще более острой, а к ней добилась боль в спине и шее. Да и голова почему-то становится все тяжелее, уже начинает покалывать в висках. Наверное, от бессоницы.
- Значит тебя больше беспокоит твое положение нежели суть просьбы? Если я сниму тебя и развяжу руки, ты поцелуешь меня?
- Нет…место тоже не располагает…Как и ты сама, – огрызается Микеле.
Как же от устал! От всего. От этого разговора, от мыслей, от абсурдной ситуации, от этой женщины, от ее вкрадчивого голоса, ее бессмысленных вопросов, ее провоцирующих движений. От ее издевательств.
- Ах да? И что же так?
Он поднимает брови в придворном удивлении.
- Ты насильно привезла меня сюда, похитила, приковала, вывернула руки. И Теперь спрашиваешь, чем ты неприятна? Привыкла брать, что тебе хочется, покупать. А если не покупается – красть. Во всем. Даже в мелочах. Даже простой поцелуй. Ты подозревала, что откажу тебе, но ведь ты не привыкла получать отказы, верно? Нужно, чтобы наверняка. Чтобы не смог дернутся, двинутся. Чтобы взять то, что другой не желает дать тебе добровольно. Связать. Скрутить. Заставить. – его голос в конце дрожит от возмущения.
Влепить бы ему пощечину со всей силы! Рвущаяся наружу злость стирает с ее лица улыбку, плавит ее черты, делая почти некрасивой. Рука сама начинает подниматься вверх. Сейчас она ударит его. Хочется зажмурится, но Микеле заставляет себя смотреть ей прямо в глаза. Пусть ударит. Пусть подтвердит свою слабость.
Она делает вдох. Не сейчас. Еще не время.
- Ну что же ты остановилась? Бей. Я ведь связан и ничем не могу тебе ответить, - тихо говорит он.
- Если бы я освободила тебе руки ты бы ответил?, – одним прыжком она пересекает комнату, подхватывает его под подбородок, резко задирает голову. В ее взгляде столько неожиданной ярости, что ему хочется отшатнутся, - Ударил бы? Избил? По праву сильного? Потому что мужчина и значит сильнее?
- Судишь обо всех по себе? Признаешь только право силы? Это тебе нравится истязать меня, придумывать очередные унижения и издевательства. Таким образом ищешь себе оправдание? - шепчет он не менее яростно ей в ответ.
- А ты? Ты ищешь себе оправданий? Невинная жертва. Разве не ты напал на меня несколько часов назад? Чтобы ты сделал со мной, если бы не вмешалась охрана?
- Ничего. И ты знаешь это. Ты словно вымещаешь на мне свои прошлые обиды, приписываешь мне поступки, которые я не совершал, придумываешь мотивы, которые никогда не приходили мне в голову. Почему? Это твой способ устанавливать отношения? Око за око? Твое правило, в котором нет ни малейшей логики - мстить мне за что-то, чего я не делал...
Он бьет наугад. Хочется уязвить ее как можно сильнее, ужалить словесно - это его единственное оружие.
- Вместо тебя это делали другие. И сделал бы и ты, если бы у тебя была возможность...
"Делали другие"..."Сделал бы ты..." - ее слова неожиданно зацепились в памяти. Кольнуло смутное подозрение...еще не до конца осознанное...Но возможно все, с ним случившееся, наконец-то начинает обретать смысл.
- Ты снова приписываешь мне чужие "подвиги". Я никогда не подниму руку на женщину, даже если она внушает мне отвращение, как ты сейчас. Так ты похитила меня из мести? Чтобы заставить заплатить за обиды и боль, причиненные другими?
- Ты здесь, чтобы не позволить тебе причинить обиду и боль, как это сделали другие.
- Ты думаешь, что я мог бы причинить тебе боль? Я? Я бы наверное рассмеялся, если бы МНЕ не было бы так больно сейчас...
- Больно? Тебе? Сейчас? И ты считаешь, что это и есть настоящая боль? Это небольшое неудобство?
В ее глазах на секунду мелькает искреннее недоумение. Неужели он действительно считает, что в этот момент испытывает сильные мучения?
- А что ТЫ знаешь об этом?
- Слишком много того, что предпочла бы не знать, - отрезала она и отвернулась.
Черт! Черт! Черт! Ну почему ей не удалось сдержаться! Нельзя было позволять ему затягивать себя в этот бессмысленный обмен репликами. Дать ему повод для подозрений. Черт! Больше никаких ошибок.
Она развернулась – прежняя маска холодности и высокомерия.
- Ты подумал над моим предложением?
- Конечно.
- И принял решение?
- Да. Я отказываюсь от контракта. Твое предложение очень заманчиво, но я не могу сделать то, что ты хочешь от меня взамен. Слава не стоит такой жертвы.
Она зло прищурилась.
- Значит ты хочешь выжить в мире шоубизнеса и добиться успеха сам, не дав ничего взамен? Думаешь, что тебе удастся остаться чистым там, где другие пачкались в грязи, карабкаясь наверх? Моя цена кажется тебе слишком высокой для такого выгодного контракта?
- Потеря самоуважения не стоит славы. Именно это ты требуешь взамен – не просто ночь секса с тобой.
- Разве подарить удовольствие красивой женщине – это значит потерять самоуважение?
- Если бы искала только удовольствия…Я бы подумал. Не могу сказать, что согласился.... но я бы подумал. Но ведь ты не ищешь удовольствия – ты ищешь власти и унижения.
- Как я сказала – именно в этом мое удовольствие.
- Но для меня это неприемлемо.
- Значит твой ответ нет?
- Значит нет.
Все. Занавес. Так обычно бывает в пьесах. В театре - не в жизни.
- Что теперь? - устало спрашивает он. - Ты отпустишь меня?
Она зло смеется.
- Не будь таким наивным – конечно же нет. – ответила она, подтверждая его худшие подозрения. – Контракт был честным предложением в обмен на твое добровольное согласие. Ты отказался его дать - значит я заставлю тебя сделать то, что хочу. Без всяких сделок.
- Применишь силу?
- Ты не оставляешь мне выбора.
- Выбор всегда есть. Нужно только желание его найти, - шепчет он ей вслед. Но она уже не слышит.


Он стоит в круге света - руки бессильно повисли вдоль тела, опущенная голова, опущенные плечи, взгляд упирается в пол. Она несколько секунд наслаждается невероятно сладостным чувством победы. И его позой. Мой гордый ангел. Я знаю, тебе было нелегко. Ты долго сопротивлялся. Сколько мог. Язвил, иронизировал, пытался найти мои слабые стороны. Выпад, удар, отступление, снова выпад. Ты - достойный противник. И почти победил. Я признаю это. Но тело предало тебя. Сколько боли может выдержать человек? Ты когда -нибудь задавал себе вопрос? В любом случае теперь ты знаешь ответ. Ты проиграл. Проиграл собственному телу, не желающему больше испытывать такие муки. Кивнул головой в знак согласия, потому что в тот момент голос отказывался тебе повиноваться.
Теперь ты ждешь моего первого приказа. Уже подозреваешь, каким он будет. И знаешь, что тебе придется его выполнить. Мой поверженный ангел. Гордость очень идет тебе, Микеле. Но покорность идет тебе еще больше.
Она отходит к столу, садится верхом на стул, кладет подбородок на сплетеные на спинке руки. Так удобнее всего наслаждаться спектаклем.
- Я хочу чтобы ты разделся. Полностью и медленно. Чтобы я видела каждое твое движение.
Она слышит его едва заметный судорожный вздох. Страшная пытка. Еще страшнее всего того, что она сделала с ним до этого. Она знает, не может понять почему. Какая в сущности разница. Может быть когда-нибудь он расскажет ей. Впочем это неважно. Знает или она причину или нет - от этого ее наслаждение не станет менее острым.
Он медлит.
- Неужели раздеться перед женщиной кажется тебе столь страшной просьбой? - не удерживается она от ехидного вопроса.
Он награждает ее коротким, полным ненависти взглядом. И не удоставивает ответа.
Она не настаивает. Потому что знает ответ. Или догадывается.
Догадывается о том жгучем чувстве стыда и несоответствия, что вызывает в нем это простое действие. Раздеться перед кем бы то ни было и выставить на показ свое тело, которое втайне от всех он так и не смог принять, и которое мечтал изменить если бы это было только возможно. Он всегда раздевался в темноте, даже если оставался наедине с женщиной, и после всегда старался поскорее одеться вновь, или хотя бы прикрыться. Комплекс. Паранойя. Фобия. Так много определений. Он отдавал себе в этом отчет, но ничего не мог с собой поделать. Пару раз он даже был готов обратиться к психиатру, но всякий раз то же самое чувство стыда удерживало его.
- Итак?
Темные ресницы отбрасывают тени. Это – всего лишь роль. Очередная роль. Ромео в школьном спектакле, рокер на сцене, Моцарт в мюзикле - ты успел сыграть много ролей. Эта - не очень удобная и совсем неприятная, но тебе хватит опыта и сил. Ты ведь актер. И привык скрываться за маской. Вот так – побольше отстраненности и равнодушия, Прикрываешь глаза, чтобы я не смогла увидеть в них зарождающийся стыд. И дрожащие в уголках слезы поражения. Главное для тебя – не думать о том, что это ты раздеваешься. Не думать о себе, о своем теле.
Он пытается завести руки за голову, и тут же слабо охает от ожившей боли в едва не вывихнутых плечах. Проклятье! Как же он сможет раздеться, если руки словно неживые, и каждый миллиметр измученных мышц протестует и вопит о покое? Проклятая садистка! Даже и не подумает остановить эту пытку. Он сжимает зубы, выдыхает и снова медленно заводит руки за голову.
Тянет через голову спортивную куртку, кожаные браслеты застревают в манжетах. Слишком узких. Он мешкает, пытается продеть их, в конце концов в раздражении дергает, выворачивая рукава. Нарочно тянет время, аккуратно складывает куртку, ищет глазами, куда бы положить. В этом проклятом подвале нет даже мебели - один стол. Но к нему он не подойдет. Сворачивает и кладет куртку прямо на пол. Еще один вдох, еще одно усилие, стоившие ему нового витка боли. Он тянет через голову черную футболку, стараясь на этот раз, чтобы кожаные браслеты не запутались в рукавах. Так же аккуратно складывает ее, кладя поверх куртки. Едва заметно ежится, когда влажный и прохладный воздух подвала касается его кожи. Почему-то неодолимо тянет сплести руки на груди, чтобы хочь немного избавиться от накатывающегося чувства незащищенности. Это похоже на то, как снимать с себя защиту. Слой за слоем.
Она не торопит его. Почти задерживает дыхание, следя за каждым его движением, предвкушая момент, когда последняя часть гардероба упадет на пол. В будущем ему не раз придется раздеваться перед ней, он сможет привыкнуть, и будет делать это с изрядной долей равнодушия. Но сейчас он раздевается перед ней в первый раз, медленно, преодолевая себя, преодолевая свой стыд - и ее васильковые глаза светятся от наслаждения, которое она даже не пытается скрыть.
Слегка ссутулые плечи, грудь в черных завитках волос, пара черных ремешков с металлическими украшениями на шее - она делает глубокий вдох. Многие из моих знакомых даже не посмотрели бы в твою сторону. Глупые. Мне не нужны модели. Ты нравишься мне таким. Обычным, живым и несовершенным. Хочется дотронутся до тебя - пальцам, ладонью, губами. Нет. Надо подождать. Спектакль еще не закончен.
Он медлит.
- Твоя застенчивость очаровательна, но уже не вполне неуместна. - замечает она, сопровождая слова лукавой улыбкой. - Впрочем...если ты попросишь меня...я, возможно, соглашусь тебе помочь.
Она знает, что он скорее снова предпочтет оказаться на дыбе, чем просить ее о чем либо. Фраза брошена нарочно. И короткий, полный ненависти взгляд, убеждает ее в этом.
- Тогда продолжай сам.
Он изо всех сил сжимает зубы, так, что на лице начинают ходить желваки, потом медленно опускается на колено, развязывает шнурки на кроссовках, снимает их и ставит рядом с брошенной на полу футболкой. Снова поднимается, стягивает носки… один, потом другой…едва заметно вздрагивает, когда босые ноги касаются холодной каменно поверхности. Потом пытается расстегнуть пряжку на ремене - пальцы подрагивают и слушаются плохо. Он чертыхается про себя, нажимает сильнее, слегка царапает ладонь. Наконец пряжка поддается, он расстегивет пугавицу на поясе, потом молнию, помогает джинсам упасть на пол.
Она сидит, чуть подавшись вперед, буквально вбирая в себя взглядом его обнаженную фигуру. Он стоит, не шелохнувшись, низко опустив голову и по привычке чуть повернув ее к плечу и почти физически ощущает ее скользящий по нему взгляд. Стыд – мучительный и всепоглощающий - пригвождает к полу и замораживает его тело. Надо сдвинутся, что-то сказать, послать к черту – но он не может. Стоит, замерев, и позволяя себя рассматривать как музейный экземпляр, и кажется, что его постепенно опутывает липкой паутиной. Хочется стряхнуть ее с себя, принять ванну и смыть с себя ее назойливое внимание. Сейчас, в этот момент хочется не быть . Просто не быть и не существовать никогда в этом мире.
Она не спешит. Сидит, все также положив руки на подбородок и смотрит на него. Сколько раз мужчины раздевались перед ней – кто спокойно, кто гордо, кто старался прикрыть застенчивость скабрезными шутками. Он делает это молча, всеми фибрами души и тела источая отвращение, ненависть и всепоглощающий стыд. И эта взрывная смесь сводит ее с ума и пьянит не хуже игристого шампанского. Теплая волна возбуждения пробегает по ее телу.
- Осталось последнее… - наконец замечает она.
- Пошла ты…! – огрызается он. Все равно – пусть делает что хочет – зовет охрану, избивает его – снять последний предмет своего гардероба добровольно – это выше его сил.
Она еще секунду смотрит на него – видит его непреклонную решимость отказаться, слегка вздыхает. Жаль. Ладно – даже так этот спектакль был…великолепен.
- Я помогу тебе, так и быть , - мурлыкает она и поднимается.
Нарочито медленно подходит к нему вплотную, кладет ладонь ему на грудь, ощущает тепло его тела…Как электрический разряд…Невероятное ощущение... Наклоняется и легко касается губами его ключицы, вдыхает аромат его кожи. Еще поцелуй. Еще один. И еще. Его мягкие волоски на груди щекочут ноздри, она довольно улыбается. Он стоит – напряженный, замерший, похожий на статую…Ну! Неужели это так неприятно – когда женщина целует тебя. Глупый – твое тело предаст тебя еще раз, как сделало это совсем недавно. Немного терпения…Она тихонько смеется и, продолжая целовать, заходит ему за спину.
Проводит пальцем по небольшому едва заметному старому шраму. Медленно и нежно. Едва касаясь. Рубцы. Они украшают мужчину, и совсем не идут женщине…Женщине…она уже где-то слышала эти слова. Это не она произносит их. Почему ее голос стал таким низким? Мужским? И почему…почему у стоящего Микеле так изменилась фигура. Она проводит рукой по плечу. Женскому плечу, убирает со спины длинные (ну почему длинные) пряди…Откуда у Микеле длинные пряди? И почему медного цвета? Боже. Ей хочется вдохнуть, но воздух отказывается проходить в легкие. Она смотрит на свою руку и не узнает ее - широкая массивная ладонь, толстые пальцы, ногти подрезаны коротко и неровно. Пальцы медленно касаются женской груди, ласкают ее, играют с соском. Девушка вся сжимается от ласки, хочет отстранится, но не смеет. Ждет. Пальцы медленно соскальзывают вниз, проводят длинную линию вдоль живота, спускаются к лобку…ниже…еще ниже…если бы только удалось вдохнуть, но воздуха не хватает…она открывает рот…пытается кричать…крика нет…и воздуха нет..Нет!!!…
Мия вскакивает на кровати едва не уронив на пол лежащий на коленях ноутбук. Сон. Это был только сон. Сердце бьется где-то в висках, горло пересохло. Она делает несколько судорожных вдохов. Воздух, ей не хватает воздуха. Надо раскрыть окно...Она ставит компьютер на стол, подходит к окну, распахивает его, подставляя лицо прохладному воздуху, напоенному лесной хвоей. Делает глубокий вдох...
Это только сон.... Призраки прошлого...Его нет...Оно навсегда похоронено...И ее прежней нет - нет и не вернется. Никогда...
Она подходит к столику, наливает стакан воды. Надо успокоится. Нет, вода не годится. Открывает панель встроенного бара - виски, водка, мартини, ликеры...Берет бокал и наливает себе немного мартини. Делает несколько шагов и опусткается на диван... Выпивает глоток...Надо взять себя в руки. Это был только сон... Ее взгляд падает на экран монитора - ее пленник по-прежнему висит в камере. И это тоже был только сон. Она вздыхает. Почему именно он? Почему из всех, кто искал ее покровительства, она выбрала именно его? Первая мысль - показался ей легкой "добычей"? Само собой. Но если бы только это... А если копнуть поглубже? Память услужливо предлагает ей картинку - искренняя улыбка, от которой в уголках глаз появляются морщинки, прямой открытый взгляд, заразительный смех, поворот головы. Но ведь он далеко не модель. Тогда что? Энергия, открытость, искренность , которые уже давно не встречались ей в ее почти насквозь "прогнившем" мире. Но ведь он не единственный... Вокруг много похожих - молодых, талантливых, амбициозных, энергичных. Почему он? И почему именно ему после стольких лет удалось всколыхнуть замершие воды памяти?
Она смотрит на его изображение на мониторе...Почему ты не согласился? Отказался от поцелуя, отказался от контракта...Не испугался угроз..Думаешь я шутила? Не принял меня всерьез? Если так, тебя ждет сюрприз...

