[European Musical fest]

Дорогие любители европейских мюзиклов!
Счастливы сообщить вам об открытии нового феста! И первый тур будет подарком в честь этого знаменательного события!

код баннера

<center><a href="http://european-musical-fest.diary.ru" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/0/6/6/3066674/76411412.jpg"></a></center>

Тур "Нет ограничениям"! В этом туре вы можете заказать все, что вашей душе угодно: крэк, кинк, сквики,треш, кроссоверы, любые пейринги, etc! Пустите свою фантазию в полет!
Прием заявок начнется в специальном посте 19 октября в 20:00 по Мск и продолжится до 22:00 по Мск.
Присоединяйтесь! Ждем всех! Nous vous attendons! We're waiting for you! Vi aspettiamo per voi!

@темы: Новости

---

[Lynx_by]

Итак, сообщение от официального V.DEST:

"Друзья, мы рады сообщить вам, что в Киеве, под руководством дирижера Ги Сэнт-Онжа, известного по проекту "Нотр-Дам де Пари. Ле Концерт", состоялась запись симфонического оркестра и хора Украины для подготовки клипа одного из самых ожидаемых проектов будущего года - "Моцарт. Рок-опера. Ле Концерт". Работа продолжилась в парижской студии с артистами - Микеланджело Локонте, Флоран Мот, Маэва Мелин, Диан Дассини, Мелисса Марс и Солаль работают с огромным удовольствием и энтузиазмом, и очень ждут встречи со зрителями в России и на Украине.
Мы готовим для вас сюрприз - первый промо-клип "Моцарт. Рок-опера. Ле Концерт" будет представлен на нашем сайте и здесь, на официальной странице фейсбук - следите за новостями! "

Теперь понятно, о каком сюрпризе говорила Маэва вот в этом видео

@темы: Новости

---

Ай-ай-ай, господа и дамы!

[Граф Анри де Монколь]

Как можно забыть о таком чудесном дне?! Сегодня же самый потрясающий день золотой осени - День Рождения Лорана! И сегодня этому потрясающему человеку исполняется весьма круглая дата! Целых 50 лет, хотя в это никто не поверит, ведь в душе ему "всегда семнадцать")
Давайте ему дружно пожелаем всего самого лучшего в жизни, послушных детей, чтобы давали папке отдыхать, чтобы продолжал творить, не смотря ни на что, чтобы просто оставался в мире такой замечательный француз!

С Днём Рождения, Солаль!

@темы: Solal, Новости, Фото

---

[|Эфа|]

Вопрос жизни и смерти: какой рост у Микеле?
Серьезно, эту инфу невозможно найти, что наводит на подозрения.

@темы: Mikelangelo Loconte, Вопрос

---

[Жириновский]

Название: Пророк
Автор: Жириновский
Фендом: Mozart L'Opera Rock / Adam et Eve. La seconde chance
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, ангст, романтика, юмор, AU
Предыдущие части: 17 и 18, 16-я и ссылки на все остальные
*Чтобы не случилось слишком много жирика, выкладываю партиями
Фото: Солаль с Ямином (шедевр, а не снимок), Клер, Бенджамин и Маэва

Часть 19

Часть 19



Может, вот оно, то самое пресловутое счастье, о котором все постоянно говорят и к которому стремится большинство людей, в чьих головах заложена программа идеальной жизни, с работой, домом, успешным браком. Однако несколько иные ценности встают на первое место у тех, кто привязан к сцене, к вниманию толпы, которая слушает и смотрит на тебя, к свету, который бьет прямо в глаза, заставляя забывать вроде бы намертво заученные движения или текст. Без этого чувства можно существовать, однако его остро не хватало, словно кто-то вырвал из каждой руки по пальцу.
То же ощущал и Микеле накануне встречи со своими старыми приятелями и коллегами, сообщившими о том, что клуб вновь откроется, позволив вернуться на сцену, туда, где из колонок доносится твой голос и твоя музыка, выжатая из самых внутренностей. О том, что вновь придется торговать собой, Локонте старался не думать, готовясь поговорить на эту тему с Солалем, наконец-то полный решимости забросить это занятие.
Недавние перемены мало повлияли на работников клуба: все кое-как обжились на новых местах, не прозябая без крова, продолжали надеяться на лучшее, и самым большим счастливчиком оказался новоиспеченный жених. Пора было брать с него пример и уже определиться с целью в жизни и окончательно осесть, к тому же Флоран, не будучи против, сам предлагал оставаться у него столько, сколько позволят желание и совесть, а они позволяли очень многое.
- Не такой уж и плохой вариант, - пробормотал Микеле себе под нос, сонно ухмыляясь собственному отражению, дрожащему в теплой кружке.
- Ты о чем? - Флоран, бегающий по квартире в поисках галстука и пытавшийся вспомнить что-то важное, замер на мгновение около недавно вернувшегося итальянца, отхлебнул у него чая и убежал в коридор, не дождавшись ответа и ругаясь вполголоса.
- Да так, - сам себе проговорил Локонте и крикнул в пустоту: - Ты бы хоть брюки надел!
- Точно, брюки, - топот удалился в спальню, ускорявшийся пропорционально времени опоздания. Микеле потянулся и переполз с кухни в свое убежище, мечтая об объятиях радушного дивана и стараясь не замечать причитаний паникующего француза.
Тот, окончательно одевшись, ринулся к двери, кляня на ходу стоячие воротники и запутываясь в собственных ногах, когда резкий однообразный звон пронзил всю квартиру, рискуя довести ее жителей до сердечного приступа. Едва не потеряв равновесие, Флоран успел ухватиться за стену и сдернуть надрывающуюся трубку, боясь, как бы до омерзения надоедливый звук не разбудил скрывшегося у себя итальянца.
- Да, это я, - отозвался полупонятному шипению Мот. - Нет. Какие? - он дернул запястьем, покосившись на часы и высчитывая, насколько сильно придется торопиться. - Вы же сказали, что прикроете это гнездилище! Нет, зачем... - Голос из динамика стал на порядок громче, принявшись тараторить какие-то доказательства. - Что значит «не выйдет»? А наш уговор?
Еще пара слов - и гудки. Флоран сцепил зубы и в сердцах отшвырнул трубку, нервно проведя пальцами по аккуратной бороде, пытаясь успокоиться. Потревоженный шумом, из комнаты показался Микеле, заметивший метания француза, и удивленно окликнул.
- Все нормально, - натянув более-менее безмятежное выражение на лицо, ответил Мот, но итальянец только скривился, недовольный дешевой отмазкой. Вздохнув, Флоран подошел к нему и, положив ладонь ему на голову, слегка коснулся губами его лба. - Ты бы хоть иногда одевался, когда собираешься спать.
- Да что ты там не видел, - проговорил Локонте и непроизвольно охнул, внезапно подтолкнутый к двери спальни.
- Занимай кровать, все равно она пока стоит без дела, - улыбнулся Мот и, глянув на время, которого до грозного взгляда не менее грозного начальства оставалось все меньше, насупился и выскочил прочь.
Так и не получив объяснений явно не самому приятному утреннему звонку, Локонте все же пожал плечами и, пару секунд промешкавшись, уверенно распахнул дверь и упал на кровать, воспользовавшись любезным предложением соседа. Сон мгновенно накатил волной, и Микеле, замотавшись в чужое одеяло и подмяв по себя все имевшиеся в зоне досягаемости подушки, укрылся с головой, мысленно делая себе заметку, что с радостными новостями о возвращении в клуб нужно поделиться уже вечером.

Когда перед глазами уже стало двоиться, вызывая головокружение, Солаль схватил без остановки семенившего из угла в угол Ямина за плечо и усадил на стул, с силой вдавив с сиденье и умоляя успокоиться.
- Он мне не нравится, - в который раз повторил Диб, пару раз проведя ладонью по лысине, словно пытаясь пригладить уже не первый год отсутствующие волосы.
- Тебе и банановые йогурты не нравятся, - навис Солаль, сверля старого друга взглядом. - Это не повод переворачивать все с ног на голову и вызывать наряд полиции.
- Ты не разговаривал с ним, - попытка встать не увенчалась успехом, и лишь ни в чем не виноватый стул, качнувшись, возмущенно ударил передними ножками о паркет. - Бенджамин, что тебе удалось выяснить?
Бармен, неизбежно находящийся у своего начальства во время отсутствия бывшей его жены или иных родственников, покрутил одно из колец на руке, вспоминая, что именно получилось вытянуть из довольно быстро захмелевшего француза, забредшего в клуб в поисках итальянца. Отбросив ненужную информацию и заносчивые приукрашивания, удалось выдать ряд сухих фактов, вполне достаточных для того, чтобы представить довольно заурядную личность, мало чем отличающуюся от остальных.
- Как, говоришь, его зовут? - на полуслове оборвал Солаль и, услышав вновь повторенное имя, оставил попытки утихомирить возмущенного до глубины души Ямина и ринулся к столу, нашаривая в наростах из папок и исписанных журналов нужную бумагу. - А где и кем работает? - едва прозвучал ответ, Лоран ухмыльнулся в кулак и молча протянул документ вытянувшему шею Дибу, который, бегло осмотрев полученный лист, резко вскочил, опрокинув стул и принялся ожесточенно жестикулировать.
- Я же говорил, что добром это не кончится, говорил же, что от него ничего хорошего ждать не придется! - от собственной правоты Ямин едва не задохнулся и, позволив присутствующим читать по губам, ткнул пальцем в поставленную Флораном подпись, заверяющую разрешение закрыть клуб.
Своевременно почувствовав себя лишним, Бенджамин незаметно исчез из комнаты - не было нужды обладать феноменальными способностями, чтобы понять, что назревшая проблема была не для посторонних ушей. Уютная кухня, обходившаяся без лишних мелочей, обычно приносимых, а также, как оказалось на деле, уносимых женской рукой, встретила мягким светом, пробивающимся сквозь стекло.
Электрический чайник неизменно ждал своей участи подле плиты, отразив блестящим боком вошедшего человека, который поставил воду нагреваться и по-хозяйски заглянул в холодильник, впрочем, не найдя там ничего заманчивого. Шум работающего нагревателя не полностью заглушал долетавшие из-за стены обрывки фраз, потому пришлось искать способ отвлечь себя от ненужной информации. Все, что могло быть важным и нужным, Солаль сам расскажет, если сочтет необходимым, не было смысла пытаться разузнать что-либо иным способом.
Неспешно вечерело, и Бенджамин с благодарностью устремился к окну, прекрасно зная, что в эти часы стада работяг вывалятся из своих офисов и побредут по домам к любимым семьям, которые год от года начинают постепенно сводить с ума своей обыденностью и в большинстве случаев феноменальным постоянством, от которого хочется лезть на стены и потолки. Щелчок замолчавшего чайника отогнал возникший перед глазами морок, разговор в соседней комнате стал отчетливее, пришлось включить телевизор, чтобы тот хоть как-нибудь обеспечил возможность не слышать доносившиеся голоса.
Весь тот тоннами лезущий из экрана идиотизм, который мерцал в каждом втором доме в это время, не смог переманить все внимание на себя, потому к долгожданному моменту, когда спор смолк, сиротливо устроившийся с третьей чашкой чая бармен успел прочитать инструкции к салфеткам, растворимому кофе, сухим дрожжам, пластырю, хозяйственному мылу и всему тому, до чего могла дотянуться рука.
Бенджамин радостно выглянул в коридор как раз тогда, когда по мере возможности взлохмаченный Ямин уже стоял в дверях, прощаясь с хозяином квартиры.
- Не рассказывай пока Микеле, договорились? - попросил Солаль, выжидательно смотря в глаза собравшемуся уходить гостю. Тот пробормотал что-то в ответ, нехотя кивнул и, явно не довольный результатом, развернулся к лестнице.
Воцарилась неуютная тишина, сквозь которую отчеканивали шаги с лестничной клетки, провернулся внутренний замок двери, дав отмашку первому из всех назревших вопросов.
- Микеле от нас уйдет?
Солаль вздрогнул, словно забыв, что остался не один, но все же заставил себя ответить:
- С чего ты так решил? У него нет причин для этого.
- Разве? - с едва оттеняемой надеждой спросил Бенджамин, провоцируя продолжительный, но не самый веселый рассказ. Многозначно брошенный в сторону кухни взгляд сразу пояснил, что новостей много и они не из самых приятных, а также то, что снова придется заваривать чай.

