Автор: ~Red Riding Hood~
Пейринг: Клэр/Маэва (POV Клэр)
да, это бред)
Ты сентиментальна. Странно, но я тоже… Но я никогда не плакала при тебе, ведь ты ценила меня за силу и взбалмошность, с которой мог бы поспорить только Микеле. Мы были с ним идеальной парой: веселые, улыбчивые, доверчиво-наивные в своей жизнерадостности. Муж и жена. Но я никогда не рассказывала мужу о прекрасных глазах его сестры, ведь про их волшебный свет знала вся труппа. И я боялась. Боялась, что ты испугаешься своего непреодолимого влияния.
Глупо, как же глупо сейчас думать об этом! Ведь ты счастлива. Скажи мне, счастлива?! Да, я вижу мягкую улыбку в уголках твоих губ. Спи, мой ангел, завтра начнется новая жизнь.
Помнишь, как мы гуляли по набережной? Ты была пьяна от долгого общения с мальчиками в компании нескольких бутылок виски и смешно поворачивалась ко мне каждый раз, когда видела что-то интересное, а я мягко подхватывала тебя, когда от восхищения ты не могла удержаться на ногах. Я чувствовала запах цветочного шампуня и глупо улыбалась, но ты не обращала внимания. И сейчас твои пушистые волосы пахнут так же, заставляя перенестись в ту дурманящую осень и испытать сковывающую страсть… Вновь. Ты помнишь, как я целовала тебя, прижав к кованым перилам? Ты не могла ничего дать мне в этот вечер, кроме рассеянного смеха и вялых движений пальцев, путающихся в складках твоего шарфа. Потом ты удивлялась, заметив пропажу так любимого тобою цветного куска шелка. Конечно, ведь ты не видела, как я сорвала его с шеи и бросила в воду, и ветер подхватил его, унося куда-то за пределы нашего мира. Ты что-то лепетала, а я целовала мочку твоего маленького ушка, вдавив тебя в стальное ограждение телом. Мне не хватало рук, чтобы обнимать и гладить твое лицо, волосы, шею и удерживать тебя от падения. В тот вечер все закончилось, так и не успев начаться. А наутро мы обо всем забыли. Ты твердо знала, что я довела тебя до дома и помогла добраться до постели. И совсем неважен был тот несостоявшийся путь по ночной безлюдной набережной.
Я была рада недолгой болезни за месяц до моего ухода. Она заставила тебя робко постучать в дверь этой квартиры, и я мгновенно забыла о температуре и вопреки (а может, вследствие) ей была необычайно неосторожна. Ты хлопотала на кухне, заваривала чай, кипятила молоко, а я лежала в спальне, по твоей настойчивой просьбе, и мечтала, что сейчас ты бросишь к черту кухонную утварь и подаришь мне чудодейственную прохладу твоих губ. Я почти уверила себя в этом, как ты, все еще неуверенно и излишне скромно, вошла с подносом. Кажется, я застонала от бессилья и глупого разочарования. А ты приняла этот звук за выражение безмерного страдания. И как я ни объясняла, ты настояла на двойной порции чая и теплом пледе. А я была благодарна уже за то, что тонкие нежные пальчики касались моего лба, чтобы обнаружить жар, и ты с чрезвычайно довольным видом заворачивала меня в плед. Да, ты была похожа на отличницу, в очередной раз блестяще ответившую урок. Но мне невмоготу было слушать тихое воркование в темной спальне, ведь я хотела наполнить ее криками наслаждения.
Твой голос срывался, когда, рыдая, ты просила меня не уходить из спектакля. Мои объяснения, казалось, не долетали до тебя, путаясь в растрепанных от беспричинной истерики волосах. Я встряхивала тебя за плечи, гладила по голове, но ответом мне были глухие рыдания в подушку. А я была неимоверно глупа, чтобы не разглядеть то, что ты показывала мне своими слезами на покрасневших щеках. Я не понимала тебя, но отмахнуться от себя была не в силах. Я не думала… Я вообще ни о чем не думала, когда ноющее сердце толкнуло меня к тебе, когда я ощутила на твоих губах вкус соли, когда они приоткрылись мне навстречу. Боже! Я не видела тебя до этой ночи! И хоть я ни разу не открыла глаз, пока мы не очутились в кромешной темноте одеял и подушек, я знала, что прекрасней тебя нет никого на свете. Твои слезы стекали на меня вперемешку со смехом, когда ты закапывала меня в скомканное от твоих стонов белье. Я хотела спросить, почему ты плачешь, но ты приложила палец к губам и рассмеялась. А я затихла под тобой, как если бы услышала по утру трель маленького печального соловья. Но ты не была печальна, ведь ты подарила мне счастье… Наверное, я бы сказала сразу, что люблю тебя, если бы ты позволила. Но ты нежно постукивала по моим губам как по пианино и говорила это за меня. Je t'aime, je t'aime, je t'aime… Ты была лихорадочно многословна, но вдруг замолчала, будто очнувшись. А я сжала тебя, что было силы, обезумев от страха. Страха, что ты все осознала, и сейчас жалеешь о ночном помешательстве. Но ты ласково поцеловала меня, обещая, что обязательно придешь на премьеру фильма.
И почти каждую ночь я устраивала для тебя закрытый показ. Больше ты не плакала. И я не видела твоих густых волос, щекотавших мне лицо. Теперь твои шикарные волосы были разбросаны по подушке, а я прижимала тебя к кровати, как тогда, на набережной. И ты шептала без конца: je t'aime, je t'aime, je t'aime… Невыносимо было слышать эту сладостную мантру, и я затыкала тебе рот сначала поцелуями, потом краем одеяла… Я предпочитала тишину твоему звонкому голосу, так как знала, что иначе никогда не включу запись твоей новой песни.
Милая, я никогда не плакала при тебе. И сейчас, охраняя твой сон, я закрываю лицо, чтобы, неожиданно проснувшись, ты не заметила и следа убивающей влаги. И все-таки, я надеюсь, что ты не проснешься, когда я уйду. Я не думала, что встречу тебя в том кафе на набережной, но судьба подставила мне подножку, указав на твою хрупкую фигурку за дальним столиком. Я просто не смогла пройти мимо. И хоть однажды мы уже попрощались, нам придется сделать это вновь. Я не буду писать, как я люблю тебя, ведь каждую ночь я выцеловывала эти слова на твоей коже. Однажды ты призналась мне, что в первый раз без конца повторяла это, чтобы заставить меня поверить. Глупенькая, ты думала, что я не верю в свет твоих бездонных глаз. Спи, мой ангел, и пусть тебе приснится твоя мечта, светлая и чистая… А я буду лететь через океан, когда ты откроешь глаза. Я уже скучаю. По твоему смеху и трепету длинных ресниц. Быть может, мы еще встретимся, ведь бывают волшебные сны на двоих. Я буду ждать тебя там.
Спи, и я смогу, наконец, сказать тебе: je t'aime.