@темы: Mikelangelo Loconte, Фанфикшн

---

Похищение. Часть 3

[AnnikaM]

Герои: Микеле
Название: "Похищение"
Соавтор - Foxxy (за ее помощь в написании продолжения этого фанфика хочу выразить особую благодарность)
Жанр: гет /ангст с элементами романса и экшена
Размер: миди
Рейтинг: PG-15
Саммари: отражено в названии.
Дисклаймер: никто и ничто не мое
Предупреждения: ООС, присутствуют сцены насилия.
Статус: продолжение пишется



Опять тьма. И вязкая обволакивающая тишина. И боль в вывернутых до отказа плечах и сухожилиях. Хоть бы только не вывих. Проклятье! Он пытается сильнее вздохнуть и тут же слабо стонет. Каждый глубокий вздох отдает волнами боли. Нельзя шевелиться, нельзя дышать. Руки снова немеют. Как будто попал в средневековые застенки. Сначала эпоха Моцарта, потом средневековье - так и до первобытных людей докатиться недолго. Он пытается улыбнутся, но улыбка выходит жалкой и кривой. Да уж, тут не до смеха. Как же его угораздило попасть в такую ситуацию? Как говорится, кто же знал. Как он мог знать, что элегантная, богатая и вечно неуловимая Мия Леклер окажется на деле психопаткой.
Мия Греньер. Она знала о нем все. А он-то думал, что он совсем ей не интересен, раз она с таким упорством избегала с ним встречи. Каким же он был наивным! И как же мог так ошибиться! Как давно она следила за ним? Собирала информацию. Похоже, что очень давно. На миг в памяти возникают ее холодные васильковые глаза, бродящая на губах ироничная улыбка, тонкие пальцы, играющие с кулоном и медлительные кошачьи движения. К горлу неожиданно подкатывает по-детски нерациональная обида и глаза начинает щипать от зарождающихся слез. За что она так с ним? Подкупила охрану, похитила его, поиздевалась, и в конце концов избила. Правда в последнем он и сам виноват. Если бы он знал, что за дверью дежурит охрана. Наверное попытался бы сдержаться. Если бы смог. Сколько раз уже попадал в неприятные ситуации из-за своей импульсивности! Он был неправ, нападая на нее...но зачем же так жестоко! Он тряхнул головой, прогоняя прочь яркие воспоминания о только что случившемся. Глупо жалеть себя. Ничего не исправить. Это никогда ни к чему не приводило. В те редкие минуты острой жалости к себе, когда в нем просыпался обиженный ребенок, он старался сразу отвлечься. Хватался за гитару, за кисти, шел в бар, находил себе собеседника. Сейчас он не мог прибегнуть ни к одному из этих способов. Он остался один.
Джанни, Винченцо, Крис, Даниеле - они не придут. Все верно. Он сам сделал так, чтобы постараться их забыть. Порвать с прошлым, которое мешало ему идти вперед. Мешало достичь вершины. Его теперешнее окружение - нужные знакомые, нужные связи. Десятки и десятки номеров - и ни один не откликнется на его настоящий призыв о помощи. Разве что...Фло или Маева...Но у них много дел - они также как и он крутятся в бесконечной цепочки дней, бегут за поездом, стараясь запрыгнуть в последний вагон. Они, конечно же, захотят прийти, но смогут ли? В памяти на секунду возник образ - черные вьющиеся волосы, огромные шикоро расставленные глаза, гибкое тело. Мария. Она придет. Она всегда приходила ему на помощь. Но даже ей потребуется время чтобы понять, что с ним что-то случилось. Вот если бы он смог ей позвонить!
Снова подступает к горлу мучительное чувство жажды. Кошмар, которому нет конца. Сколько прошло времени? Час? Два? Понятие времени больше не имеет для него значение. Его всегда так катастрофически не хватало! Он так боялся потерять драгоценные минуты и секунды, старался успеть в два-три места сразу, везде всегда опаздывал, извинялся, получал выговоры - порою дружеские, а порою и не совсем. Два года сплошного бега. Забывался тяжелым сном, вскакивал в ужасе от того, что проспал, принимал наспех душ, брился, одевал первое, что попадало под руку, жевал на ходу завтрак, запрыгивая в метро. Спектакли, автографы, интревью, съемки, и снова спектакли. Редкие ужины в кругу друзей, редкие минуты передышки, когда хватался за гитару, чтобы петь то, что приходило на ум, чтобы не потерять себя. Теперь некуда бежать.
Автоматически облезнул потрескавшиеся губы, устало прикрыл глаза. Нужно постараться уснуть, хоть немного. Он уже давно привык к нагрузкам, но этот день был слишком, запредельно изматывающим. У него практически не осталось сил. Ни на что.
Осталась только вера в себя.
Ни цента денег, ни крыши над головой, ни одного знакомого в огромном равнодушном городе. Только гитара за плечами - и бешенная непоколебимая вера в себя, в свой талант, в свое блистательное будущее. Признание. Он мечтал об этом всю жизнь, с тех пор как помнил себя. Ему казалось, что даже тогда, когда он впервые малышом тронул струны гитары и остался стоять завороженный звучанием - даже тогда у него мелькнула мысль о славе. Его школьные друзья гоняли после уроков в футбол, задирали прохожих, играли в азартные игры, чтобы победить скуку - он же мчался в дом Сабы, своего знакомого, старше его на 7 лет, чтобы вместе слушать виниловые диски. Beatles, Pink Floyd, Elvis Presley. Друзья смеялись у него за спиной, подшучивали над ним, а он лишь упрямо склонял голову над гитарой и крепче стискивал зубы. Музыка была его жизнью, вера в себя - его стержнем. Он знал, что наступит день - и он вернется в свой город знаменитым. И продолжал верить в себя даже когда больше не осталось вокруг никого, кто бы поддерживал в нем эту веру.
Он поднимает голову к верху и смотрит наверх, во тьму. Как странно. Ведь он считал, что уже заплатил достаточно цену за свой нынешний успех. Разве недостаточно было мерзнуть ночью под открытым небом , засыпая на тротуарах? Разве недостаточно было видеть презрение и брезгливость в глазах случайных прохожих? И голодать, и петь в полуосвещенных барах за несколько евро, и получать бесконечные отказы. Падать и снова подниматься. Назло всем. И продолжать улыбаться даже когда в сердце оставалась только обида и горечь.
Он пытается улыбнуться. Назло. Он не позволял себе отчаяться даже в самые мрачные минуты своей жизни. Их немало было - этих минут, - но он всегда старался встретить их с улыбкой. Смех - сильное оружие против отчаяния, а жизнь слишком прекрасна, чтобы позволить себе упасть в бездну.
К дьяволу воспоминания! Надо сосредоточиться на сегодняшнем дне...или ночи. Фло, Маева, Мария или кто -еще. Придут или нет, но сейчас ему придется расчитывать на свои силы. И решать самому.
Контракт. Практически решение всех его проблем и сомнений. Больше не будет бега по студиям, унизительных и ни к чему не приводящих встреч с продюссерами - вечно сомневающимися и прикрывающимися ничего не значащими словами. А самое главное - уйдет мучительное ощущение, что его жизнь и время утекают бессмысленно как песок между пальцев, как бы не старался его сжать. Попытки взать полный контроль над своей жизнью и просходящим в ней - и полное ощущение невозможности. От него требовали десятков решений, спрашивали мнение по сотне вопросов - от самых мелких до самых важных. Он честно пытался вникнуть, но в конце концов махал рукой. Невозможно. Один росчерк - и она все возьмет на себя. Ему останется только посвятить себя целиком музыки и картинам. Как он мечтал. Черт, как же заманчиво! Бессмысленно кривить душой перед самим собой. Хочется согласится. Сразу, не раздумывая. Подписать - и будь что будет. И прервать эти изматывающие душу и разум размышления.
И согласится на ее условие... Отвратительное и неслыханное! Хотя...почему неслыханно. В том мире шоубизнеса случается всякое, и не такое. И она права - многие пожали бы плечами и пошли бы не на такое. Подумаешь - подчиниться женщине. Невысока цена. А для него? Микеле еще раз вздохнул, закрыл глаза. Он не знал. Действительно не знал...Если бы она пригласила бы его в офис, предложила бы контракт в обмен на его ...сексуальные услуги, стала бы его соблазнять... в конце концов, почему бы и нет? Она красива и избалованна, он ей понравился - в этом нет ничего противоестественного. Но вот так...насильно, похитив, унизив его и начав издеваться...Вся его истинная сущность восстает против такого обращения. ...Даже если бы она предупредила его зараннее о том, в каком виде она хочет развлечься с ним.. Он бы задумался... отказался ...или возможно...если только отдаленно предположить...возможно согласился бы. Как знать.. Но так ...Его душа не принимала никакого насилия над собой, ни как над мужчиной, ни как над человеком, ни как над артистом. Не принимала полностью и безоговорочно. Она пытается его заставить - и сам этот факт вызывал в нем отчаянный протест.
Она вернется - и он скажет ей "нет"! Контракт решил бы многие его проблемы. Но не такой ценой. Правда, она угрожала ему местью. Ее влияние преувеличено, но он знает, что если она действительно захочет, у нее хватит возможностей серьезно навредить ему. Как же чертовски обидно. Особенно сейчас, когда все, наконец, стало складываться как нельзя лучше! И ведь он приложил к этому немало усилий. Ну ничего. Он сможет выкарабкаться. Все-таки эти три года, участие в спектакле чего-нибудь да стоили. Хотя бы для того, чтобы поднять категорию баров, в которых приходется выступать. Он улыбнулся. Вернется в Льеж, и вместо бистро станет давать концерты ресторанах три звезды... или даже четыре... Отличная судьба. К черту! Музыка - вот что имеет значение. Только это. И его картины. Это-то она не сможет у него отнять.