- Я не позволю тебе вернуться туда! - в который раз повторил Флоран и, за пару шагов приблизившись к терявшему самообладание итальянцу, схватил его за плечи, призывая хотя бы на секунду прекратить неумолимо подступающий к кульминации спор.
- Какого черта ты мне указываешь? - уже не раз пожалев о том, что вздумал рассказать о своем неизменном решении снова работать в клубе, Локонте вывернулся, оттолкнув от себя Мота и брезгливо смахнув с себя его настойчивость. - С каких это пор я стал твоей собственностью?!
Опешив, француз не сразу нашел, что ответить, потому помедлил, исподлобья смотря на Микеле, словно стремясь изувечить его одним взглядом.
- Ты сам понимаешь, что говоришь? – обида резанула по горлу тонкой леской, приглушив голос и не позволив ему сорваться на крик.
- Так же прекрасно, как и то, что тебе не стоит лезть в мою жизнь, - прозвучало последней каплей для Флорана, который просто сдался, не желая более говорить ни слова – все равно любая фраза воспринималась враждебно, так и не достигая своей цели.
- Да делай, что хочешь, - Мот отвернулся, сдерживая желание вжать итальянца в стену пару раз, чтобы выбить из него всю скопившуюся дурь. Тяжелое частое дыхание клокотало в груди, кровь стучала в ушах, напрягая все тело, готовое в любой момент выпустить едва контролируемую силу. Сцепив зубы, француз процедил сквозь них продолжительный вздох, намереваясь успокоиться и вновь попробовать мыслить логически и прийти к чему-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающему согласие, когда одновременно раздались презрительно брошенное «Да пошел ты» и непривычно громкий удар двери, жестким хлопком врезавшийся в барабанные перепонки.
Спокойствие тотчас дало трещину, зашлось крупной дрожью и за мгновение лопнуло, вымещая злость на всем, что попадалось под руку. Острая боль пронзила ладонь, пусть неглубоко, но ощутимо прорезанная стеклом одной из немногочисленных старых фотографий, брызнувшей мелкими осколками.
Флоран замер, отрезвленный, но не способный вспомнить своего гнева, захватившего, захлестнувшего разум, заменившего его желанием одним взрывом вытолкнуть из себя все то, что тугим комом скрутилось где-то между сердцем и легкими. Мелкая дрожь постепенно распространилась от кончиков пальцев по коже, вгрызлась в позвоночник, неприятным холодом скользнув к затылку. Руки сами протянулись к карманам безжизненно свисавшей с крючка куртки, выискали там пачку сигарет - практически единственного, что сейчас могло дать хотя бы иллюзию спокойствия.
Вцепившись в них, Мот рванул в комнату, и, выдернув себя из объятий портьер и тюли, распахнул окно, прокрутившее взвизгнувшие петли и пустившее в спальню пласт холодного воздуха. Осознание того, что сорвался, совершил ошибку, позволил себе слишком многое, проникало в голову вместе с каждым глотком тянущегося с улицы вечера. Флоран несильно перегнулся через подоконник в осторожной надежде заметить ускользающий знакомый силуэт, однако ожидания не оправдались, и лишь охваченные желтым светом тени тянулись своими длинными кривыми руками прочь от предметов. Ночь грозилась своим появлением, а это время принадлежало взбалмошному итальянцу, с ним ничего не могло случиться, но и найти его не предоставлялось возможным.
Прекрасно осознавая, что так просто уснуть не удастся, разрываемый ожиданием внезапного возвращения Микеле и собственным состоянием, Флоран перешел в гостиную, скинул с кресла хаотично брошенные на него вещи и, сев, без сил откинулся на высокую спинку.

Часть 20

Часть 20



Четкий резкий стук каблуков вливался в общий поток телефонных звонков, разговоров и шагов, нестройной дробью врывающийся в барабанные перепонки. Благосклонный вечер позволил наконец забыть о работе и пачками отправлял прочь из офисов всех сотрудников, которые на следующий день снова запрутся в тех же самых стенах.
Отвлекшись на собственные мысли, Маэва на секунду замешкалась и тотчас поплатилась за это - кто-то задел, толкнул, ненароком выбив мобильный из рук. Тот, сделав прощальное сальто и самоотверженно сверкнув экраном, устремился навстречу холодным плиткам пола и, ударившись о них, по частям отскочил во всех четырех направлениях.
Несмотря на то, что вполне увенчались успехом попытки собрать телефон воедино, работать он отказывался наотрез, невзирая на мольбы, обещания и угрозы, смешанным потоком устремившиеся в свой адрес.
- Мелин? - прозвучал неприятно знакомый голос откуда-то сверху. Начальство нависло, внимательно следя над отчаянным положением своей подчиненной, баюкающей останки устройства. - Можно на пару слов?
Та осторожно кивнула, не смея отказать и заранее зная, что подобные встречи обычно ничем хорошим не заканчиваются. Немедленно поднявшись и начав панически вспоминать все свои грехи перед фирмой, Маэва покорно зашагала за невысоким французом, отвечавшим за всех сотрудников этажа, одного из тех, на которых ютились адвокаты компании.
Некогда довольно просторный и светлый кабинет был напрочь заставлен попеременно чередующимися папками, пачками бумаг и личными вещами его владельца, мелкими и пестрыми, от которых в скором времени быстро рассеивалось внимание, заставляя любого неподготовленного посетителя теряться и чувствовать себя неповторимо неуютно. Исключением не была и Маэва, на которую давило само помещение, вызывая желание если не сбежать, то хотя бы забиться в темный угол, чтобы только не видеть всего вокруг и чтобы это все не видело в свою очередь ее.
- Вы хотели о чем-то поговорить? - осторожно начала Мелин, заставляя себя отвлечься от слепо уставившейся в пустоту сугубо декоративной фигурки, напоминающей одновременно зверя, батон и жертву небесной кары.
Начальство, выраженное одним единственным суетливым и несколько дерганым мужчиной немолодого возраста, устроилось в кресле напротив припорошенного всевозможными канцелярскими принадлежностями стола и, для солидности сцепив руки, внимательно изучило посетителя.
- Насколько мне известно, вы с Мотом не первый год знакомы, - странный разговор начался издалека. - Вы давно были у него дома?
- Не очень, а что-то случилось? - рой мыслей мгновенно взвился, потревоженный неожиданным вопросом, вызвав одновременно ряд подозрений и опасений - без особых причин фирма не стала бы влезать в личную жизнь своих работников.
- Хотелось бы знать, нет ли у него каких-либо проблем личного, так сказать, характера? - взгляд, тяжелый и цепкий, хватался за любой даже самый мелкий жест, фиксировал малейшие изменения в поведении и лице, потому солгать не представилось возможным вообще.
- У него сейчас живет друг, - аккуратно сообщила Маэва, выверяя каждое слово, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего. - Вроде, это временно и...
- Достаточно, я так и думал, - отклонившись, Дов принялся перебирать содержимое верхнего ящика стола. - На звонки он не отвечает, так что передайте ему это, думаю, вы увидитесь раньше, - он протянул конверт и, дождавшись, когда женщина примет его и покинет офис, пораженно ухмыльнулся тому, насколько тесным оказался мир.