"Сможет", - неожиданно ожил внутренний голос.
"Ну и как же? Она что, колдунья что ли" - не согласился он
"Зачем колдунья! Разве ты не понял? Подумай. Она могла бы предложить тебе контракт и условие в офисе, но она предпочла похитить тебя. Зачем?"
"Не знаю" - едва удерживается, чтобы не пожать плечами - Попытка поиздеваться...".
"Чтобы доказать тебе, что у тебя на самом деле нет выбора".
" Выбор есть..."
"Согласится - и смирить свою гордость, заплатив требуемую цену в потерю самоуважения..."
"Или отказаться....что я и собираюсь сделать."
" И быть сломленным. Разве ты не понял? Она похитила тебя потому что изначально хотела заставить тебя подчиниться. Любой ценой. Если ты скажешь "нет" она лишь изменит методы воздействия. От уговоров перейдет к действиям. "
Холодный вихрь минутного ужаса пронесся по телу. Неужели она действительно способна причинить ему боль? "Способна, и еще как" - подтвердил внутренний голос. " И достаточно сильную. Как долго ты сможешь сопротивляться?". Не так долго, как бы ему хотелось - он знал себя слишком хорошо. Но можно попытаться выдержать..сколько сможет.
"Она сломает тебя и достаточно быстро", - подтвердил внутренний голос. - "Сломленный человек еще более жалок чем тот, кто подчинился из-за выгоды . Она уничтожит тебя как человека, как личность и как артиста, и ты уже никогда не сможешь ничего написать - ни музыку, ни картины. Сделает это ради прихоти, не дав ничего взамен".
Страшно. Проще подчиниться сразу. Пусть будет противно и горько, но терпеть пытки - это слишком. Слишком!
"Ты опять стараешься выбирать самый легкий путь"...- ехидно поддел голос
"К черту!" - послал его Микеле. - "Ты что, предлагаешь мне сопротивляться, чтобы быть изувеченным?"
Если уж ему суждено это пережить, если он попал в эту ловушку, надо выбраться из нее с минимальными потерями. Пусть будет так.
Но подчиниться ей добровольно...Пасть на колени перед этой стервой...А если не только на колени...Какие фантазии могут родиться в мозгу этой ненормальной...
От невозможности выбора хочется как обычно спрятать голову в песок. Как всегда делал, когда возникающие проблемы требовали от него приятия серьезных решений - стрался забыть о них, избегал думать, тянул время, оставляя решение на потом. Может ему удасться поступить так и сейчас? Уйти от ответа, потянуть время...Возможно...Пока у нее не лопнет терпение.
Спокойствие...Вот так, вдох. Черт, плечи! Это еще не конец. Надо попытаться найти другой выход. Он совсем был не силен в искусстве боя. Никогда не любил драться, не любил причинять боль другим. Но когда вынуждают защищаться... Тут уже не до моральных размышлений...Физически ему не стоит даже пытаться что-то с ней сделать - тут же появится охрана, а против них нет ни малейшего шанса - скрутят и опять изобьют. Тогда что остается? Слова, хитрость, обаяние...Его вечное оружие. Маски...И мастерство актера...Он попытается...До тех пор, пока она не начнет его пытать.


Она не знала, что ее разбудило. Может предвосхищение, а может просто чувство жажды. Еще несколько секунд помедлила, закрыв глаза и ожидая, но сон не возвращался. Она спустила ноги с кровати, пошла на кухню, налила себе стакан воды. Бессмысленно возвращаться в спальню, раз сон ушел совсем. Помедлила секунду, раздумывая, на наполнить ли водой ванну. Потом. Это может подождать. Взяла со стола переносной компьютер и взобралась на диван.
Экран вспыхнул в темноте бело-голубым светом, выдавая ей желаемое изображение. Она сделала глоток, поставила стакан на стоявший у дивана маленький столик. Подвал. Камера ночного наблюдения выдавала лишь полу искаженные контуры, но все же в них без труда можно было угадать подвешенного за руки пленника. Микеле…Спишь? Размышляешь? Или ты уже принял свое решение? Скажешь «нет»? Но ведь тебе не раз за эти два года приходилось идти на уступки – мелкие, незначительные. Но тем не менее – уступки. Поступался своими пристрастиями в одежде, прическе, поступался правдой в угоду тому, что хотели услышать журналисты. Поступался манерой игры, потому что так надо. Я знаю – без этого нельзя в моем мире. Нельзя остаться чистым и неприкосновенным, не дав ничего взамен. Или цена, которую я назначила, кажется тебе слишком высокой? Но ведь и награда того стоит – пересилить себя, и тогда мир будет у твоих ног. Артист, музыкант, художник – как не тебе знать, что талант без поддержки и денег не стоит ничего в нашем мире. Скажешь «нет», потому что веришь в чудеса? И в то, что – особенный. И в то, что тебе удастся получить бесплатно то, за что другие платят гораздо больше того, что я прошу у тебя? Жизнь на улице и скитание по барам так и не излечили тебя от юношеского романтизма?
А может быть ты уже согласился, потому что этого романтизма и не было никогда? А было только желание славы – глубоко и хорошо затаенное. Желание, которое ты прикрывал духом бунтарства. Она горько улыбнулась – поистрепался твой дух бунтарства за эти 3 года, а Микеле? За эти три года, что ты послушно выполнял все приказы и наставления Дова, выносил его часто несправедливую критику, плохое настроение, подчинялся его требованиям, не смея сказать ни слова протеста. Я слишком хорошо знаю, по каким законам живет мир, частью которого давно являюсь. А тебе еще суждено потерять много иллюзий, если ты хочешь выжить. А ты захочешь, потому за эти три года успех уже успел отравить твою некогда искреннюю и чистую душу. Такова плата. Я вряд ли смогла бы совратить того мальчика, который жил только музыкой и был полон наивных мечтаний. Я вряд ли смогла совратить Микеле. Но Микелянжело не сможет сказать «нет». Уже не сможет.
Мия провела пальцем по экрану. Ты конечно же будешь упрямится. Потому что тебе кажется, что моя просьба неприемлема. И что цена несоотносима. Но какое бы решение ты не принял на рассвете, ты будешь принадлежать мне. Так или иначе. Твой выбор - лишь иллюзия.

@темы: Mikelangelo Loconte, Фанфикшн

---

[Сэниа]

Название: Моцарт
Автор: Сэниа
Герои: Флоран/Микель, совсем фоном Солаль/Маэва и все-все-все
Рейтинг: PG NC-17 начиная с 6 части. я не виноват - это все они.
Ворнинг: АУ. Совсем АУ. ООС.
Дисклаймер: все еще не мое
От автора: меня опять едят идеи. можно мне мухобойку для идей?

01.
Флоран думал, что он будет счастлив. Флоран думал, что когда все мучения последних дней, весь этот накал и чудовищная напряженность закончится - наступит эйфория. И совершенно не важен уже тот факт, выйдет ли у него что-то, пройдет ли он этот кастинг.
В реальности все получается не так. И когда он входит в кабинет к удивительному, вроде бы, человеку, который позвал его на удивительный потенциально проект, и этот человек уверенно сообщает ему, что кастинг пройден, и роль Сальери достается именно ему - он не реагирует вообще никак.
Опустошенность.
Он в прострации выходит в коридор из кабинета, в прострации принимает поздравления, объятия и хлопки по плечам от собравшихся там, в прострации соглашается на "нам просто необходимо вместе выпить: во имя прекрасной цели знакомства и укрепления отношений" от высокого коротко стриженого мужчины. Стоявшая рядом с ним молоденькая девушка, ее Фло помнил, у нее был чудесный хрустальный смех и чудесное же имя - Маэва, окинула сонного Мота пытливым взглядом, и что-то прошептала своему спутнику на ухо, улыбаясь.
Взгляд мужчины потеплел, и с легкой ухмылкой предложил Фло новый план: сходить отоспаться, а вечером уже встретиться и отметить их успех.
Фло с благодарностью кивает девушке и врубает внутренний автопилот. Дойти домой. Лечь. Наконец вырубиться. И переварить тот факт, что он теперь не просто Флоран Мот.
Он Сальери.
Очевидно надо думать о вхождении в роль.
Впрочем, именно этим вечером в роль входить не хочется. Фло наконец-то догоняет эйфория, и легкая расслабленность. Вечер прекрасен, погода прекрасна, кафе, которое выбрали его новые соратники тоже прекрасно. Правда Мот подозревает, что выбор остается на совести все того же его нового знакомого, по-прежнему постоянно находящегося рядом с Мелин. Впрочем, слово "знакомого" употреблять до этого момента было бы не совсем точно. Они познакомились, наконец, только сейчас.
- Солаль, - уверенно протягивает руку он. - По совместительству - отец вот этого прелестного создания, - Маэва радостно смеется и делает реверанс, - и вон того великовозрастного шалопая.
- Нуно. Нуно Резенде. - уверенно представляются за его спиной. Фло оборачивается, и видит коротко стриженного темноволосого парня, пытающего казаться серьезным. Однако в его глазах прячется легкая смешинка и самоуверенность, и Флоран думает, что, наверное, парень действительно подходит для роли Моцарта. Жаль только, что "малолетним" гением он себя точно подать не сможет. Этот человек может быть умным, это человек может быть смешливым, но вряд ли будет ребенком на сцене.
Щебечущие в углу темноволосые девушки оказываются сестрами Вебер. Алоизией и Констанс соответственно. По совместительству - Мелиссой и Клер. Компания берет Фло в оборот, и спустя всего полчаса и пару бутылок вина он чувствует себя так, словно знаком с этими людьми уже не первый год.
Прекрасное ощущение.
Флоран подливает вина кокетничающей с ним Клер и ловит себя на мысли, что рад тому, что Сальери по статусу не положено ни в кого влюбляться. Потому как этого делать совершенно не хочется. А вот друзья из новых знакомых выйдут прекрасные.