Каждая минута давалась с трудом, каждый вздох готов был разодрать легкие на клочки, оставив на их месте две неровные вакуумные дыры, засасывающие в себя любые желания, место оставалось только для мыслей, а в них как раз недостатка не было. Они подобно змеям проскальзывали в череп, извивались в нем, терлись друг о друга, и, расползаясь по всему телу, жалили мозг и сердце, впрыскивая в кровь холодный яд. Ощущение времени полностью отсутствовало, сменившись монотонным ожиданием чего-либо: человека, звонка, какого-нибудь знака или сигнала - должно было произойти что угодно, лишь бы появилась возможность отвлечься от недоброго предчувствия и бесконечного созерцания творящегося вокруг ничего.
Погрязший в себе, Флоран не слышал ни характерного глухого стона открываемой двери, ни знакомых шагов, ни тревожно окликнувшего голоса - все звуки давно смешались в грязную палитру, отдельно каждый из которой вычленить было практически нереально. Лишь тогда, когда тонкая ладонь опустилась на плечо, ощутимо сжав его, француз медленно, словно сквозь сон, повернул голову, не проронив при этом ни слова.
- Фло, эй, ты в порядке? Ты что в темноте сидишь?
Отступив, Маэва подбежала к выходу из гостиной, кинув сумку в угол, и, нашарив практически вслепую выключатель, надавила на него. Синхронно вспыхнули мгновенно накалившиеся лампочки, лишь одна из них, не выдержав напряжения, издала резкий хлопок и, погаснув, затянулась изнутри серым коконом. От неожиданности Мелин вздрогнула, однако Флоран предпочел не замечать случившегося, не видя смысла в растрачивании внимания на подобные мелочи, и лишь прикрыл глаза, защищая их от режущего зрачки света.
Тотчас начались беспорядочная суета и излишний шум, раздражающей пульсацией стучавшие в висках. Мелин металась по комнате, распахивая окна и что-то без устали спрашивая и тотчас себе же и отвечая, пытаясь проветрить помещение, насквозь пропахшее сигаретным дымом.
- Хватит, - рывком поднявшись с кресла, Мот схватил незваную гостью за запястье и наклонился к ней вплотную, пресекая все ее попытки превратить неумеренные хлопоты в катастрофу. - Как ты вошла?
- Дверь была не заперта, - не будучи готовой к столь резкому вопросу, едва слышно проговорила Маэва и, тотчас справившись с волнением, отважилась спросить: - Что произошло?
Разжав руку, Флоран лишь покачал головой, давая понять, что дело никоим образом не касалось посторонних людей, однако молчание повлекло за собой лишь новые расспросы.
- А где твой друг? - сощурилась Мелин, принявшись озираться, словно ожидала увидеть скрывающегося среди вещей и мебели итальянца. Практически в тот же момент возникшая догадка иглами впилась в сознание смесью искреннего сочувствия и искреннего облегчения. - Неужели вы поругались?
Застыв на секунду, француз отвернулся, избегая прямого ответа, и попробовал скрыться в коридоре от жестокой дотошности, своевольно вгрызавшейся в чужие проблемы, что, впрочем, не увенчалось успехом.
- Так я права? - скорее утвердительно сказала Маэва, не позволив своему коллеге сбежать. Тот покосился на нее, всем свои видом давая ей понять, что сейчас было не лучшее время для визитов, но эти потуги оказались тщетными. Все было ясно и без лишних пояснений, и к своей чести женщина не стала настаивать с целью выяснить подробности. - Ты, наверное, голодный, - тотчас спохватившись, засуетилась гостья, силясь хоть как-то вывести близкого друга из его состояния и ища для этого малейший повод.
- Уходи, - прозвучало негромко, но настойчиво и сухо, неприятным толчком врезавшись в слух.
За окном, из которого тянулась ощутимая и колкая полоса сквозняка, взвыла и тотчас закашлялась автомобильная сигнализация, но на этот раз Мелин не позволила себе никак отреагировать на внезапный звук, решив стоять на своем и чувствуя направленный на себя тяжелый взгляд.
- Не уйду, - она сделала уверенный шаг к Флорану и, ухватив его за предплечья, постаралась улыбнуться, что тем не менее не в полной мере смогло скрыть так или иначе проступающее беспокойство. - От тебя табаком сильно пахнет, - не было сил поднять глаза, боясь увидеть в мучительно знакомом лице даже слабый след неприязни. - Иди в душ, а я пока приготовлю что-нибудь, ладно?
Разрываемый желанием выставить всех посторонних вон из своей квартиры, чтобы наконец увязнуть в своем одиночестве, Мот сдержался, все же немного благодарный за эту назойливую и чрезмерно настойчивую заботу, и слабо провел рукой по длинным, спадавшим на плечи волосам, соглашаясь с предложением. От этого прикосновения Маэва замерла, не ожидая какой-либо реакции вообще, и, тут же собравшись, вытащила Флорана в коридор, а сама устремилась на кухню в надежде найти то, что могло бы сойти в качестве ужина.
Тревога за друга не давала покоя: такое состояние было слишком не характерным, чтобы можно было позволить якобы всеисцеляющему времени решить все проблемы самостоятельно. Немного успокоиться удалось лишь тогда, когда из ванной раздался сдавленный шорох воды, означающий, что страдалец все же решил прийти в себя.
Разрешив себе хозяйничать в чужом доме, Маэва не давала себе ни единого повода присесть, держа себя в непрекращающемся напряжении, готовая ко всему. Без какого-либо предупреждения из гостиной, где ранее нашел себе уединенное пристанище Мот, раздался прерываемый ритмичными переливами клекот. Он ни на секунду не прекращался, настойчиво раздражая одним своим существованием, слишком яростно требующим к себе внимания и постоянно становившимся все громче и громче.
Наконец, звонок прекратился, одолжив около минуты затишья, но вскоре повторился вновь, зовя любую душу, способную прервать его разносящиеся по всей квартире мучения. Не выдержав этого звука, Маэва бросилась в гостиную с целью наконец утихомирить источник слишком неуместного шума.
- Флоран сейчас занят, кто это? - Извивающийся мобильный сверкнул в руках. На нервный вопрос никто не ответил, напрягая подавляющей тишиной барабанные перепонки. - Могу я узнать, кто говорит?
«Позови Фло», - узнанный всего по двум словам, голос итальянца не выражал ничего помимо желания слышать француза и только его.
- Когда я тебя просила об этом, ты послал меня, - весомо напомнила Мелин, вспоминая Локонте все его грехи и чувствуя свое преимущество. - Потому нет.
«Мне не до шуток».
- Никто и не шутит, - она начинала ненавидеть уже неоднократно проклинаемого иностранца, вонзившего свои зубы в чужую жизнь и постепенно отрывающего от нее куски. Он словно острой занозой застрял под кожей и гнил там, не допуская того, чтобы о нем вдруг позабыли. - Я не знаю, что ты сделал Флорану, но лучше тебе больше никогда не возвращаться к нему, понятно?
Часы показали скорое появление ночи, когда пара секунд, лишенная речи, все же отозвалась в трубке сбивчивым дыханием, сменившимся равномерной и практически безэмоциональной просьбой.
«Послушай...»
- Нет, это ты меня послушай, - прервала Маэва, прекратив сдерживать себя рамками искусственно созданного окружающими приличия. - Не звони ему и не попадайся на глаза, если хоть сколько-нибудь благодарен за его доброту, - она набрала в грудь побольше воздуха, подводя черту. - Просто исчезни, и поверь мне, всем будет только лучше.
Раздались гудки.
- Ну что? - Клер наклонилась к Микеле, беря его за руку и пытаясь хоть как-то успокоить ее дрожь. Локонте будто не заметил этого, закрыв глаза и вновь оперев голову виском о стекло в стремлении сдержать нестерпимый холод, растекающийся по венам и впивающийся иглами в кончики пальцев. Перо, видя, что ее вопрос остался то ли неуслышанным, то ли проигнорированным, едва слышно окликнула итальянца по имени.
- Теперь мне некуда возвращаться, - спустя несколько секунд осипло отозвался тот, хоть как-то подтвердив свое существование. Разговор отнял почти все силы, оставив разве что возможность дышать и шанс на шепот, практически не разбираемый, сдавленный, граничащий с тишиной, периодически срывающейся с губ вместо слов.
- С чего ты взял? - Клер слышала, насколько тяжело давался ее другу каждый вздох, принуждающий легкие втягивать в себя сквозь боль комья воздуха. Мертвой хваткой вцепившись в одолженный телефон, Микеле сжал зубы и нечетким рывком отшвырнул его, растратив последние частицы самообладания, каждую из которых будто сокровище лелеяли истерзанные нервы.
Снаружи мигали полицейские огни, окрашивая стены зданий в красно-синий, выли сирены машин скорой помощи, вторя гулу зевак, собравшихся только для того, чтобы поглазеть на случившееся и после разнести слухи как можно дальше, исказив их на свой лад. С места хаотично начавшейся массовой потасовки, быстро превратившейся в бессмысленную поножовщину, уже успели увезти три тела, одно из которых принадлежало Нуно, оказавшемуся там по воле случая, пошутившего нелепо и несмешно. Живых участников частично разогнали, частично допрашивали, невзирая на яростные возмущения медиков, желавших поскорее закончить со своей работой и откровенно не собиравшихся надолго задерживаться среди любопытного сброда.
Цветные блики на окнах, сквозь которые приходилось наблюдать за всем происходящим на улице, начинали расплываться перед глазами, формируя на всем реальном причудливые и асимметричные узоры. Несколько часов назад запоздало взявшая себя в руки Клер успела на пару с Мелиссой вытащить из очага беспорядочной резни отчаянно сопротивлявшегося Локонте, убедив его, что мертвым уже было ничем не помочь и оставаться в остервенелом месиве было сродни самоубийству. Теперь от побоища, разразившегося напротив переполненного танцовщицами заведения Марс, которая без лишних расспросов согласилась временно приютить у себя нагрянувшего среди ночи итальянца, остались лишь неохотно разбредающиеся порции людей и ряд служебных автомобилей, ритмично озарявших округу вспышками света.
- Ты ведь не с ним говорил, так? - дотронувшись до скулы Микеле, Клер попыталась заглянуть ему в глаза, но тот дернул головой и, поджав колени к груди, еще сильнее отвернулся к окну, пресекая изначально обреченный разговор. - Черт.
Слишком давно знакомы, чтобы не научиться понимать друг друга. Слишком давно работают вместе, чтобы нуждаться в лишних словах. Подхватив старый, зато прекрасно работающий телефон, Перо проворно повторила вызов, решив лично дозвониться до Флорана, видя в нем на данный момент единственный способ увести Локонте как можно дальше с этих улиц.
- Не надо, - схватившись за рукав женщины, с мольбой в голосе прохрипел итальянец, растеряв всю смелость, прибереженную для встречи с французом, последний спор с которым окончился далеко не самым лучшим образом.
- Отпусти, - не терпящим пререканий тоном приказ, короткий и жесткий, хлестнул по щеке. Помедлив, но все-таки приняв отказ, будучи не способным сопротивляться, Локонте прижал кулак ко рту и снова уставился в окно, ловя пляшущие на стекле блики.
Клер покосилась на итальянца, намереваясь что-то сказать, но раздававшиеся гудки внезапно оборвались резким женским голосом:
«Я же сказала тебе больше не звонить, разве ты...»
- Заткнись и дай трубку здоровяку, - никто в этом разговоре не собирался друг с другом церемониться, сразу переходя прямиком к цели.
«Ты еще кто?»
- Не заставляй меня повторять дважды, - Перо потерла переносицу, краем глаза заметив, как сжался итальянец, невольно ловя обрывки фраз. В комнату заглянула подосланная Мелиссой Диан, спрашивая, не надо ли что-нибудь принести. Отвлекшись на нее, Клер не сразу поняла, что слышит в трубке второй голос.
- Ты что делаешь? - выйдя из ванны и услышав непривычно раздраженные интонации Маэвы, Флоран дошел до гостиной и, увидев в руках коллеги свой телефон, тотчас требовательно протянул руку, начав неспешно приближаться. - Отдай немедленно.
- Не надо, Фло... - Мелин постаралась незаметно сбросить вызов, однако этот бесхитростный замысел был мгновенно раскрыт. За два шага Мот подскочил к женщине, выхватив у нее мобильный, и, повернувшись к ней спиной, поднес динамик к уху, выходя из комнаты.
- Ты? Где Микеле? – вопросы прервались поспешными пояснениями Клер. - Да, я понял, сейчас приеду.
- Подожди! - воскликнула Маэва, отчаянно пытаясь остановить Флорана, и тот, услышав это отчаяние, обернулся, своим молчанием позволив ей говорить дальше. - Ты же не оставишь меня из-за него?
Вспышкой пронеслась мысль о том, что, возможно, уйти сейчас было бы непоправимой ошибкой, что позволить себе увязнуть в грязи из смешанных желаний и лишенных логики и реалистичности стремлений было сродни помешательству. Что жертвовать всем ради человека, потерявшегося в собственном мире, не видящего выхода из него да и не искавшего даже, было верхом безумия. Жизнь была бы гораздо проще, понятнее, стоило только остаться сейчас здесь, не делая опрометчивых и до абсурдности импульсивных шагов, обеспечивая себе спокойствие и гарантию на завтрашний день.
Опустив руки, француз приблизился к Маэве, обняв ее за плечи, и, убрав разметавшиеся пряди волос с ее лица, коснулся губами ее лба, медленно прошептав:
- Меня уже тошнит от этого спокойствия.
Отшатнувшись словно от открытого огня, Мелин подняла голову, судорожно уверяя себя, что ослышалась, но Флоран быстрым шагом направился к выходу, более не сомневаясь и оставляя позади себя вырванную с корнем надежду вернуть все когда-нибудь на круги своя.

Часть 21

Часть 21

Наверное, все произошло так, как и должно было. Скольким бы счастьем ни удавалось заманивать себя в воображаемый мир, заполненный мелкой радостью и напыщенным успехом, реальность все равно выжимала из костей всю удачу, все напускное спокойствие, восстанавливая равновесие и оставляя в качестве компенсации лишь разочарование. Оно, пропорциональное потом и кровью заслуженному везению, всякий раз воздавало всем сполна, никого не забывая и никого не обделяя.
Кривые мятые пятна света, просачивающегося со стороны улицы, сминались и выгибались в оставшихся после непродолжительного дождя каплях. Изуродованные бликами, они неровной тропой ползли вниз по стеклу, шаг за шагом проглатывая его и проводя за собой ломаные полосы влаги.
Кончики пальцев коснулись холодной прозрачной поверхности, так и не потревожив стекавшую по ней с другой стороны влагу, настойчиво продолжавшую свой путь и не обращавшую внимание на равнодушного раздражителя. Зачарованный этим зрелищем, Микеле усмехнулся каким-то своим мыслям, слабо и едва заметно, однако этот короткий непроизвольный жест был тотчас замечен.
- Ты в порядке? - негромко спросил Флоран, не придумав ничего более подходящего. Он поднялся с кресла и подошел к Локонте, все же оставив дистанцию в пару шагов - незримый, но тем не менее ощутимый барьер. Необходимо было что-то сказать, продолжить больше похожий на монолог или допрос разговор, с каждой секундой все быстрее терявший свои силы, но слова застревали в горле, терялись на языке, так и не прозвучав, и скупое молчание начинало постепенно обволакивать комнату, выкачивая из легких воздух. - Хочешь что-нибудь?
Не сразу осознав, что вопрос был задан именно ему, итальянец покачал головой. Проще было отказаться от всего, чтобы не признаваться в том, что на самом деле хотелось все забыть, вернуться хотя бы на неделю назад, чтобы все изменить и начать сначала. Микеле поднял глаза и посмотрел на Флорана так, словно видел его впервые. Хотелось никогда в своей пусть далеко не самой светлой жизни не встречаться с ним, избежав всех тех перемен, что произошли после неоднократно проклятого дня знакомства.
- Твоя подруга рассказала мне о случившемся, - неуверенной, боязливой поступью начал француз, опасаясь неловким словом или жестом спугнуть создавшуюся иллюзию отчасти восстановившегося доверия. - Я сочувствую.
- Не надо, - едва разлепив губы, нечетко проговорил Локонте, снова отворачиваясь и стараясь избавить голос от просачивающейся в каждое слово горечи и закрадывавшегося раздражения. - Ты его не знал.
Резко приблизившись еще на шаг, Флоран протянул было руку в стремлении прикоснуться к итальянцу, но замер, так и не совершив задуманного. Насколько бы сильным ни было сейчас желание прижать к себе Микеле, попытаться успокоить его, необъяснимой судорогой сводило мышцы, не позволяя этого и заставляя отступить, оставшись ни с чем.
- Я просто хочу помочь, - скользнула ядовитая обида, смешанная с разочарованием, и она, практически осязаемая, подобно тонкой бритве прорезала слух. Почувствовав это, Локонте встрепенулся и перевел удивленный взгляд на спину француза, отошедшего к противоположной стене и принявшегося перебирать книги, чтобы хоть чем-то занять и отвлечь себя.
Микеле молчал, не зная, что ответить и стоило ли вообще отвечать. Возможно, произошедшее со старым близким другом было ничем иным, как злым доказательством того, что в этой жизни никому никогда не будут доступны покой и банальное постоянство. Никто не может дать гарантии на безоблачные годы жизни - в ней что-то обязательно пойдет не так, как запланировано, извернувшись и извратившись по самой своей сути. Ни к чему было пытаться предугадать даже следующий день, заранее обреченный если не на провал, то на ожидание его, еще более мучительное и изматывающее, чем само несчастье, обязующееся случиться вопреки всем мольбам.
Стрелки часов монотонно, секунда за секундой, отсчитывали крупицы времени, отчетливыми щелчками натягивая и без того готовые в любое мгновение порваться нервы. Стрелки, будто издеваясь, перебирались по циферблату, соскакивая с цифры на цифру и наслаждаясь собственным голосом, единственным раздававшимся в помещении помимо редкого шороха страниц.
Наконец, терпение позорно сдалось, угнетаемое затянувшимся бездействием. Флоран сжал кулаки и, резко выдохнув, подскочил к неподвижно сидевшему итальянцу, нависнув над ним. Необходимо было действовать смелее, сильнее, не позволяя столь долго выжидаемому моменту попусту исчезнуть.
- Мике, я не хочу, чтобы ты оставался там, - избавив собеседника от лишних предисловий, выпалил Мот, не видя нужды пояснять сказанное. Дернувшись словно от открытого пламени, Микеле вжался в стену, моля небеса о том, чтобы этот извечный спор скорее наскучил его инициатору, раз за разом повторявшему одно и то же. - Там небезопасно, я не могу быть уверен, что с тобой ничего не случится, - Флоран не собирался отступать даже несмотря на то, что сложнее было подобрать более неподходящее время для этого разговора. - Пообещай мне, что больше не вернешься туда.
Никакой реакции не последовало, однако на кону было слишком многое, чтобы пасовать.
- Микеле? - Стремясь получить ответ, француз бережно сжал ладони итальянца, призывая его сказать хоть что-нибудь.
- Обещаю, - загнанный в угол, сухо отозвался Локонте, не видя иного способа избежать чрезмерно внимательного взгляда, прожигавшего в черепе неровные отверстия.
- Спасибо, - облегченно выдохнул Флоран. - Это многое значит для меня, - подчиняясь нестерпимому, спонтанному порыву, он подался вперед, не опуская рук, и, вынудив итальянца поднять голову, коснулся его губ своими, признательный за это пусть неуверенное и нечеткое, но все же согласие. Вздрогнув, Микеле слабо откликнулся на этот жест, желая наконец-таки остаться в одиночестве и освободив себя от необходимости изображать покорность.
Поняв, что за этот вечер из непривычно молчаливого друга не получится вытянуть ни звука, Мот не без сожаления выпустил прохладные ладони. Он, сославшись на какие-то абстрактные дела, покинул комнату, танцуя глубоко в душе от полученного ответа. Больше никаких переживаний, никаких угроз разлуки, больше никаких причин расставаться.
От волнения Флоран крутанулся на пятках, бесконечно благодарный судьбе за этот странный и жестокий, но оказавшийся как нельзя кстати подарок. Наконец-то можно было расслабиться и просто наслаждаться каждым днем, отныне не граничащим с ежеминутными опасениями потерять с таким трудом завоеванного человека.
Будучи не в силах скрыть неизменно появляющейся на губах улыбки, француз скрылся в спальне, не собираясь даже ненароком позволить Микеле заметить эту вроде бы не уместную радость. Простонали пружины матраса, вторя возмущению подминаемого одеяла и неожиданному хрусту бумаги. Изъятый из-под спины конверт, оставленный Маэвой, желтоватым пятном выделялся в полумраке комнаты, освещаемой лишь одиноким стройным торшером, ютившимся у самого входа. Повертев в руках находку, Флоран обреченно и немного нервно вздохнул, полагая, что там находилось письмо от Мелин, практически без лишних раздумий и угрызений совести брошенной ради нуждавшегося в поддержке итальянца.
Всячески ища повод оттянуть это мгновение, француз сел, не без сожаления открывая конверт. Рано или поздно пришлось бы сделать это, потому откладывать не было никакого смысла. Было горьким это прощание, было болезненно разрывать все связи со старым другом, заботливым и внимательным, который всегда был рядом ни смотря ни на что. Однако сейчас поблизости находился тот, ради кого были принесены все эти жертвы, и француз натянуто улыбнулся, понимая, что оно того стоило.
Зашелестела бумага, пальцы выхватили белый листок, исчерченный неровным поспешным почерком. Проклиная мелкие и неразборчивые буквы, Флоран с трудом принялся разбирать слово за словом, чувствуя, как с каждой новой строкой все благополучие, все равновесие, которое только что начало восстанавливаться после разом навалившихся проблем за последнее время, распыляется на малейшие бессильные частицы.
- Проклятье, - сдавленно пробормотал Флоран, в попытках прочитать написанное подошедший к единственному включенному источнику света. - Проклятье! - переданная через ни о чем не подозревавшую Маэву короткая, но беспредельно понятная записка от Дова клочьями разлетелась по ковру. Как это было благородно со стороны расщедрившегося начальства - позволить написать заявление об отставке самому и взамен пообещать достойную рекомендацию. Флоран прислонился к стене и стиснул зубы, яростно стараясь унять несмолкаемый гул мыслей в голове и не позволяя ему захватить над собой контроль.
Едва показавшийся размеренным и начавший приходить в хоть какой-то порядок, мир стал стремительно разрушаться, бросая в места раскола обрывки былой уверенности.

С приходом утра мир не исчез, не растворился, не треснул по швам, это уже было неплохим началом дня. Флоран, все еще находясь в тумане неприятия случившегося, твердо решил ни о чем не рассказывать и без того измотанному Локонте, не желая тревожить его лишними проблемами.
Не сумев побороть в себе любопытство, француз решил проведать сожителя, мотивируя это лишь стремлением убедиться в его хорошем самочувствии. Вопреки всем ожиданиям Микеле спокойно одевался, намереваясь куда-то идти, и первым встретил Мота вопросом:
- Тебе разве не надо на работу?
- Я взял отгул, не волнуйся, - соврал Флоран, пряча руки за спиной. Он удивленно осмотрел разительно изменившуюся за ночь комнату, победно освободившуюся от царившего в ней беспорядка, который был неотъемлемой частью миграций сумасбродного итальянца. Все, что прежде красовалось во всевозможных углах комнаты, теперь было старательно утрамбовано в раздувшиеся от натуги сумки. - Ты прибрался, так не похоже на тебя.
- Мне было скучно, - крупно моргнув, ложью на ложь отозвался Микеле, не поскупившись на небрежную улыбку.
Наигрались - хватит. Довольно быстро переборов капризные пуговицы манжет, Локонте надел теплую кофту, собираясь выбраться наружу к подозрительному волнению француза.
- Ты куда? - он насторожился, пытаясь не показывать этого, что, однако, не слишком успешно получалось. Ощутив это, Микеле обнадеживающе потрепал его по плечу, призывая оставить бессмысленные тревоги, и пояснил:
- Хочу встретиться с Солалем.
- Твой начальник? - Флоран усиленно сделал вид, что не был уверен в своем предположении. - Собираешься сказать ему, что не вернешься? – прозвучало скорее утверждением, нежели вопросом.
- Да, наверное, - неестественно изобразив подобие честности, проронил Локонте и вышел из комнаты. Запоздало отреагировав, Флоран выскочил следом и замер в дверях, ухватившись за косяк.
- Подожди, зачем ты...
Вопрос сорвался на середине - не видя иного способа заткнуть чересчур назойливого француза, Микеле без лишних церемоний схватил его за щеки, запечатывая на губах сильный короткий поцелуй, и, столь же неожиданно отпустив, метнулся прочь. Впав в легкий ступор, Мот замешкался, и к тому времени, когда ему вновь удалось прийти в себя, итальянца уже не было видно.