Утро встречает Флорана ярким светом в окно и тупой болью в голове. Кажется последняя бутылка вина (какая, кстати, по счету?) вчера вечером точно была лишней.
Впрочем, ради столь удачного знакомства и развития отношений с теми, с кем предстоит теперь проводить все дни напролет, можно вытерпеть и не такое. Чего стоит только один факт того, что, если ему не изменяют остатки памяти, Солаль тащил его до машины почти на руках, мрачно бурча себе под нос, что усыновлять еще и третьего ребенка он не будет - хватит с него и двоих. Они с Маэвой довезли Фло до самого дома, и Мелин даже помогла открыть квартиру, отобрав у него из рук ключи и уверенно заявив, что отравитель из их Сальери выйдет никакой - он же всю отраву на себя и просыплет.
Фло категорическим тоном сообщил, что травить никого не будет, и вообще по сравнению со злобной семьей Моцартов - просто образец добродетели, после чего "злобное семейство", в составе двух его представителей, рассмеялось и ушло. Под ручку.
Фло жмурится и думает, всегда ли теперь Солаль и Маэва будут постоянно ходить вместе. А еще о том, что они - просто замечательная пара. Вряд ли в их труппе найдется кто-то, способный затмить сияние этих двоих, когда они вместе.

02.
Репетиция опять прервана: опять не довезли нужный реквизит. Впрочем, пока спешить особо некуда - до объявленной премьеры еще жить и жить, но Дов торопится сам и гонит их. Дов перфекционист, и потому всегда найдет, что доработать.
- Нуно! Нуно, черт возьми, ты Моцарт, или змеюка? - Нуно стоит перед возмущающимся продюсером и изображает уже каменную статую с острова Пасхи. Воистину разноплановый актер. - Прибавь наивности во взгляд. Наивности я сказал, а не глупости! - Резенде смеется, и, отсалютовав Дову, спрыгивает со сцены.
- Нет, я его точно выгоню из труппы! - не может успокоиться Аттиа.
- Доов, ты серьезно? - на лице Солаля, до этого с любопытством наблюдавшего за разговором, появляется легкая усмешка. - Напомни мне, пожалуйста, сколько народу вы всего перебрали во время кастинга на Моцарта? - Дов недовольно хмурится, и Солаль сочувствующе продолжает, - по количеству отсеянных претендентов - заметь, категорически отсеянных как неподходящих претендентов, эта роль обгоняет любую из наших. А то и все наши вместе взятые. Ты согласен еще раз проходить через эту канитель?
Их продюсер окончательно скисает, и уходит к выходу в надежде, что машина с реквизитом уже на подходе.
И Солаль и Фло задумчиво смотрят ему вслед.
- Он просто боится, что у нас не выйдет. - задумчиво замечает Фло.
- Все боятся. - согласно улыбается Солаль, и идет к вышедшей из женской гримерки Мелин.
Мот смотрит ему вслед и думает, что "все" - вряд ли точное слово. Сам Солаль явно ничего не боится - настолько уверенных людей в принципе редко можно встретить.
А вот Флоран боится. Впрочем, наверное, то, что он может себе в этом признаться - это уже довольно смело.

Реквизит, наконец, привезли, и по коридору опять разносится уверенный голос Дова, требующий на сцену супружескую пару и их родственников. Причем немедленно. Пока Дов не передумал, и не внес еще пару "интересных" моментов в сцену венчания, если кому-то пока кажется, что отыгрывать ее слишком скучно. Искомые лица практически материализуются на сцене из ниоткуда. Фарс это, конечно, хорошо, но Нуно по-прежнему смотрит в ужасе на ту пародию на пиджак, которую на него напяливают в процессе. И ему вовсе не хочется узнавать, как далеко может еще зайти фантазия и так уже обиженного продюсера.
Солаль смеется, и предлагает Флорану делать ставки на то, что это ярко зеленое недоразумение стиля "пьяный ирландец" будет к началу спектаклей заменено на что-то более цивильное. Фло задумчиво пожимает плечами: в этом факте, кажется, не сомневается никто кроме Нуно. Однако ему об этом не говорят. Возможно считая, что так действительно веселее, а возможно - не желая лишать Дова еще одного рычага для хоть какого-то управления актером.
- Хочешь, - снова начинает Солаль, который, похоже, все-таки взял на себя роль папочки еще и по отношению к Сальери, что бы он там ни говорил тем вечером. Тем более что Резенде, похоже, в проявлении отцовской заботы не нуждается, а отношения с Маэвой... Впрочем, отношения с Маэвой это уж точно не дело Флорана. - Хочешь, я расскажу тебе легенду. - Солаль чуть ехидно улыбается, и Мот поневоле заинтересовывается: - Какую это?
- Про Моцарта. И про Пило, - улыбке Солаля может позавидовать чеширский кот.
- Про нашего композитора? - Флоран удивленно вскидывает глаза. - Только не говори, что он встречался с Моцартом, и тот передал ему тайны своего таланта.
Солаль довольно смеется: - Не знаю, как насчет таланта, но судя по тому, что он говорил - с Моцартом он встречался...
- Хорошо, заинтриговал - соглашается Флоран. - Давай, рассказывай.

03.
- То есть ты хочешь сказать, - Фло все еще пытается переварить услышанное, - что он встретил человека, идеально подходящего на роль Моцарта, но этот человек отказался идти к нему на пробы?
- Ну где-то так. - Солаль пытливо смотрит на Мота.
Флоран еще несколько секунд задумчиво переваривает информацию и смеется: - Но послушай, тебе не кажется, что не пойти на какие-то несчастные пробы - это очень по Моцартовски?
Солаль ухмыляется, и кивает: - Ну вот еще один аргумент к тому, что это был настоящий Моцарт.
- Кто был настоящий Моцарт? - Спрыгивает к ним со сцены Маэва: проработка "Соло" наконец закончилась.
- Композитор, милая, композитор. - улыбается Со, - Но, боюсь, он уже умер. Более двух сотен лет назад.
Маэва фыркает, и толкает Солаля в плечо: - Подууумаешь, секреты у них.
Солаль подхватывает Мелин на руки, и, выговаривая той что-то про непослушных детей, тащит к выходу.
- Они милые, правда? - Интересуется неслышно подошедшая Клэр.
- Ну, это как посмотреть, - вступает в разговор последний участник репетиции, Нуно, и они с Клер переключаются на бурное обсуждение всех участников труппы...
Моцарт... Ну надо же... Фло выдыхает и шагает из прохладного полумрака театра в тепло улицы. Впрочем, на улице уже тоже полумрак: он и не заметил, когда стемнело.

На следующий день он тоже освобождается затемно. И на следующий. Работы слишком много. Впрочем, никто и не спорит. Только корректируют свои планы, привыкая переносить на вечер все встречи, дела и планы-на-отдых.
Флоран поправляет на плече сползающий чехол для гитары и выходит в путаницу парижских улочек, решительно настроившись провести сегодня вечер за отдыхом с непременным сопровождением в виде ужина, сигареты и какой-нибудь совершенно бессмысленной музыки на фоне. Тем более что как раз неподалеку подмигивает неоновой вывеской какой-то бар, словно подкарауливавший это эпохальное решение месье Мота.
В баре довольно уютно, хорошая вентиляция и богатое меню. А кроме того - маленькая, но вполне гордая сцена, с музыкальной аппаратурой в комплекте. "Живая музыка? Это интересно", решает Фло, и делает заказ.
Только начав есть, Флоран понимает, как проголодался, и потому первые пару минут не слышит и не видит ничего вокруг себя. И только потом, привлеченный голосом со сцены, поднимает голову, и видит, что на ней уже поет парень. Весьма неплохо поет, кстати сказать. Несмотря на слишком высокий, по мнению Флорана голос, и странную стилистику исполнения. Флоран обводит публику взглядом, обнаруживая, что как минимум внимание всех девушек приковано к исполнителю. "Ну значит точно неплохо", решает Фло. Одна из девушек вдруг издает нечленораздельный звук, больше всего похожий на мычание, и Мот, наконец, догадывается оглянуться на сцену опять.
"Или не в голосе дело" на удивление флегматично решает он, глядя на то, как парень обвивает ногой стойку и выразительно улыбается куда-то вдаль. Медленно отходит от нее. Вдруг прогибается в пояснице, запрокидываясь назад, и выдавая в микрофон звук, больше всего похожий на стон.
Флоран чувствует, как у него пересыхает во рту. Черт, это же явно не стрип-бар, вот это что вообще было? Парень выпрямляется, и продолжает, как ни в чем ни бывало, петь дальше, а Фло пытается перевести дух.
Смех у певца тоже потрясающий, и потому, когда он, наконец, допев, смеется, садится на край сцены и посылает в зал воздушный поцелуй - его тут же окружает стайка девочек. Удивительно, но уделять внимание он успевает всем: что-то щебечет, видит недоумение на их лицах, снова радостно смеется, и они смеются в ответ. Целует руки, говорит комплименты, обнимает... И вдруг вскидывает голову на Фло, и, просияв, идет к нему. Вместе со всей толпой девочек.
- Добрый вечер, - говорит он, с ужасным каким-то акцентом, старательно подбирая слова, - рад видеть коллегу. Как вам мое пение? - он смеется снова.
Он иностранец, как Фло не понял раньше? Акцент, путаница в словах, жгуче-черные волосы, орлиный нос. Итальянец наверняка. Тогда понятны его темперамент и бешеная харизма. Но от этого не легче.
- Коллегу? - пытается как-то отреагировать Мот.
- Вы думаете, я не замечу гитару, если она будет в чехле? - улыбается парень. Протягивает руку, - Микеланджело.
Точно итальянец.
- Флоран. Флоран Мот. - поневоле отвечает Фло.
- Флоран... - словно пробует на вкус его имя новый знакомый, и снова сияет улыбкой, - рад встрече.
При взгляде на эту улыбку все попытки Мота как-то покорректнее сформулировать вопрос "А что вам, собственно, от меня надо" с треском проваливаются.
Какая, в сущности, разница, что нужно новому знакомому? Не у всего же в этой жизни должна быть логичная цель.

04.
При всей своей эксцентричности и совершенно детских чертах характера новый знакомый умеет быть ненавязчивым, и отходить в сторону, когда это необходимо. Поэтому общаться с ним легко. Его французский ужасен, и Фло терпеливо пытается поставить ему если не произношение - то хотя бы минимальный лексический и грамматический набор.
Как они успели стать друзьями - Флоран не заметил. Но эта дружба его вполне устраивает.
Даже участники труппы замечают, что Фло иногда норовит сбежать с репетиций пораньше: Микеланджело позвал его в очередной бар посмотреть на его выступление. О работе Флорана они с итальянцем почти не говорят. Фло иногда вскользь упоминает о прекрасных людях, об интересных отношениях Маэвы и Солаля, но подробности говорит редко: в их компании обычно говорит Микеланджело, а Фло слушает.
- По-моему у нашего Сальери кто-то появился. - ехидно сообщает однажды Мелисса. - И, по-моему, этот кто-то - девушка.
- Алоизия, душа моя, - тут же встревает в разговор Солаль, - я восхищаюсь твоими дедуктивными способностями, и нисколько их не оспариваю, но скажи, по каким же признакам ты вычислила пол нового друга нашего Сальери? И по каким признакам ты определила, что вообще "появился", а не "появились"? Возможно у них там компания анонимных композиторов? Собираются в каком-нибудь подвале, жалуются друг другу кто сколько написал за день, и что еще можно предпринять, чтобы бросить это вредное занятие.
- Действительно, - включается в разговор Нуно. В последнее время они с Солалем и Мерваном спелись, и теперь во всем поддерживают друг друга и проводят по полдня в курилке, что-то бурно обсуждая. Вытащить их оттуда может одна только Маэва, на остальных девушек гордые Моцарты не реагируют. - Действительно, девушка появиться может только у меня. Моцарт - это я, не забывай милая. И гений - это тоже я. Как можно мне предпочесть какого-то Сальери?
Мелисса с Клер радостно хихикают, а Фло, набросив на плечи ветровку, выскальзывает из театра. Сегодня будет о чем рассказать Микеланджело.
- Представляешь, мы теперь компания анонимных композиторов, - глубокомысленным тоном сообщает он растрепанному итальянцу, - и у нас тут клуб пытающихся отвыкнуть от этой пагубной привычки.
- Как можно "отвыкнуть" от музыки? - взгляд его взбалмошного товарища становится вдруг необычно серьезен. - Музыка - это жизнь. Ты когда-нибудь пробовал отвыкнуть от жизни?
- Ох, не обращай внимания, - пытается как-то отвлечь вдруг резко помрачневшего друга Флоран, и улыбается. - Это просто наши так шутят. Они же не всерьез. Второй версией вообще было то, что ты - моя девушка.
Микеланджело вздрагивает вдруг всем телом, и вскакивает на ноги: - Прости, я совсем забыл - мне нужно еще медиатор купить, старый я опять где-то потерял. - И быстрым шагом несется по улице.
- Мике! - немного отчаянно вырывается у Фло. Он никогда еще не сокращал имя своего друга, предпочитая назвать его так, как тот сам представился ему при встрече, однако сейчас с губ рвется именно это. - Мике, подожди. Что-то не так?
- Нет, мне просто пора. Правда, пора. Прости.
Фло с сомнением смотрит в спину удаляющемуся другу.

На следующий день Микеланджело не зовет Флорана никуда. Хотя Фло абсолютно уверен, что в этот день у него очередное выступление в клубе. Фло сомневается почти весь день, но, все-таки решившись, идет в искомый клуб сам.
Мике сидит на краю сцены в окружении сразу пяти девушек и с совершенно кошачьим выражением лица шепчет что-то одной из них на ухо, почти касаясь виска губами. Вся компания выглядит абсолютно счастливой и Фло, пожав плечами, выходит обратно на улицу.
Нет, он конечно ни разу не сомневался, что при характере его друга Микеланджело всегда будет окружать множество людей, и преобладать среди них будут девушки. Но именно сейчас его отчего-то очень угнетает этот факт.
Фло прислоняется к стене клуба и задумчиво раскуривает сигарету.

05.
Фло как-то совсем пропускает момент, когда из дверей клуба выходит не очередная полупьяная и счастливая парочка, а Микеланджело. Однако успевает краем взгляда поймать его удаляющуюся фигуру, и направляется за ним, чуть поодаль.
Мике проходит один переулок, второй, третий, и вдруг утыкается в стену дома, почти обвисая на ней.
Фло не помнит сам, как оказался возле друга, просто вдруг Мике стоит совсем рядом, и смотрит на него запавшими глазами, совершенно не удивляясь наличию его, Флорана, на этой улице.
- Привет, - выдыхает он чуть виновато, и Флоран удивленно смотрит на тени под глазами Мике, - Я устал просто, сейчас домой пойду, просплюсь, и... - в животе у Микеланджело вдруг страшно бурчит и он краснеет, а Фло почти с ужасом выдыхает, осознавая: - Мике, ты когда в последний раз ел?
- Вчера... кажется, - виновато дергает плечами итальянец, и улыбается, - все нормально, ты не думай. Просто мне же за квартиру платить еще на днях, поэтому...
- Ты мог. Об этом. Сразу. Сказать? - требовательно интересуется Фло, мысленно перебрав все известные ему ругательства в свой адрес. - Так, - он уверенно берет итальянца за плечо и тянет за собой, - ты переезжаешь ко мне.
- И с какого же момента, - скептически поднимает бровь Микеланджело.
- Прямо с этого, конечно, - уверенно информирует Фло. - Заодно и поешь, у меня полный холодильник, и ужасная нехватка статистических данных: как быстро двое человек могут все это съесть.
Мике наконец, фыркает, впрочем тут же становясь серьезным: - Фло, я вполне взрослый мальчик. И способен позаботиться о себе сам. И обеспечить себя сам, спасибо.
- Я тоже вполне себе взрослый мальчик, - пожимает плечом Флоран. - И даже со своей собственной квартирой. Поэтому я буду обеспечивать нас жильем, а ты будешь обеспечивать нас едой, к примеру. Когда в этом будет необходимость. Взаимовыгодное предложение сотрудничества. Соглашайся.
Микеланджело, наконец, смеется и становится самим-собой, только очень уставшим. И Фло чувствует, как его отпускает.
- Вещи, - начинает итальянец.
- Перевезешь завтра, - уверенно сообщает Фло, и подталкивает Мике в плечо, - идем уже.
На самом деле Флоран привык к одиночеству, и не очень уверен в том, каково это будет - делить личное пространство своей квартиры с другом. Но вот к чему он точно не привык и не привыкнет никогда - к такому неимоверно усталому, словно постаревшему лицу Микеланджело, которое он увидел там, у стены. И к тому, как его друг деликатно, но крайне быстро съедает приготовленную Фло размазню, которая изначально задумывалась как рагу. Флоран так до сих пор сидит и вяло ковыряет свою порцию ложкой.
- Ты совершенно не умеешь готовить овощи, ты в курсе? - улыбается с легкой ехидцей его новый квартирант. - Я конечно тоже повар не ахти, но я завтра тебе покажу, как можно сделать из них что-нибудь поинтереснее.
Флоран с улыбкой смотрит на отошедшего, наконец, и начавшего снова свою ненавязчивую болтовню Мике и улыбается. У него есть замечательная работа и замечательный друг - этого вполне хватит для констатации факта "жизнь прекрасна".

Солаль с Маэвой, держась за руки, поют "Penser l'impossible", Фло, лениво подыгрывая им на гитаре, то и дело бросает взгляд на часы.
- Наш Сальери куда-то собрался? - подкрадывается заинтригованный Нуно. - А как же я, твой любимый и единственный Главный Враг? Что может быть важнее наших отношений?
- Ужин. - ухмыляется Фло. - Прости, о мой верный соперник, но когда дома меня ждет обещанный рататуй... Но ты не расстраивайся. Поверь, важнее тебя только он. И еще возможность пройтись по свежему воздуху. И еще несколько сотен разных вещей. Всего ничего, правда? Возможность безнаказанно полюбоваться на заигрывания этих двоих под предлогом игры на гитаре тоже входит в этот список, если позволишь. Когда у меня еще выпадет такой шанс?
Стоп-стоп-стоп, - Клер, как и всякой женщине, не откажешь в умении улавливать главное. - Тебя? Дома? Ужин? Так этот "кто-то" все-таки была девушка?
- Лучше! - с улыбкой отворачивается, наконец, от "папочки" Маэва. - Этот кто-то - его друг. И судя по описаниям - очень славный. - Мелин ободряюще улыбается Флорану.
- Так, - сокрушенно выдыхает Нуно, - по моему эти двое выполнили свою угрозу, и приняли в семью Моцартов Сальери вместо меня. Почему мы всегда обо всем узнаем последними?
- Он просто мой друг, - не может понять ажиотажа, возникшего вокруг этого простого факта Флоран. - Ты что, отчитываешься нам обо всех своих друзьях?
- Ну а что он у тебя дома то делает, - не может успокоиться Резенде.
- Живет. - Фло скептически приподнимает одну бровь, демонстрируя свое отношение к умению Нуно логически мыслить. - А что, дома предназначены для чего-то другого? - сжалившись пожимает плечами и поясняет, наконец, - Он не местный. Итальянец. Жилья нет. Какой смысл снимать отдельную квартиру, если у меня полно свободного места.
Брошенный Флораном еще раз взгляд на часы показывает, что час икс пришел, и Фло, привычным жестом засовывая гитару в чехол, направляется к выходу, не замечая, как Солаль провожает его испытующим взглядом.

06.
Микель оказался прав. Поваром на самом деле он был неплохим, но не отличным. Поэтому готовили они по очереди. Кофе Микеланджело варить совсем не умел, и эту почетную обязанность Флоран взял на себя. Зато Мике прекрасно умел обращаться с овощами. И фруктами. И прочей зеленью. Кроме того, готовил потрясающе вкусную пасту.
Иногда Флоран не понимал, почему он раньше соглашался жить только один. Присутствие "постороннего" в доме не только не раздражало, а наоборот прибавляло этому дому уют и комфорт.
Огорчало только то, что Микель, таскавший его по возможности почти во все заведения, в которых он выступал, категорически отказывался обсуждать работу Фло и его собственный проект.
"Вот вы доделаете - тогда и увижу все в красках, что впечатление портить" - отмахивался этот невыносимый итальянец.
Дни летят, и Фло совершенно привыкает к этому сияющему существу у него под боком.

Обещанную репетицию во вторник отменили: у звукооператора опять сорвалось что-то с аппаратурой, и Фло, довольно щурясь, идет домой, почти физически ощущая кожей звенящий от солнца воздух. Прикосновения жарких лучей похожи на прикосновения пальцев Мике. Случайные, чуть заметные, но невыносимо теплые. Флоран улыбается сравнению, и осторожно открывает дверь дома, чтобы замереть на пороге.
Микеланджело сидит на кровати и осторожно перебирает струны гитары. Фло раньше думал, что песни, которые пишет его друг, лиричны и надрывны. Он ошибался. То, что он слышит сейчас - это вообще одна сплошная эмоция в чистом виде. Нежность, грусть, и еще что-то щемящее, чему Флоран не знает названия.
- Мике... Ты не влюбился? - выдыхает Фло, сам не понимая, что говорит это вслух.
Микеланджело оборачивается одним рывком, почти испуганно глядя на друга.
- Фло, когда ты вернулся? Ты рано.
- Репетиция сорвалась, - пожимает плечами Флоран, - Но ты не ответил.
- Я... А если да? - Мике глядит на Фло почти с отчаянием, и Флоран снова не может понять, что идет не так.
- И кто же эта счастливица? - улыбается он, пытаясь хоть как-то разрядить атмосферу.
Микеланджело закрывает на несколько секунд глаза, и вдруг встает, подается навстречу другу, и требовательно его целует.
Губы Мике горячие, почти раскаленные. А его пальцы, вцепившиеся в плечи Флорана, сводит судорогой. Фло пытается хоть что-то понять в ситуации, но понимается почему-то только то, что у губ Микеля привкус винограда. И что он офигенно целуется - сразу виден большой опыт, не зря вокруг столько девушек увивается. И что если осторожно провести ладонью по его спине, обтянутой футболкой, он прогибается и хрипло всхлипывает, и этот звук напрочь сносит голову.
Микеланджело льнет к Флорану, держится за него так, словно боится отпустить, боится, что он сбежит. Цепляется за плечи, за воротник рубашки, тянет на себя, и они вместе падают на кровать.
- Мике... - Флоран пытается приподняться, и что-то сказать, но видит, как глаза итальянца понемногу наполняются страхом, и притягивает его поближе, шепча куда-то в висок: - Тшш, тихо, родной, тихо. Я здесь, я никуда не денусь.

07.