То, что происходило с клубом в дни его предоткрытия, было больше похоже на детский субботник: музыканты, официанты, охрана и все остальные, остервенело орудуя тряпками, начищали каждый сантиметр территории под гордым руководством Ямина. Он, изображая некое подобие дирижера, громко отсчитывал ритм, откровенно наслаждаясь своим ответственным занятием.
Немного проследив из укрытия за возившейся со щеткой недовольной Клер, Микеле поймал себя на непроизвольной улыбке, неподдельной за долгое время. Заставив себя оторваться от лицезрения того, как другие работают, итальянец принялся медленно и осторожно красться по стене, в тени, менее всего желая быть втянутым в столь ненавистную им уборку.
Удача явно была благосклонна в этот раз. Донельзя увлеченный своей ролью в подготовке к открытию, Ямин даже не заметил пробравшее мимо тело, отвлеченный чьим-то вопиющим бездельем.
Знакомым холодом ответила на рукопожатие металлическая и порядком истертая ручка двери, ведущая в кабинет начальства. Итальянец замешкался, но вопли перевозбужденного Диба стали решающим фактором. Между шваброй и разговором с Солалем Локонте выбрал меньшее из двух зол и втек в комнату сквозь приоткрытую щель.
- О, Микеле! - окутанный сигарным дымом и бумажными оползнями, окликнул француз и, выпрямив порядком затекшую спину, добавил: - Какая встреча.
- Только не говори, что не рад мне, - удивленный таким сдержанным приветствием, итальянец скрестил руки на груди, ожидая пламенных разубеждений.
- Конечно, рад, - откликнулся Солаль, отодвигая от себя пачку собственных заметок и разминая плечи. - Что-то случилось, или решил заглянуть без повода? - наиграно беззаботно спросил он, искренне надеясь на второе. Однако полоса неудач, упорно разраставшаяся с каждым днем, легкой рукой сметала все надежды на какой-либо просвет. Слишком многое свалилось за короткий срок, слишком быстро приходилось принимать решения, не имея времени на раздумья и права на ошибку.
- Это насчет работы... - набрав в грудь воздух, заговорил было Микеле, но тотчас осекся, прерванный реакцией собеседника.
Медленно поднявшись с кресла, тот замер, провел ладонью по лицу, словно силился стереть с нее следы усталости. Болезненные, глубокие морщины - единственное, что выдавало возраст - стали отчетливее, изрезав не прикрытый волосами лоб.
Поспешно, нервно прикурив, Солаль протянул пачку сигарет в молчании наблюдавшему за этими отрывистыми движениями итальянцу, который, немного поколебавшись, все же отказался от угощения. Выпрямившись, француз обошел стол, присел на его край так, чтобы оказаться ближе к своему посетителю, и тяжело посмотрел на него.
- Давай, - в каждом звуке слышалось угрюмое напряжение, выкручивающее что-то в желудке. - Скажи мне, что теперь и ты уходишь, - Солаль выпустил через нос две тугие струи дыма, практически моментально растворившиеся, более не сдерживаемые легкими.
- Я не для этого пришел, - не выказав обиды на резкость, ответил Микеле, машинально перебирая стягивающие запястья платки. Он был готов к подобным обвинениям, прекрасно представляя состояние неотрывно следившего за ним человека, на плечи которого одновременно свалилось слишком большое бремя проблем и ответственности, разраставшихся с каждым днем.
Остаться без одного из ведущих исполнителей, одновременно потеряв и старого друга, вытаскивать из грязи со дня на день ждущий своего открытия клуб, вновь переругаться с некогда трепетно оберегаемой семьей - все это сказывалось на поведении, отражалось в каждом жесте, в любом слове. Чертыхнувшись на себя за то, что позволил сорваться на ни в чем не повинном итальянце, Солаль вынудил себя успокоиться.
- Так что ты хочешь?
- Обратно, - тотчас сказал Локонте, не меняясь в лице. - Я хочу обратно.
- Я думал, ты теперь...
- Нет, - прервал итальянец и четко объяснил, видя, что простого несогласия не достаточно, но не желая вдаваться в подробности: - Не судьба, - кривой смешок сорвался с губ, издеваясь над самой фантазией об ином развитии событий. - Поможешь найти мне жилье поблизости?
- Попрошу Ямина, - на секунду позволив себе удивиться, кивнул Солаль, не имея возможности помочь лично. Тонны неподшитых бумаг, призванных закрыть все бреши клуба, ожидали своего парадного выхода, не позволяя отвлекаться ни на что иное, потому приходилось играть по их правилам, чтобы выставить непроницаемую защиту от недоброжелателей.
Никто не стал задавать лишние вопросы, и Микеле был бесконечно признателен за это, будучи не способным дать на них ответы. О принятом решении он старался лишний раз не думать, боясь тех сомнений, что начнут грызть изнутри, принося с собой только сожаление и неуверенность.
Зашумела доносившаяся из-за двери хаотичным гулом голосов тишина, неуместно взвизгнули петли, демонстрируя во всей красе замершего Ямина, всегда будто чувствовавшего необходимость своего появления. Солаль встретил его с распростертыми объятьями, будто давно не видел, и, вкратце пояснив задачу, вытолкал обоих посетителей из кабинета.
Не было тех слов, которыми Ямин смог бы в тот момент выразить свою радость. Микеле, проблемный, не всегда адекватный и хронически тащащий за собой увесистый мешок неприятностей, все же вернулся, не променяв свое прошлое на сомнительное будущее вне стен клуба. Для полной радости необходимо было только выяснить, что стало с хамоватым дружком итальянца после того, как Дову была передана информация о том, кто именно прикрыл его любимое заведение, лишив встреч со своим несравненным фаворитом.
Мерзкий, едва ли не физически ощутимый осадок от содеянного где-то в легких неприятно сдавил дыхание, но Диб успокоил себя тем, что итог сложился к лучшему, все постепенно возвращалось на круги своя. Низкорослый француз наблюдал за бурным общением Микеле с замершими со щетками и тряпками в руках приятелями, не спеша пока что возвращать их к работе.
Почувствовав спиной устремленный на себя взгляд, Локонте внезапно обернулся, не выдержав:
- Ну что?
Уже привыкший к подобным выпадам, Ямин даже не шевельнулся, не сводя с итальянца глаз. Все посторонние очевидцы немного притихли, ожидая очередной взбучки от управляющего, и уже начали постепенно сочувствовать Микеле, не подозревая, как он умудрился провиниться за такое короткое время.
- Не смей умирать, - прозвучала короткая просьба, своей неожиданностью резанувшая слух. Итальянец опешил, сперва вхолостую открыв и закрыв рот, но затем, собравшись, в возмущении замахал руками.
- Ты умом тронулся? - Локонте вырвался из объятий оказавшейся рядом Клер. - Я, вроде, и не собирался, знаешь ли!
- Никто не собирался, - проворчал Ямин, натирая свою и без того авторитетно блестевшую в тусклом свете лысину. - Но все равно все мрут, мы так совсем без исполнителей останемся.
- Кто это - все? - автоматически переспросил Микеле, запоздало спохватившись, что, пожалуй, не хочет слышать ответ, - слишком болезненными были воспоминания о недавней гибели Нуно.
Ямин хотел было ответить, но стремительно появившийся у него за спиной Бенджамин зажал ему рот и оттащил к лестнице второго этажа, у перил которого стоял почувствовавший неладное Солаль.
- Ты газет совсем не читаешь? - осторожно спросила Клер, и столпившиеся вокруг зрители начали незаметно расходиться, не желая быть причастными к этому разговору. Локонте краем глаза уловил эти перемещения, насторожившись еще больше и своим молчанием давая отрицательный ответ. - Мы не знали, как сказать тебе, да и не сложилось, мы думали, что ты уже сам выяснил, потому... - Перо сделала небольшую паузу в попытке подобрать никак не клеящиеся слова, когда сверху донесся спасительный голос:
- Ты больше не увидишь Мервана.
Словно пронзенный разрядом электрического тока, Микеле вскинул голову, встретившись взглядом с Солалем, искренне желая, чтобы кто-нибудь сейчас вскрикнул, что все происходящее было жестоким розыгрышем, грубой шуткой, пришедшей к своему логическому завершению. Однако никто вокруг не был готов проронить ни слова.
- Очень смешно, - съязвил итальянец, изобразив на лице нервный смешок, и вновь посмотрел наверх. - А если серьезно?
Спиралью закручивалось тугое безмолвие, готовое в любой момент настигнуть своего предела, неизбежного и неотвратимого. Разум метался от человека к человеку, перебирая в памяти всех знакомых, срываясь на середине счета и начиная заново. Оброненное Солалем смелое заявление наверняка было ничем иным, как плодом его воображения, и Микеле обернулся к Клер, единственной из тех, кому еще можно было доверять, ища у нее поддержки.
- Так ты действительно ничего не знал, - с нескрываемой жалостью проговорила Перо, обратив творящийся вокруг дурной вымысел в реальность, последнее время превращавшуюся и без постороннего вмешательства в нечто худшее, чем кровавый кошмар.

@темы: Фанфикшн

---

[Люченца]

Автор: Patty-kun aka Luchenza
Бета:  Halisa aka NaVi
Название: Любовью
Фандом: Mozart l’Opera Rock
Пейринг: Сальери/Моцарт
Рейтинг: PG или PG-13
Жанр: романс; лёгкое AU; фик-клише
От автора: планируется две главы.