читать дальше /nc-17/

Кожа Микеля пахнет травой и солнцем. Фло вдыхает этот запах, касаясь губами виска Мике, его скулы, шеи, с остро торчащим кадыком, ключиц. Собственная рубашка и футболка Микеланджело становятся совершенно неуместными, и Фло, путаясь в рукавах и шипя, как рассерженный кот, сдирает эти части их гардероба, швыряя их куда-то в сторону.
От скользящих по животу к пряжке ремня пальцев Флорана Микель вздрагивает и стонет, тянется к губам Фло за новым поцелуем.
Столь тщательно собираемые по закоулкам головы мысли, которых и так осталось совсем мало, разлетаются стайкой голубеньких бабочек, когда Микель улыбается с довольным прищуром, и каким-то тягуче-ленивым движением прогибается, прижимаясь бедрами к бедрам Фло.
А вот джинсы, кажется, с них обоих стаскивал Мике. По крайней мере, когда к Фло возвращаются хоть какие-то обрывки разума, он обнаруживает, что они валяются на полу, а этот сводящий с ума тип уже сидит на нем, с уверенно-многообещающей улыбкой.
Зарычать, подмять под себя, снова накрыть этот улыбающийся рот поцелуем, почти отключаясь от одного только жадного отчаянного полу-стона полу-рыдания Микеля, выданного им, когда Фло накрыл ладонью его пах.
Впрочем, итальянец не остается в долгу, и Флоран почти отстраненно слышит и свой собственный срывающийся всхлип. Эйфория. Экстаз. Невыносимое сводящее с ума желание.
Почему это так прекрасно? Почему Фло раньше не знал, что это может быть так прекрасно? Почему никогда, ни с одной девушкой, он не чувствовал себя так, словно по телу проходят непрерывно электрические разряды наслаждения, и рвет голову от желания прижать это существо к себе и не отпускать?
Мике приподнимается на локтях и хрипло что-то говорит. Фло трясет головой, не в состоянии воспринимать обычную человеческую речь, но Микель упрямо повторяет:
- Смазка. У тебя есть крем? Хоть что-нибудь?
Фло на ощупь вцепляется в тумбочку и к своему счастью находит там полупустой тюбик какого-то невнятного средства для рук.
- Ну, - кривовато ухмыляется Мике, - или я это должен сделать сам?
Фло захлебывается, и сдавленно шипит сквозь зубы от того, как невыносимо прекрасно выглядит этот кошмарный тип, распластавшись на его, Флорана, кровати. И от того, как податливо он прогибается под его руками.

У Фло совершенно нет опыта в подобных вещах. Но желание делает половину дела за него. Он осторожно прикасается измазанными в креме пальцами, растягивает тугое кольцо мышц. Ловит краем глаза взгляд Мике: все хорошо, все правильно, не останавливайся, только не останавливайся, пожалуйстанеостанавливайся.
Фло слегка приподнимает бедра Микеля и вдруг ловит промелькнувшую растерянность и страх в глазах любовника, и то, как тот прикусывает губу.
- Мике... - на грани стона, - ч-черт, у тебя хоть раз такое было?
Тот жмурится в ответ, не глядя на Фло.
- Оп-пытный соблазнитель, блин! - Флоран в который раз сердит на себя, но остановиться уже не в силах.
Тесно, горячо и восхитительно. Невыносимо. Микель гибко подается навстречу, и каждое его движение сносит голову.
- Фло! - вдруг во время очередного движения выдыхает он, и распахивает глаза, в которых бездна и сияющие звезды. - Фло, Фло, Фло... - Флоран слышит, как его имя сливается в скороговорку, в какую-то магическую мантру в устах Мике, и просовывает руку между их животами, накрывая ладонью член Микеля.
Надолго их не хватает: Мике вздрагивает в последний раз, захлебываясь его именем, и Фло чувствует, как вселенная вокруг взрывается, рассыпаясь на мелкие мозаичные кусочки.

Они долго лежат рядом, пытаясь отдышаться, и, наконец, Мике хрипло спрашивает: - Мне собираться и съезжать?
- Если ты это всё затеял только ради того, чтоб все-таки не жить в этой квартире, то вынужден тебя разочаровать: для этого тебе нужно было совершать прямо противоположные действия. Потому что теперь я тебя никуда не отпущу.
Микель осторожно обнимает Флорана, утыкаясь лицом в его мокрое от пота плечо, трется об него щекой.
А Фло перебирает осторожно спутанные волосы итальянца и в очередной раз понимает, что в отношениях с Мике, как и во всем, что его касается, всегда: если что-то происходит, уже слишком поздно это что-то обдумывать, остается принять как данность. Очень приятную данность, впрочем, в этом Фло даже не может с собой спорить.

08.
На следующее утро Фло лениво возится на кухне с туркой, прислушиваясь к легкому шороху из комнаты, но не оборачивается на легкое шлепание босых ног по полу. Микель неуверенно замирает в дверном проеме, выдыхает и подходит к Фло, робко обнимая того за талию.
Флоран облегченно улыбается: - Доброе утро, соня. Если ты хочешь кофе - то придется немного потерпеть. Одновременно варить его и обнимать тебя я не могу.
Микель довольно фыркает, и устраивается на стуле, подобрав ноги под себя.
- Учти, надолго моего терпения не хватит.
Фло довольно решает, что его жизнь, похоже, по прежнему прекрасна.

Спустя пару часов, стоя в большом зале театра, Флоран понимает, что кажется сглазил.
По сцене кругами носятся Нуно и Дов, нервно крича на друга и напрочь игнорируя окружающих.
- Какой, черт возьми, новый проект, - голос Дова разносится гулким эхом под потолками зала и кажется, что он скоро не выдержит такой сейсмической активности. - Какой новый проект, если до запуска нашего осталась всего пара месяцев!?
- Я о такой роли мечтал полжизни, - шипит в ответ Нуно. - И я не собираюсь ради призрачной возможности поблистать на сцене в ядовито-зеленом костюмчике отказываться от этого шанса. В конце концов я же не говорю, что уйду из проекта вообще.
- Ну да, ты просто будешь немного занят. Другой ролью. Ты Моцарт, а не император или там либреттист. - возмущению Дова нет предела, - У тебя главная роль! У тебя есть на примете еще один запасной Моцарт, ну!? А может быть у кого-то еще есть на примете запасные Моцарты? Солаль, ты запасливый, у тебя еще детей не завалялось?
- У меня нет Моцарта, - спокойно сообщает Солаль, совершенно не впечатленный буйством своих коллег. - Но я знаю, у кого он может быть. - оборачивается, и глядит на Флорана дотошным взглядом. - Фло, у тебя нет Моцарта?
- Откуда, - удивленно выдыхает Фло и вдруг замирает, прикрывая глаза. - Хотя. Может и есть.
Дов спотыкается буквально на ровном месте, глядя на Фло потрясенным взглядом. Фло думает, что некоторые из их труппы отдали бы очень многое, чтоб настолько удивить всезнающего продюсера. Но ему самому это совершенно не нужно. А нужно узнать, согласится ли Мике на эту безумную авантюру. Особенно если учесть, насколько неприкрыто он по прежнему игнорирует этот проект.
Впрочем попробовать всегда можно, о чем Фло и сообщает, хватая куртку и выходя на улицу. Справедливо полагая, что до тех пор пока они не надут себе Моцарта - репетиции бесполезны.
Солаль провожает его задумчивым взглядом и надеется, что его безумная догадка достаточно безумна, чтобы оказаться правдой.

- Нет. - Микель категоричен и немногословен.
- Мике, почему нет то? - Флоран не может понять. Прекрасная роль, и к тому же возможность сочетать стабильный доход и любимое дело. - Это же тоже музыка. Ты же сам говорил...
- Но не в этом проекте. Я не могу, Фло, я правда не могу, - Мике выглядит таким беспомощным, что Флоран обнимает его, притягивает к себе, осторожно касаясь губами щеки.
- Тшш, хорошо. Обещаю, что связывать тебя и насильно тащить на заклание не буду. - ради просиявшего улыбкой лица Микеле Флоран согласен даже отложить в сторону столь понравившуюся ему идею.

У меня нет Моцарта. - виновато сообщает он на следующий день труппе.
Солаль и Маэва хмурятся, Дов машет рукой - он и не надеялся на иной исход. Гении находятся сами, их не может взять из ниоткуда обычный исполнитель. Даже идеально подходящий для своей собственной роли.
Репетиции временно прекращаются, и Флоран все больше времени проводит дома, задумчиво наигрывая на гитаре все возможные композиции, которые приходят в его голову.
Пока однажды вечером вернувшийся из очередного клуба Микель не прислоняется к косяку двери, слушая игру друга: уже третья композиция подряд в минорном стиле, и не выдыхает: - Собирайся, и пошли.
- Куда? - внезапно прерванный Фло не может сориентироваться.
- К твоему продюсеру, конечно. Ты же туда меня хотел отвести. - Микеланджело смотрит на гитару, на окно, куда угодно но не в глаза Фло.
- Мике, - мягко шепчет Флоран, - ты же...
- Неважно. - Микель поднимает, наконец, глаза на любовника. В них упорство и мрачная решимость. - Я не собираюсь оставлять тебя киснуть тут из-за своей глупости.
- Какой глупости? - не отстает от Микеля Фло, но тот молча мотает головой и тянет Флорана за руку, явно не собираясь объясняться.
- Завтра. - смиряется с молчанием друга Фло. - У нас общий сбор завтра, в 10 часов. Тогда мы туда и пойдем. - Он обнимает нервничающего Микеланджело, и осторожно касается его плотно сомкнутых губ своими. Микель чуть слышно выдыхает, и расслабляется. Флоран тянет с него его любимую черную футболку и пытается понять, что так гнетет его солнечного итальянца в их мюзикле.

09.
- Знакомься, это Солаль и Маэва, - довольно сообщает Фло. - Они у нас почти семья, - Маэва бросает на Фло суровый взгляд, и он безмятежно улыбается в ответ, - семья Моцартов, дорогая. Разве нет?
Солаль несколько секунд смотрит на Микеланджело пронзительным взором, и вдруг тепло улыбается и протягивает руку.
- А вот то недовольное существо на сцене - наш Вольфганг Амадей.
Нуно бросает на Микеля демонстративный презрительно-высокомерный взгляд. Микеланджело испытующе смотрит на него несколько секунд, а потом отвечает таким же взглядом, почти полностью копируя жесты и мимику Резенде. Они выжидают еще какое-то мгновение, и вдруг начинают смеяться. Необоснованно, синхронно и взахлеб.
- А это мой Моцарт, - доводит до сведения собравшихся уже, в общем то, понятный факт Флоран.
- Да мы видим. - флегматично сообщает Маэва. - Тут, знаешь, трудно не догадаться.
Фло только собирается выдохнуть, решив, что первая встреча прошла весьма успешно, как от входа доносится возмущенный вопль "Ты!?"
Микель замирает, и быстро прячется за спину Фло, а он оборачивается и видит идущих к ним Дова и Пило.
- Ты откуда здесь взялся, черт возьми, - требовательно продолжает их композитор, и Фло, наконец, срывается:
- Да объяснит мне кто-нибудь, что здесь вообще происходит!?
- Фло, - успокаивающим тоном начинает Солаль, - видишь ли... Ты помнишь ту легенду о Моцарте, которую я тебе рассказывал?
Фло понимает, что как-то слишком часто в последнее время ощущает себя дураком, но тут уж ничего не поделаешь. Он оборачивается к Мике и смотрит тому в глаза.
- Понимаешь, выдыхает тот, глядя в свою очередь только на Фло - Мы с ним встретились на концерте. Он подошел, и сказал, что "я сойду". Вот просто я сойду. Протянул визитку и сказал прислать на его адрес несколько моих песен.
Я собирался. Я действительно собирался, знаешь. Когда у меня появятся время и желание. А потом потерял визитку. А потом узнал, что это все-таки за таинственное "сойду".
- Потерял, или не пытался искать? - встревает Нуно. Фло вскидывает на него уничтожающий взгляд, и их Моцарт... пока еще их Моцарт ретируется обратно.
- И только совсем потом я встретил тебя, - виновато заключает Микель, - и понял, что на пробы я явно немного опоздал.
- Моцарт, птица гордая. - задумчиво резюмирует Солаль. - Не знаю как вы, а я чувствую в нем родственную душу, не будь я Леопольд.
- Никто никуда не опоздал. - уверенно сообщает быстро ухвативший основную суть Дов. - А ну спой что-нибудь из репертуара мюзикла.
- Я не знаю ваших песен, - Мике поджимает губы и спокоен на вид, но Флоран чувствует, как его друга захлестывает неуверенность. Что-что, а смущать Дов умеет.
- Неправда, - Фло неуловимо касается плеч Мике, - ты как минимум сможешь спеть дуэт Моцарта и Сальери. Его я при тебе точно пел.
И Фло негромко запевает знакомые, уже успевшие набить оскомину строки, слыша как сперва неуверенно, а потом все громче вплетается в песню голос Микеля. И как песня от этого расцветает, приобретая новую глубину и новый смысл.
- On se reverra, - поет Флоран, и Микеланджело жестко, до синяков, сжимает его руку. "Тшш, я здесь, я никуда не денусь", хочется сказать Фло, но он продолжает петь, говоря это только взглядом.
Их дуэт замолкает, и в зале повисает тишина, которую только через несколько томительно длинных секунд нарушает Маэва, тихо всхлипнув.
Солаль обнимает ее за плечи, касаясь губами светловолосой макушки, а Нуно, ухмыляясь почему-то лишь одним краем рта, сообщает:
- Берем. Не знаю, как там пойдет с остальными песнями, но в финале все девочки будут у ваших ног.
Микеланджело неуверенно ухмыляется, и Дов, до этого пытливо вглядывавшийся в его лицо, уверенно сообщает. - Вы правы. Моцарт. Берем. Так что марш немедленно красить волосы под блондина.
Микель готов уже вспыхнуть, но Фло уверенно шепчет ему на ухо: - Шикарно. Так ты будешь еще больше похож на солнце. - и Мике, смерив друга ехидно-удивленным взглядом, кивает.