Глава I

«Если ты столкнулся с противником, победи его любовью».
М. Ганди

- Сальери?.. – Моцарт недоумённо оглянулся на жену, второпях нахлобучивая парик. - Ах да, Сальери! Музыка – ничего особенного, как по формулам написана. Никакой… - он неопределённо пошевелил в воздухе пальцами, - никакой свободы, лёгкости мелодии! Каждый звук можно предсказать!
Моцарт насмешливо фыркнул, нетерпеливо протягивая руку ладонью вверх. Догадливая Констанция подала мужу наспех собранные в стопку листы, свободной рукой поправляя ему камзол. Пряди, упавшие на лицо, скрыли её улыбку.
- Милая, я же спешу! – Моцарт пританцовывал на месте, озабоченно оглядываясь и пытаясь наощупь дотянуться до дверной ручки.
- Ну хорошо, бог в помощь! – Констанция спешно открыла дверь и зажмурилась от ворвавшегося внутрь порыва ветра, в ту же секунду ощущая на своей щеке поцелуй. Когда она открыла глаза, Моцарта уже не было.
- Не вырони ноты! – запоздало закричала она вслед, рассеянно поправляя причёску.
***
Сальери одевался, стоя у зеркала венецианского стекла. В отражении он увидел Терезию – их глаза встретились, и она ласково дотронулась до плеча Сальери.
- А как зовут второго претендента? Он, кажется, немец?..
Сальери, мысленно повторявший такт за тактом свою симфонию, недовольно поморщился. Да какая разница?..
- Австриец.
Терезия молча следила, как руки мужа тщательно разглаживают стоячий воротничок. Нотная тетрадь с аккуратно выведенными инициалами на обложке уже лежала на столе в прихожей.
- Кажется, всё, - вполголоса сказал Сальери скорее себе, чем жене, взял тетрадь и подошёл к дверям, ожидая, когда замешкавшийся слуга откроет. Обернувшись, кивнул Терезии и вышел на шумную улицу.
- Удачи, - шепнула она, глядя на удаляющуюся фигуру.
***
До крайности капризное существо эта удача.
Сальери вышел из зала в смятении и – что уж тут скрывать! – негодовании. Этот вездесущий Моцарт, австрийское бельмо на его глазу…
- Герр Сальери!
О господи, неужели снова он?..
Сальери смерил противника долгим взглядом. Моцарт невозмутимо поправил криво надетый парик.
- Вы уронили нотную тетрадь.
Глаза Моцарта смотрели с насмешкой, если не сказать – нахально. Мысленно досчитав до десяти, Сальери выхватил тетрадь из его рук, сухо кивнув. Идя к выходу, он ощущал на себе взгляд Моцарта и, услышав звук захлопнувшейся двери, почувствовал облегчение.
Вряд ли им ещё придётся столкнуться в ближайшем будущем, а значит, стоит просто выкинуть из головы сегодняшний день. Моцарт будет репетировать свою гениальную симфонию, а он, Сальери, напишет в это время музыку, которая будет лучше, гораздо лучше…
Проходя мимо урны, Сальери с лёгким сердцем бросил в неё нотную тетрадь и продолжил путь домой, предвкушая работу над новым произведением. Только музыка и никаких моцартов!
Жаль только, что этим надеждам не суждено было оправдаться.
***
- Рад снова видеть вас, графиня, - произнёс Сальери учтиво, целуя протянутую ему надушенную руку в шёлковой перчатке.
- Как хорошо, что вы нашли время сегодня заглянуть в мой салон! У меня есть для вас сюрприз…
Сальери, почти не слушая, осматривался, любезно кивая другим гостям. Терезия в прекрасном платье вишневого цвета, которое ей было очень к лицу, уже отошла поприветствовать знакомых. Композитор же был подхвачен под руку суетящейся хозяйкой вечера, которая, манерно хихикая, сообщала что-то из разряда новых сплетен.
- Так какой же сюрприз вы хотели мне показать? – спросил Сальери с вежливым интересом, когда поток слов прекратился. Играла приятная музыка, вокруг переговаривались пышно одетые гости, сиял яркий свет, отражаемый драгоценными камнями на шеях, пальцах и мочках ушей; повсюду слышался смех. Сальери постепенно начинал получать удовольствие от вечера.
- Ах да! – графиня изогнула в улыбке ярко накрашенные губы. - Новый гость, который, я надеюсь, вам будет интересен. Вы найдёте общие темы для разговора, – и чуть наклонившись, она шепнула Сальери: - Думаю, он стал довольно удачной находкой для вечера.
Он вопросительно посмотрел на неё. Графиня подмигнула, указав куда-то в противоположный конец залы. Сальери проследил взглядом за её рукой и чуть не застонал вслух.
Моцарт.
Он стоял в окружении заинтересованных женщин и, судя по их лицам, рассказывал что-то весьма забавное. Моцарт, видимо, почувствовал на себе взгляд Сальери – он обернулся, отыскал того глазами и весело отсалютовал бокалом с шампанским.
С огромным трудом Сальери удалось сохранить на лице доброжелательное выражение. Графиня же просто сияла, нервические движения её длинных пальцев, обычно судорожно сжимавших веер, сегодня были плавными и изящными. Сальери устало подумал, что Моцарту скорее всего не нужно прилагать никаких усилий, чтобы нравиться женщинам.
- Простите мне мою неосведомлённость, но позвольте спросить вас на правах друга, - негромко начал Сальери, пользуясь тем, что в зале было шумно, - почему герр Моцарт был приглашен?
- О, так вы уже знаете, кто это? – графиня очаровательно улыбнулась. - Я так и предполагала. Знаете, скоро будут играть его симфонию. Император так к нему благоволит… Разве вы не в курсе этого?
- Боюсь, что нет, - процедил Сальери сквозь зубы, невольно оборачиваясь, будто желая проверить, не исчез ли источник его досады.
- Но вы ведь наверняка не знакомы близко?.. Чудесный момент, чтобы это исправить!
«А лучше не надо», - пронеслось в голове Сальери, но Моцарт, обернувшись на оклик графини и кивнув, уже подходил к ним, ловко лавируя между гостями. Теперь они стояли друг напротив друга. Сальери буравил его глазами, в глазах же Моцарта плясали смешинки. Когда они поклонились в приветственном жесте, Сальери явственно послышался звон скрестившихся мечей.
- Рад видеть вас! – воскликнул Моцарт, лукаво глядя на Сальери. - Вы вчера ушли так поспешно, что я не успел выразить вам своё почтение.
Его глаза откровенно смеялись; казалось, Моцарт от души наслаждался происходящим.
- Ах, какая жалость! – ответил Сальери в тон ему. - Но боюсь, я спешил тогда. Знаете, обязанности капельмейстера отнимают столько времени…
- Ну конечно, я прекрасно понимаю, - Моцарт с притворным сочувствием покачал головой. - Вы наверняка работаете над новым произведением. Уверен, оно будет так же прекрасно, как и то, что вы преподнесли вчера императору!
Сальери мысленно проклял тот день, когда в Вену приехал этот несносный композитор. А Моцарт преспокойно стоял напротив него, чуть наклонив голову, с интересом ожидая ответ. Странно, но улыбка, спрятанная в глубине его глаз, не была издевательской; он смотрел с любопытством ребёнка, ждущего продолжения игры. Сальери опешил, не сумев сразу подобрать нужные слова, но тут вмешалась графиня, всё это время с недоумением смотревшая на словесную перепалку.
- Я уверена, - торжественно начала она, многообещающе взглянув на каждого из них, - что вы будете не против сыграть нам сейчас!
- Я… - начал Сальери, но тут Моцарт его перебил.
- С удовольствием!
Сальери оставалось только смотреть на то, как Моцарт пробивался к роялю, встречаемый поощрительными восклицаниями со стороны других гостей. Музыканты поспешно ушли с возвышения, и Моцарт сел за инструмент, сложив руки на коленях и опустив голову. Секунду стояла полная тишина. Потом Моцарт резко поднял руки и опустил их на клавиши.
Сальери не понял сам, как он вдруг оказался так близко – он, двигаясь словно в полусне, проходил мимо людей, не отрывая взгляда от пальцев, быстро бегающих по клавишам инструмента, наигрывающих прекрасную воздушную мелодию. Лицо Моцарта было чрезвычайно подвижно – он то хмурился и закусывал губу, то вдруг сквозь это пасмурное выражение лица солнцем проглядывала улыбка. Сальери, завороженный этими метаморфозами, чувствовал себя несколько пристыженным.
«Бог мой, ведь он действительно невероятно талантлив».
Всякая злость исчезла, уступив место восхищению, и Сальери совершенно искренне аплодировал вместе с другими, когда Моцарт убрал пальцы с клавиш и, сияя, повернулся к взирающей на него толпе. Только когда взгляд Моцарта упал на Сальери, тот вспомнил, что теперь его очередь.
Он сел за рояль, испытывая на себе пристальное внимание собравшихся. Взгляд Моцарта, ощущавшийся острее других, жёг затылок. Сальери вздохнул, собираясь с духом, и заиграл.
Последняя нота прозвучала почти одновременно с аплодисментами. Оборачиваясь, Сальери окинул взглядом рукоплещущую толпу, выискивая Моцарта. Тот стоял почти у самого возвышения и хлопал, смотря на Сальери с уважением.
И это было приятно.
Черт, да ведь ему попался достойный противник!..
Сальери спустился, взяв под руку подошедшую Терезию; Моцарт представил им свою жену. Непринуждённая светская беседа была в самом разгаре, когда Моцарт вдруг повернулся к нему.
- Так что же, герр Сальери, - начал он, а в глазах его снова плескалось веселье, - собираетесь затмить меня своим новым произведением? Я буду ждать.
И тут он подмигнул.
Терезия рассмеялась, а благодушие Сальери снова испарилось.
«Несносный юнец», - думал он, когда через несколько часов подавал руку жене, помогая сесть в экипаж. Всю дорогу вспоминалось лицо играющего Моцарта и его бегавшие по клавишам пальцы, извлекающие из инструмента музыку поразительной красоты. Сальери мысленно проиграл в голове то произведение, что исполнял Моцарт.
«Да, несносный юнец, - повторил он про себя, - но…»
Тут задремавшая Терезия шевельнулась во сне, и Сальери поправил накидку на её плечах, задумчиво уставившись в стену экипажа.
«…но чрезвычайно одаренный».
***
Репетиция завершилась раньше положенного, и Сальери не торопясь шёл домой, решив сделать крюк через парк. В это время года Вена была особенно прекрасна. Весна щедро мазнула яркими красками по каждой неприметной улочке, раскрасив дома, деревья, даже людей в самые солнечные оттенки жёлтого, насыщенный зелёный, небесно-голубой и ярко-красный. Сальери чёрным пятном камзола выделялся из пёстрой толпы, но и на его лице весна оставила отблеск своего сияния тёплой полуулыбкой. В голове Сальери оркестр играл что-то жизнеутверждающее, и композитор чуть ускорил шаг, приноравливаясь к темпу своей музыки. Вдруг совсем рядом раздался знакомый голос:
- Добрый день, герр Сальери!
Воображаемые скрипки сфальшивили, и весь оркестр замолк. Моцарт, возникший будто из ниоткуда, шёл по правую руку, улыбаясь, и Сальери уже начала раздражать эта вечная улыбка.
- Добрый, герр Моцарт. Какими судьбами?
- Видимо, как и вы – прогуливаюсь, - Моцарт замедлил шаг, и Сальери пришлось сделать то же. - В этом весеннем воздухе словно растворено чистое вдохновение, остаётся только его поймать, - и Моцарт дёрнул рукой, будто действительно собрался что-то ловить. Сальери промолчал.
- Вы ведь чувствуете это? – спросил Моцарт, глядя на него. Сальери, принуждённый ответить, неопределённо пожал плечами. - Мне кажется, что музыка уже есть в окружающем нас мире, повсюду, нужно лишь её ощутить.
Сальери слушал эти неожиданные музыкальные откровения с интересом и всё возрастающим недоумением. Что Моцарту от него надо? Почему он всё это говорит?
- Кстати, - тот словно прочитал мысли Сальери, - может быть, придёте взглянуть завтра на репетицию? Я буду рад вас видеть.
Раздражение захлестнуло Сальери с головой. Он что, издевается?.. По лицу Моцарта ничего не было понятно, но Сальери показалось, что знакомые лукавые огоньки промелькнули в его глазах. Вдруг в висок ударило болью, Сальери поморщился, и у него вырвалось то, что он никогда не позволил бы себе ранее:
- Вы невыносимы.
Он и сам не ожидал от себя такой наглости. Однако Моцарт совершенно не смутился – к пущему удивлению Сальери, он рассмеялся, показав свои белые зубы.
- Вы тоже.
Сальери потёр висок. Ему стало казаться, что всё происходящее – какая-то странная комедия. Вдобавок ко всему ужасная ярмарочная музыка с каждым шагом играла всё громче, а рядом этот смеющийся Моцарт со своими любопытными глазами, взгляд которых пробирал сверху донизу…
- Прогуляемся?.. – вдруг сквозь пелену мыслей услышал он голос Моцарта.
Сальери удивлённо посмотрел на него. Моцарт с совершенно наивным лицом скрестил руки за спиной, только глаза выдавали его, шаловливо поблескивая.
- Давайте, - вырвалось у Сальери, прежде чем он успел осознать свои слова. Странная апатия охватила его.
Ведь какая, в общем-то, разница?..
Они молча пошли по бульвару. Сальери казалось, что все проходящие мимо люди смотрят на них; голова начинала болеть всё сильнее.
- Вы нехорошо выглядите, - Моцарт прервал молчание, озабоченно глядя на него.
- Да нет, это лёгкая усталость. Я…
- Любите сладкое?
Сальери показалось, что он ослышался. Он повернулся к собеседнику.
- Что?..
- Сладкое, - невозмутимо повторил Моцарт. – Когда болит голова, мне помогает, - он снова рассмеялся. – Хотя это, конечно, необычно.
Сальери, окончательно сбитый с толку неожиданной заботой о себе, мысленно согласился с последней фразой и покачал головой.
- Тогда, я думаю, вы не будете возражать против какого-нибудь более тихого места.
- Нет, совсем нет.
Они дошли до почти безлюдной аллеи и сели на скамью. Моцарт вольготно расположился, закинув ногу на ногу, Сальери сел рядом, рассеянно скользя взглядом по противоположному оживлённому берегу пруда. Прогулка становилась всё страннее и страннее.
- С вами приятно молчать, - вдруг произнёс Моцарт.
Сальери покосился на него. Его сегодняшний случайный спутник сидел, запрокинув голову и глядя на небо, губы его чуть шевелились, что-то беззвучно напевая.
- Ведь как хорошо сейчас, согласитесь!..
Хмыкнув, Сальери закрыл глаза, неуверенно вдохнув полной грудью тёплый весенний воздух, и тут почувствовал, как ветер щекочет шею, услышал доносившиеся издалека весёлые голоса, смешанные с музыкой. Совсем рядом, на дереве у пруда, пели птицы. Все звуки сливались в какую-то легкую, радостную мелодию – похожую на ту, что играл Моцарт вчера в салоне.
Кажется, именно так Моцарт должен чувствовать жизнь.
Сальери показалось, что он в эту секунду случайно смог приоткрыть завесу чужой души и, заглянув за неё, обнаружил, что вот он – настоящий мир.
В котором ярче краски.
В котором прекраснее музыка.
Композитор посмотрел на сидящего рядом с ним Моцарта так, будто впервые его увидел. Моцарт сидел, полуприкрыв веки и блаженно улыбаясь. По его лицу скользили тени от листвы, путаясь в ресницах, дотрагиваясь до губ.
Что-то странное, трудноопределимое рождалось в душе Сальери. Он почувствовал, как в голове ноты сплетают мелодию, и чуть заметно стал шевелить пальцами, мысленно дирижируя новой симфонией. Голова уже не болела, в ней ощущалась какая-то блаженная, счастливая пустота.
Солнечный луч скользнул по щеке Сальери дразнящим тёплым прикосновением. Композитор снова закрыл глаза.
И правда – как же хорошо…
Ноты, выводимые летящим почерком, аккуратно ложились стройными рядами на листы. Закатное солнце окрашивало в красный нотную бумагу и заставляло сиять алыми отблесками камень на перстне. Сальери склонился над столешницей, улыбаясь и время от времени кидая взгляд на окно. Ему почему-то сейчас особенно нравился яркий цвет этого заката.
Никогда ещё музыка не писалась так легко.
***
Сальери проснулся от ощущения чего-то холодного, стекающего по пальцам. Он поднял голову с листов, служивших ему подушкой, щурясь от бьющих прямо в лицо лучей рассветного солнца. Посмотрел на руку и с досадой вскрикнул – вытянув её во сне, он задел чернильницу, и теперь чернила стекали тонкой струйкой с пальцев на нотную бумагу.
Он сел, глядя в окно и машинально вытирая пальцы носовым платком. Душа почему-то пела, внутри приятно подрагивало, как будто что-то хорошее случилось вчера… необычайно хорошее…
Нахмурясь, Сальери попытался вспомнить, и взгляд упал на залитый чернилами стол, на котором в беспорядке лежали листы. Схватив неоконченную партитуру, он стал её просматривать, с каждым отложенным листом улыбаясь всё больше. Да, это действительно прекрасно.
В памяти всплыла вчерашняя прогулка. Моцарт. Сальери с удивлением почувствовал, что эта фамилия не вызывает у него больше неприятных чувств. Мысленно махнув на всё рукой и отогнав непривычные мысли, он стал спешно приводить себя в порядок. А к Моцарту можно заглянуть на репетицию, ведь он сам приглашал.
Через полчаса весело попрощавшись с удивлённой Терезией, он вышел на улицу, остановившись на крыльце и сжав рукой в безукоризненно белой перчатке холодные, чуть влажные от росы перила. Утренний воздух приятно пах свежей выпечкой, солнечные лучи просеивали насквозь туманную дымку, освещая маленькие аккуратные дома совершенно особенным светом, какой может быть только рано утром. Невдалеке фыркали лошади и оттуда же слышались бодрые выкрики возниц.
Сальери в наилучшем расположении духа спустился со ступенек, и, чуть поёживаясь от утреннего холода, пошёл пешком по бульвару. Ехать в экипаже в такое прекрасное утро? Увольте.
У театра Сальери чуть помедлил, прежде чем решительно войти. Он проходил мимо суетящихся рабочих и оркестрантов, ориентируясь в потемках лишь на звуки музыки. Она становилась всё громче, и, наконец, Сальери вышел к кулисам и встал рядом с пахнущей пылью тёмно-красной занавесью, скрестив руки на груди. Взгляд сразу нашёл нужного человека, и теперь Сальери смотрел, посмеиваясь, на бегающего между оркестрантами Моцарта, отвешивающего возмущённые оплеухи указаний. Издалека было плохо видно, но, кажется, у Моцарта снова съехал набок парик.
Сальери издал короткий смешок и в ту же секунду почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука. Он резко развернулся, чуть не столкнувшись нос к носу с Розенбергом, и улыбка тут же сошла с его лица. Он нахмурился.
- Что вам надо? – недовольным шепотом спросил он. На заднем плане раздавались возгласы Моцарта. Его внезапно зазвучавший звонкий смех отвлёк Сальери, и тот чуть не прослушал ответ.
- Как?.. Сальери, я ведь от всей души хочу вам помочь, и потому я здесь! Вы ведь в деле, а, Сальери? – он ещё больше понизил голос, перейдя на заговорщицкий шепот, и Сальери пришлось склониться к нему, чтобы расслышать следующие слова: - Ведь нам не нужно, чтобы Моцарт имел успех, правда?
Сальери удивлённо воззрился на него. Глаза Розенберга сверкали нехорошим блеском, он заискивающе улыбался, потирая в предвкушении ладони. Сальери передёрнуло от отвращения.
- Нет, я с вами не работаю, - холодно бросил он, отворачиваясь. Моцарт там, на сцене, снова смеялся, и в сердце приятно ёкнуло.
- Так почему же вы здесь? – в свою очередь изумился Розенберг. - Я думал, вы пришли сюда как раз ко мне, пообщаться… кхм… по-приятельски. Так что же вас тогда сюда привело?
Сальери застыл.
И правда, что же он здесь делает?..
Взгляд заметался, остановившись снова на Моцарте. Сальери с ужасом почувствовал, как начало биться сердце при взгляде на него и возникли странные, непривычные желания, до этой секунды не появлявшиеся в голове. Нет. Да нет, не может быть.
Как оглушённый, он вышел из театра, пройдя мимо говорившего ему что-то вслед Розенберга, и медленно пошёл сам не зная куда, натыкаясь на прохожих. Поднялся ветер, взметавший полы камзола, и один особенно сильный порыв сорвал украшение под воротником. На автомате Сальери протянул руку и, пытаясь удержать его, укололся об острую булавку. Секунду он с недоумением смотрел, как кровь окрашивает красным перчатку, пока боль не отрезвила его. Сальери остановился посреди аллеи, не обращая внимания на возмущённые возгласы натолкнувшегося на него пожилого господина.
В голове шумело, мысли сталкивались, все попытки думать здраво прекращались, как только в мыслях возникало лицо Моцарта. Моцарт улыбался, и снова по его ресницам и губам скользили тени от листвы. Хотелось дотронуться до них и стряхнуть, пройдясь пальцами по щеке. Хотелось…
Нет!..
Он сжал руки до боли в ладонях, и медленно пошёл вперёд, перейдя сначала на быстрый шаг, а потом почти на бег. Вокруг сливались в одно пятно шляпки, фраки, пёстрые юбки, сталкиваясь с ним шурша, взвизгивая, сзади слышался смех и возгласы, и Сальери казалось, что всё это маскарад, один большой маскарад, на который он пришёл не только не надев маску, но ещё и оголив душу. Боль расползалась и от руки, и от головы, встречаясь там, где, как сумасшедшее, билось сердце. А смех собирался вместе, преломляясь в ноющих висках, как в кривом зеркале, и превращаясь в смех Моцарта, и тогда в голове снова возникало его лицо, и Сальери шёл всё быстрее, задыхаясь, не обращая внимания на припустивший лёгкий дождь. Потом снова замелькали юбки, окружил звон бокалов, и из этого круговорота, затягивающего Сальери всё сильнее, его вдруг выдернула чья-то сильная рука.
- Герр Сальери, с вами всё в порядке? – обеспокоенно спросил Моцарт, сжимая его запястье.
Сальери в панике огляделся – видимо, он пришёл в салон графини фон Эбергхайм. Да, точно, она посылала приглашение на сегодня. И как он не заметил, ха-ха. Тут взгляд его остановился на Моцарте, по-прежнему крепко сжимавшем его руку.
- Снова вы! – обречённо воскликнул Сальери. - Повсюду, даже в моей голове! Моцарт, за что вы мне?..
Между бровями Моцарта пролегла складка недоумения.
- Вы ошибаетесь, мы видимся сегодня в первый раз. С вами точно всё в порядке?.. Кажется, у вас жар.
Моцарт сочувственно протянул руку, чтобы дотронуться до лба, но Сальери перехватил его пальцы.
- Не надо, - с внезапной холодностью отрезал он, безуспешно пытаясь отцепить руку Моцарта от запястья, но тот не отпускал, продолжая встревожено вглядываться в Сальери. Тут Моцарт обернулся, что-то крикнул – Сальери не расслышал – и их окружили женские ахи и охи, а рука, сжимавшая запястье, наконец-то его отпустила. Сальери закрыл глаза, впадая в беспамятство.
Он очнулся ночью, на своей кровати. Всё тело ломило, голова горела. Через окно на кровать падал лунный луч, и Сальери невидяще смотрел на него, вспоминая врача, его слова про бред, жар и простуду и качал головой, возражая непонятно кому.
На самом деле всё не так.
Просто он любил Моцарта.