10. Совсем коротенькая.
- Где. Этот. Чертов. Моцарт! - Вопль Дова мечется, резонируя, между стен и декораций, отскакивая от них упругим мячиком. - Он у меня из труппы вылетит! Вместе с любимой женой!
- И где ты будешь искать нового Моцарта теперь? - любопытствует Солаль. - Боюсь, не у каждого участника труппы есть про запас пара Моцартов. У нас так их точно нет.
Фло краем уха отмечает слово "нас", и думает, о том, как быстро привыкли к этому "мы" и труппа и сами Солаль с Маэвой. Возможно это и к лучшему. Потому что у Фло тоже есть свое "мы". Которое, впрочем, ходит сейчас где-то с "любимой женой".
Словно откликаясь на его мысли, в зал с хохотом вваливаются Микель и Клер. Причем последняя что-то увлеченно доказывает, размахивая сжатым в руках пончиком для пущей убедительности. Мике жует другой пончик и согласно кивает.
- Еще одно опоздание, - ледяной голос Дова заставляет умолкнуть всех окружающих разом, в том числе и смешливую парочку, - и жить вы будете в театре. И питаться в театре. И в театр ходить тоже в театре. А за его пределы - только по письменному разрешению и в моем сопровождении. Обед закончился час назад.
Фло немного жаль друга, но Дов прав, к работе надо относится серьезнее, из-за них двоих все стоят и ждут, и Флоран поддерживает Дова в его недовольстве...
Микеланджело корчит виноватую мордочку, боком подбирается к Фло, и шепчет ему, протягивая какой-то сверток: - А я вот твои пончики принес. Самые вкусные - я лично выбирал.
...впрочем, на Мике в принципе невозможно сердиться долго.

На сцене он сияет. Вот прямо по настоящему сияет. Нуно, некоторое время наблюдавший за их репетициями, в конце концов заявляет, что передал их всех в хорошие руки, и появляется все реже и реже. Однако к новому Моцарту действительно не придраться.
Микеля любят все. Его любит труппа, любит народ из подтанцовки, любят случайно встретившиеся с ним на улице или в клубе девочки, попавшие под его обаяние.
Флорану иногда очень хочется ревновать, но когда это чудовище хрипло скулит по ночам, прогибаясь под его руками, захлебываясь и требуя большего, словно пытаясь в эти мгновения вплавиться в любовника, раствориться в нем без остатка, когда они засыпают только в одной кровати друг с другом, терпеливо дожидаясь, если вдруг партнер задерживается, когда Мике в обязательном порядке уверенно берет Фло за руку, если они идут куда-то вдвоем, жалкие обрывки пакостного этого чувства сгорают как клочки паутины.
А значит факт "жизнь прекрасна", как ни удивительно, по-прежнему актуален.
Что бы такого сделать, чтобы все это не потерять?

Эпилог.
Последние звуки музыки стихают, и зал взрывается овациями. Первое представление "Моцарта" публике явно прошло на ура.
Всем вышедшим на поклон достается море аплодисментов, а некоторым - даже букеты цветов и разные совершенно непредсказуемые подарки: в своей спонтанности люди могут быть так удивительны. Микеланджело стоит посреди сцены и сияет ослепительной белозубой улыбкой. Теперь в тот факт, что он - Моцарт верят не только их труппа и узкий круг посвященных людей, но и широкая публика. Впрочем иначе быть и не может, потому что Микеланджело - Моцарт слишком настоящий. И Моцарта этого, как и положено гению, любит толпа народа. Но Фло это не волнует. Потому что когда Микель шагнет назад из-под яркого света софитов - в первую очередь он нашарит своей ладонью его, Флорана, руку и крепко ее стиснет.
Быть может он и нашел Моцарта для всех, но Мике он нашел для себя и только для себя.
Хотя, скорее, это Микель его нашел.
Впрочем, с момента появления слова "мы" в их словаре это уже настолько неважно.

END.

@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Claire Perot, Maeva Meline, Solal, Nuno Resende, Фанфикшн

---

[Little_Swallow]

Краски музыки,
Автор: Mary Celeste
Пейринг: Флоран/Микеле
Рейтинг: отсутствует
Примечания: навеяно "Venere",
а посвящается  гений-гей..

Epurre ridono,
Come te.
Epurre ridono,
Come te.

Когда Микеланджело сидит на диване, поджав под себя одну ногу, и играет
на гитаре, Флорану кажется, что время останавливается, теряет смысл.
Любые другие звуки приглушаются, и даже солнечный свет становится более тусклым.
Мике медленно перебирает пальцами струны, напевая себе под нос слова
какой-то из своих песен. Прикрывает глаза, когда берёт особенно высокие
ноты. В это время он и сам не замечает мир вокруг, мелодия наполняет его
изнутри, проникает в лёгкие, течёт по венам. Итальянец тихонько
улыбается самому себе, и у Фло в очередной раз пробегают по телу
мурашки. Невозможно отвести взгляд...
Если бы Флоран мог, то рисовал бы Локонте, как есть, самыми яркими
красками. Рисовал бы линию его губ, изгибающуюся в улыбке, каждую
ресничку, обрамляющую тёмные-тёмные глаза. Тонкие пальцы - на струнах,
на клавишах пианино, на его, Флорана, коже. Прядки волос, растрёпанные в
утреннем беспорядке. Мот хотел бы рисовать голос Мике, когда тот поёт,
произносит слова любви или даже просто обращается к нему: «Фло...».
Кажется, что Микеле весь состоит из солнечного света и тепла.
Когда-то Флоран пытался его фотографировать, но вскоре понял, что то
плоское изображение, которое проявляется на мониторе компьютера или
бумаге, это ничто по сравнению с той картиной, которое возникает в
воображении. Картиной, сотканной из всех мелочей, с любовью собранных
мгновений жизни. И из музыки тоже – разве музыка не является его
неотъемлемой частью? Разве музыка – не то, что свело их вместе?
Флоран не сразу замечает, когда Микеле прекращает играть и, задумчиво
улыбаясь, смотрит на него. Смотрит и представляет себе, как однажды
нарисует того всеми возможными красками. Хотя и их не хватит...

@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Фанфикшн

---

[Little_Swallow]

Сонет XXXIII,
Автор: Mary Celeste
Пейринг: Антонио Сальери/Наннерль Моцарт
Рейтинг: поцелуйный
Примечания: последний из уже известных вам Сонетов,
исторические фантазии.

Сонет XXXIII

Уже заря румянила восток,
А свет звезды, что немила Юноне,
Еще сиял на бледном небосклоне
Над полюсом, прекрасен и далек;
Уже старушка вздула огонек
И села прясть, согрев над ним ладони,
И, помня о неписаном законе,
Любовники прощались - вышел срок,
Когда моя надежда, увядая,
Не прежнею пришла ко мне дорогой,
Размытой болью и закрытой сном,
И как бы молвила, едва живая:
"Не падай духом, не смотри с тревогой.
Твой взор еще увидит жизнь в моем".

Франческо Петрарка

Она не ответила. Ни через неделю, ни через месяц.
Сальери каждый день обещал себе писать что-то новое, но, стоило перу лечь в руки, стоило его кончику только опуститься в чернила, и в голову начинали проситься совершенно другие мысли. Он отбрасывал листы бумаги в сторону, вставал с места и начинал ходить взад-вперёд по комнате, будто загнанный в клетку хищник. А когда очередное пришедшее письмо обернулось простым приглашением, он понял, что начинает сходить с ума. И первым признаком сумасшествия был его отъезд из страны, в тот же день.

Марианна сидела перед инструментом, задумчиво прикасаясь к клавишам – то мягче, то настойчивее, вслушивалась в каждый глубокий звук, издаваемый клавесином. На улице шумел ветер, и в какой-то момент окно распахнулось настежь, свеча на столе погасла, и Наннерль закуталась в шаль. Поплотнее закрывая ставни, она мельком заметила подходившего к дому человека. «Так поздно... С хорошими вестями гонцов в такую ночь не присылают». – Подумала женщина, отсчитывая про себя секунды.
- Она уже легла, может быть, вам лучше вернуться утром? – Послышался голос дворецкого, и Мария вышла на лестницу. Там было особенно холодно, а сердце почему-то билось всё быстрее с каждым шагом. «Раз… Два… Три… Никогда не замечала, что эти ступеньки такие бесконечные. Четыре… Только бы ничего серьёзного… Пять… Восемь… Тринадцать…»
И вдруг она его увидела. Схватилась покрепче за перила и замерла, вмиг бледнея. «Антонио» - Проговорила Наннерль одними губами, и Сальери развернулся, встречаясь с ней глазами, а через секунду ловя её в объятия, короткие, но настолько крепкие, что сердце ухнуло куда-то вниз, остановилось. «Он не выдаст меня… Знаю, что не выдаст, как и в первый раз, когда застал меня с ним. Он ведь с детства меня знает, и помнит, как я выходила замуж и как плакала» - Думала она про слугу и смотрела, не отрываясь, в глаза своего композитора.
Они проговорили несколько часов, за чаем, с тихим шорохом огня в камине. «Я не могла писать, поймите… Он почти ничего не говорил мне тогда. А потом это ваше письмо, и весь мир словно рухнул… Я не знала, что ответить вам. Как я могла писать вам только о том, как мне невыносимо больно? Как писать о жизни, которой и не было?» - Говорила ему Наннерль, а он только сжимал её тонкие пальцы в своих руках, изредка прикасаясь к ним губами.
Утром Сальери бросал в её окно маленькие камешки, точно мальчишка, и Марианна выбежала к нему, с сияющими глазами, с такой улыбкой, какой на её лице не было уже давно. А он в саду целовал её так, как никогда не целовал ни одну женщину. И любил её так, как никого другого.

После он уехал, вернулся в Вену, чтобы по возвращении написать ей письмо, полное воспоминаний, от самой первой встречи, девять лет назад, до самого последнего «Я люблю вас», сказанного вслух. В письмо он вкладывал свою новую зарисовку, посвящённую ей одной.
«Играйте её каждый раз, когда Вам будет не хватать моего присутствия, Наннерль. И знайте: я обязательно вернусь к Вам».

@темы: Фанфикшн

---

[Rosenrot Freiherr]

Автор: Rosenrot Freiherr

Пейринг: Антонио Сальери/В.А.Моцарт, фоном - В.А.Моцарт/Констанца Моцарт
Рейтинг: G
Предупреждения: небольшой ООС и, возможно, некоторые исторические неточности
Зарисовка без названия


- Вольфганг! Куда ты?! Вернись сейчас же! Вольфганг..!
Он не слушал. Захлопнув за собой входную дверь, Моцарт стремительно сбежал по лестнице вниз, навстречу глубокой ночи. Прямо в объятия господствовавшего на улице безжалостно холодного, осеннего дождя.
Этот вечер был одним из худших. Констанца вновь жаловалась, кричала, плакала. Вольфганг не выносил слез жены. Тех слез, успокоить которые унего не было ни возможности, ни сил.
Сил же в этот раз он и в самом деле, как ни пытался, а найти всебе не мог.
По обыкновению, он старался отыскать утешение в выдуманном царстве, куда привык сбегать мыслями ещё в детстве. Царстве, где жили люди со звонкими именами, а потому о том, что существует тишина, там никто никогда не слышал. Наверняка, если существует вечная музыка, то никогда не бывает горя. От Царицы Ночи, бывшей для Вольфганга средоточием того,что не давало покоя его измученной душе, всегда можно спастись, ведь это место принадлежало самой настоящей сказке. А в сказках добро неизменно побеждает зло. По крайней мере, Вольфганг верил, что это так.
Вот бы остаться там навсегда! Он бы взял с собою Станци. Его Станци больше не пришлось бы плакать
Когда Констанца сердилась, Вольфганг тут же выдумывал какую-нибудь озорную шутку. Не проходило и минуты, как они уже вместе покатывались со смеху. И ссоры как ни бывало. И те невзгоды, заставлявшие Констанцу впадать в отчаяние, таяли, как подогретое масло, и уже не казались такими тягостными.
Но в этот раз у Вольфганга совсем не было сил даже на то, чтобы улыбнуться.
Догадывался ли кто, в каком отчаянии был он сам?
Извечная нужда и постоянная необходимость думать о том, гдеещё занять денег, чтобы прокормить себя и семью – а денег этих вечно не хватало, сколько ни занимай – постоянные ссоры с Констанцей, кредиторы, неуклонно требовавшие возвращения долгов – все это день ото дня давило на Вольфганга нестерпимо, так, что, порой, он откладывал перо и не находил в себе сил продолжать работу.
И, что было куда страшней, желания продолжать работу - тоже

Ветер нещадно хлестал по лицу холодным, как лед, дождем, пока Вольфганг брел вдоль переплетения узеньких венских улиц, практически безлюдных в такое время, да и, тем более, в такую непогоду. Он был одет в один лишь легкий камзол поверх рубашки, что было из рук вон безрассудным поступком. Стоило представить, как, должно быть, волновалась сейчас Констанца, ведь он только недавно оправился после затянувшейся болезни, и здоровье его было расшатанным. Однако, Моцарт и не думал возвращаться, хотя прекрасно догадывался, что жена наверняка уже готова простить что угодно, лишь бы он сейчас, одумавшись, стучался в дверь их небольшой квартиры, находившейся в районе Ландштрассе

Вольфганг знал, что у него прекрасная семья – чудесная женушка и сын, которых он обожал и не уставал благодарить Бога за то, что тот ниспослал ему такое счастье.
Но теперь он с каждым шагом, поддавшись воле абсолютного, необъяснимого безрассудства и охваченный глубоким отчаяньем спешил от них все дальше
Одному Богу известно, как он добрался до нужного ему дома

На пороге стоял Сальери, закутанный в плотный халат. Должно быть, он каким-то непостижимым образом догадался, что в столь поздний час в гости пожалует именно Вольфганг, и потому сам решил спуститься и открыть дверь, не прибегнув к помощи слуг
- Вольфганг..? – его брови удивленно попозли вверх. Да и немудрено - уже близилась полночь
Моцарт хотел было что-то сказать, как-то объясниться о том, почему явился сюда, без приглашения. Так просто, совершенно позабыв о чувстве такта, манерах, времени и ещё о десятке другом вещей. Но силы вдруг разом покинули его. Вольфганг ощутил такую слабость, что едва устоял на ногахи, пошатнувшись, тяжело облокотился о дверной косяк. Не было необходимостичто-либо объяснять – Сальери спешно затворил входную дверь, буквально затащив промокшего насквозь Моцарта в прихожую.
Вольфганг чувствовал, что за свою недолгую прогулку промерз едва ли не до костей, и никак не мог согреться, пусть даже в доме и было как следуетдля зябкой осенней ночи натоплено.
Его била дрожь. Быть может, виной тому была невыносимая усталость или внезапно разыгравшийся жар, но вспомнить, как оказался раздетым и под пуховым одеялом в постели, Вольфганг не мог. Он слышал, как в стекло настойчиво барабанил дождь.
Сальери оставил халат наспинке кресла и неслышно опустился на постель позади Моцарта, с почти что почтительной осторожностью обнимая композитора за плечи
- Что случилось? – спросил он едва слышно
Вольфганг, не оборачиваясь, пожал плечами. Он не мог подобрать нужных слов
- Ничего! - рассеянно отозвался он, - Хотел побыть рядом с тобой. Ведь я давно не заходил!

Что и говорить - Вольфганг любил бывать в этом доме. Переступая порог, каким-то волшебным образом за плечами оставались все невзгоды и тяготы повседневной жизни и в течение тех часов, что Моцарт проводил здесь, словно бы переставали существовать. Как будто он оказывался в другом мире. В своем волшебном царстве, о котором мечтал с детства тайком от всех
Трудно сказать, когда это началось. Вольфганг играл на клавесине и мог часами сочинять, а Сальери довольствовался скромной ролью слушателя. Порой композитор задавался вопросом о том, что заставляло Антонио с таким терпением подолгу не сходить с места и слушать, слушать, не произнося ни слова. Во всем его облике угадывалось живейшее участие. Он, словно губка, с жадностью впитывал в себя каждую ноту, каждый аккорд, взятый Моцартом. Часто после того, как Моцарт обрывал игру, дабы поскорей перенести только что пришедшуюв голову мелодию в листок, пока ту не затмила иная, ещё более прекрасная, Сальери внезапно принимался вдохновленно аплодировать, в неподдельном восхищении произнося вновь и вновь: «Bravo! Bravo, друг мой! Benissimo!»
Вольфганга забавляла эта почти по-детски непосредственная реакция, с какой Сальери встречал рождающуюся в его душе музыку.
И порой казалось, что только один Сальери его и понимал, ведь его музыка с таким трудом находила хоть сколько-нибудь радушный отлик в сердцах жителей Вены
Их свидания не были долгими. Чаще всего, спустя пару часов Вольфганг уже спешил домой, к своей Станци, пока та не начинала волноваться из-за его отсутствия.
Какой бы прием не ожидал его дома, он всегда думал лишь о том, как бы Констанца не заметила по-необычному сиявшие глаза мужа
Он и сам не заметил, как случилось так – со временем этот дом и общество Антонио Сальери стали ему настолько необходимы. Только здесь он находил то, что так отчаянно искал и чего добивался от жизни – покой. Сальери окружал его чутким вниманием и заботой, ни о чем не прося взамен.
Впрочем, в силу природной доверчивости и наивности собственной натуры Вольфгангу даже не пришло в голову задуматься о том, крылось ли что-то за радушным к нему отношением и какую цель преследовал Сальери. Он твердо знал, разве что, что здесь его любят, не требуя ничего взамен. А это было, пожалуй, воистину бесценным.
И, к своему стыду, на самом деле его тянуло сюда много больше, нежели в собственный дом, к жене и сыну.

Антонио Сальери бережно обернул к себе лицо Моцарта, едва ощутимо коснувшись губами лба. Жар словно бы немного утих
- Я дам денег. Сколько тебе необходимо? - наконец нарушил молчание итальянец. Он прекрасно знал, что гнетет Моцарта, пусть тот и с завидным упорством всегда старался отрицать, что у него есть хоть какие-то проблемы
- Нисколько не нужно, Антонио! Твое общество много дороже любых денег, - поспешил уверить Вольфганг, не солгав о своих чувствах ни словом
Сальери не ответил. Лишь крепче сжал его в своих объятиях

@темы: Фанфикшн

---

[Little_Swallow]

Название: Сонет XXXII
Автор: Mary Celeste
Пейринг: Антонио Сальери/Наннерль Моцарт
Рейтинг: нет
Примечания: продолжение предыдущих Сонетов,
исторические фантазии, ангст.

Сонет XXXII

Чем ближе мой последний, смертный час,
Несчастий человеческих граница,
Тем легче, тем быстрее время мчится, -
Зачем же луч надежды не погас!
Внушаю мыслям: - Времени у нас
Не хватит о любви наговориться:
Земная тяжесть в землю возвратится,
И мы покой узнаем в первый раз.
В небытие, как плоть, надежда канет,
И ненависть и страх, и смех и слезы
Одновременно свой окончат век,
И нам при этом очевидно станет,
Как часто вводят в заблужденье грезы,
Как может в призрак верить человек.

Франческо Петрарка

«Дорогая Мария Анна,
Я хотел бы о многом написать Вам в этом письме, о многом хотел бы и спросить. Но обстоятельства вынуждают меня быть кратким.
Третьего дня умер Ваш брат, этому предшествовала долгая болезнь, уверен, он сообщал Вам об этом. Сегодня состоялись похороны, и я прошу у Вас прощения за то, что не нашёл возможности уведомить Вас заранее.
Держитесь, моя дорогая Наннерль. Все мои мысли сейчас с Вами.
Ваш,
Антонио Сальери.

07.12.1791»

Буквально неделю назад Антонио Сальери собирался писать Марии письмо, но его всё время что-то отрывало. Он хотел написать ей о том, что в Вене сейчас необыкновенно снежно, выспросить её о муже и детях, в конце письма приложить отрывок из какого-нибудь своего произведения, контрастно со всем вокруг лёгкого, весеннего... А постскриптумом вспомнить, как ровно год назад он приезжал к ней, когда её муж был в отъезде. Вспомнить то, что вспоминал почти каждый день: её глаза, когда в первый раз за годы тайной переписки после той короткой встречи на свадьбе Вольфганга он получил возможность увидеться с ней снова, её тихие, осторожные поцелуи и все те слова, которые раньше он лицезрел только на бумаге, сказанные вслух. Нет, не так... Шёпотом.
Но в тот момент... Из-под его пера вышло только это короткое письмо, с неосторожными углами букв, еле заметными точками, как будто неживое, но на самом деле наполненное от начала и до конца болью. Кто, кроме Моцарта, знал об их переписке? Единственный посвящённый в это человек, и то, только потому, что однажды Сальери просил дать ему адрес Наннерль. И Вольфганг как-то сразу всё понял, ничуть внешне не удивившись тому блеску в глазах, который он мог ожидать от кого угодно, но не от придворного капельмейстера. И только об одном просил всё последнее время: «Не говорите ей о моей болезни, Сальери. Я сам скажу ей, когда всё будет позади, или наоборот, но умоляю, только об этом не говорите...»

@темы: Фанфикшн

---

Chere maman Medley

[Glinda]

То, чего нам так давно не хватало - медле в костюмах <3
Выступление от 28 мая.

Tatoue-moi и C'est bientot la fin, папа Солаль отсутствует.

UPD:

L'assasymphonie в тот раз не вставилось, а я просмотрела) дубль два)

запись создана: 31.05.2011 в 14:07

@темы: Merwan Rim, Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Maeva Meline, Melissa Mars, Моцарты на ТВ, Diane Dassigny, Estelle Micheau, Видео

---

Аватары

[lupus-girl]

Автор: lupus-girl
Размер: 100х100
Тема: Mozart l'Opera Rock (вперемешку - Claire Perot, Mikelangelo/Claire, Solal/Maeva, Melissa Mars, Solal, Maeva Meline)

01.02.03.
остальное - здесь

@темы: Обои, аватарки

---

Concert Privé RFM

[Alvilda]

Небольшой концерт труппы 24ого мая этого года.

Bim Bam Boum

J'accuse

Le bien qui fait mal

L'assasymphonie

C'est bientôt la fin

@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Maeva Meline, Melissa Mars, Solal, Моцарты на ТВ, Видео