Вопрос: Понравилось?

1. Да		19	(79.17%)
2. Нет		5	(20.83%)
Всего:		24

@темы: W.A. Mozart, Фанфикшн

---

Помощь

[Mozart Opera Rock]

Доброго времени суток !

Всего пара вещей, которые надо сообщить вам:

1. Пожалуйста, по всем вопросам обращайтесь не в Umail сообщества, а к одному из его владельцев, например к Glinda
Администрация на аккаунт сообщества заходит редко, и обидно, что ваши просьбы и вопросы остаются без ответа.

2. В одном и писем спрашивали, как можно изменять старые записи в сообществе.
Если у вас это не получается сделать - пишите администрации! Со всем поможем!

Любящие вас,
Mozart L'Opera Rock Russian Community Team

@темы: Админ вещает

---

[Жириновский]

Название: Сказка на ночь
Автор: Жириновский
Фендом: Mozart L'Opera Rock
Пейринги: Флоран/Микеле, Мерван/Флоран
Рейтинг: R
Жанр: слэш, юмор, романтика
Часть первая
Часть вторая

Часть третья

В тридевятом царстве, в тридевятом государстве на тридцатом километре от столицы жил один дракон. У этого дракона была веселая жизнь, полная всяческих утех: то на охоту слетает, то людей поесть всех в округе, то царевичей от безделья поимеет, то адронный коллайдер проглотит, а потом мечется по лесам с выпученными глазами, белок да русалок пугает.
Едва исполнилось змею тридцать четыре года, он понял, что пора бы остепениться, найти невесту по вкусу и размеру, потому стал красть принцесс - решил в аристократы заделаться, будущее себе обеспечить, связи, в политику пробиться. Но каждый раз Мервану катастрофически не везло: принцесса либо слишком тощая, либо слишком лысая, либо кота в микроволновой печи высушит, либо соседей снизу зальет - в общем, проблемные экземпляры. Выбора не было, приходилось терпеть, но когда становилось невмоготу, можно было и свежей девчатиной закусить.
Последний год выдался крайне скупым на романтику, зато крайне насыщенным на поесть, однако сердце жаждало чего-то большего: понимания, заботы и любви по утрам и дважды перед сном. Потому, стойко решив наконец-то осесть, дракон решил украсть последнюю принцессу и остаться с ней, какой бы она ни была. Мужик сказал - мужик сделал, потому пришлось смириться со своей избранницей, пышнотелой, кареглазой и заметно бородатой.
Едва Флоран оброс, что случилось довольно быстро, его выпустили из башни, позволив вновь находиться среди нормальных людей. Мерван взглядом оценил свою невесту, вздохнул и примирился, признавшись, что могло быть, в принципе, и хуже. Жизнь после этого стала более-менее приемлемой, разве что дракон с каждым днем нервничал все сильнее и сильнее. Это не укрылось от принцессы, который прильнул к широкой драконьей груди, и, хлопая длинными ресницами, спросил:
- Мерван, ты зачем сигнализацию поставил?
- Тревожно мне, - ответил тот, вспоминая недавний разговор с ведьмой, предупредившей о приближении сурового, могучего рыцаря, который, по ее словам, мог и горы сдвинуть, и щепетильных принцесс спасти, и ровные стрелки на глазах с первого раза нарисовать.
- И бультерьера поэтому купил?
Отвечать Мерван не рискнул, да и кто в здравом уме признался бы здоровому крепкому мужчине, что собирался сперва именно его посадить на цепь и поселить в будке, чтоб дом охранял, людей облаивал и на пенсионеров кидался.
Прекрасное свежее утро властвовало повсюду: летали бабочки и ведьмы, сияли беззубые улыбки и синяки заправских алкоголиков, похмелявшихся в ранний час, орали коты и жены на своих мужей, всюду грабили, насиловали и убивали - в общем, все было замечательно и гармонично. Трещал кофе в кофемолке, разнося всюду крепкий запах и завлекая еще не ложившихся игровых фанатиков, в сотый раз пытавшихся завалить пиксельного дракона.
Принцесса равнодушно слушала вопли людей, изжеванных явно не довольным своей незамысловатой жизнью бультерьером, бесновавшимся за дверью, и покорно ждала, когда же кофейные зерна, раздробленные безжалостной машиной, окончательно погибнут в кипятке. Замотанный в одно полотенце, Мерван сонно выполз из душа, разминая измученные мышцы и пытаясь изрыгнуть огонь в стремлении подпалить любимые занавески и доказать им, кто в доме главный.
Внезапно загудели трубы, раздался лязг и скрежет, от которого дрожали стекла и сводило зубы.
- Рыцарь приближается, рыцарь здесь! - раздались нестройные крики горожан, обезумевших в надежде, что они наконец-то будут освобождены из-под гнета жуткого зверя, разорявшего поля, дерущего нечеловеческие налоги и насиловавшего невинных дочерей, трепетных юношей и иногда - для пущего страха - породистых котов.
Взгляд почти прекрасного Флорана, не изменившего позы, медленно перетек на метавшегося по дому дракона, в панике и гневе пытавшегося отыскать свои доспехи, но, сдавшись, Мерван лишь сообразил сорвать тяжелую штору и завернуться в нее в ожидании нападения. Принцесса в свою очередь, сидевшая в одной лишь растянутой сероватой майке, лениво осмотрела себя, поскребла обильно покрытую волосами грудь и решила, что и так сойдет.
Прогрохотали частые тяжелые удары железных подков и боевой клич, полный решимости спасти пленницу из неволи, и затряслись стены логова жуткого дракона, готового к обороне. Притихли живые люди, прячась в свои жилища, застонали мертвые, расползаясь по моргам и крематориям, а до сих пор не определившиеся предпочли без лишних мучений скрыться в мир иной.
Рыцарь был все ближе, нагнетая страх и атмосферу, был слышен звон его меча и воинственные возгласы, совсем рядом разодрало воздух грозное ржание его коня - и дверь разлетелась в щепки под силой мощных копыт. Воин ворвался внутрь, ослепляя блеском своего щита, на котором грозно красовался герб знатного рода, и, заметив безразлично покосившегося на это представление Флорана, замер и поднял забрало, недоуменно рассматривая принцессу.
- Мелисса, ты что творишь? - Мерван подскочил к рыцарю, хватая его за стремя и требуя ответа.
- Разве не ты похитил Клер? - наклонился воитель к уху дракона, но тот обреченно вздохнул:
- Нет, у меня только это, - он указал на воевавшего с кофеваркой Флорана. - Клер забрал двухголовый Альберт Аттья из соседней горы.
- Вот как... - замялась Мелисса, опуская забрало и заставляя коня пятиться. Еще секунда - и доблестно сверкающие подковы уже виднелись вдалеке, оставляя после себя сноп искр.
- Эй, а дверь мне кто ставить будет? - проорал ей вслед Мерван, придерживая свое неумолимо спадающее одеяние, но ответом был лишь лязг доспехов и совет обратиться к страховщикам.
- А штору сам будешь вешать, - заявила принцесса, меланхолично подхватив кружку, и, шаркая тапками, направилась в соседнюю комнату, оставив дракона наедине со своими невеселыми думами.

- Микеле, можешь ответить на один вопрос?
- Что такое? - оскалился Локонте, прерывая неудержимый полет фантазии и отвлекаясь на вопрос соизволившего вернуться Флорана.
- У тебя самого голова от этого бреда не болит? - тот принес сыновьям Солаля по шоколадному батончику, не зная наверняка, чем питаются дети и хотят ли они есть вообще.
- Не нравится - рассказывай сам! - итальянец во всех оскорбившихся чувствах надулся, твердо намереваясь молчать, однако маленькая рука схватила его за рукав и ощутимо потянула вниз, прося продолжения. - Ну хорошо, - сдался Микеле и хотел было заявить Флорану, что делает это только ради детей, но тот уже успел спастись бегством, испарившись с поля зрения. - Проклятье, я мысль потерял. Тогда оставим дракона с принцессой, сейчас будет история про рыцаря...

Время неумолимо скользило в часах, меняя местами дни и ночи, но бравый рыцарь все двигался вперед, к своей принцессе и мечте жить на состояние ее богатого папеньки, который мог обеспечить зятя на долгие, долгие годы.
Персональный гороскоп предсказывал третьи сутки подряд интересную встречу с прекрасной нимфой, которую следовало искать у восьмого дерева направо, там пять шагов на север, а дальше прямо до звезды. Руководствуясь этими советами, Микеле упорно подгонял верного скакуна, успевшего за одно только утро пару раз скинуть своего седока на землю и мстительно вдавить его наглое крашеное лицо копытом в грязь.
Но надежда умирать не собиралась и в конце концов была вознаграждена: в предсказанном месте ждала прелестная дева, полностью обнаженная и ждущая своего прекрасного принца. Она встретила воина с распростертыми руками и ногами...

Крепко сжатая в ладони и плотно скрученная, газета попала прямиком в цель.
- Флоран, ты рехнулся? - подскочил Локонте, потирая изувеченное ухо и обиженно косясь на француза, радостно излучавшего желание убивать.
- Это я у тебя спросить должен, - он снова замахнулся, но, вспомнив про уставившихся на это действо пораженных детей, опустил руку, кашлянув в кулак, и притянул к себе за воротник безмятежного итальянца. - Ты что им рассказываешь? Солаль нас живьем съест!
- Ладно, ладно, - в примирительном жесте поднял ладони Локонте и, когда, подозрительно косясь на все вокруг, Мот эвакуировался из комнаты, уже тише добавил: - Эх, был бы ты нимфой, мягкой такой, послушной...
Не услышав этого замечания, Флоран глубоко вдохнул и прислонился спиной к стене. Будучи без понятия, как обходиться с детьми, он предпочел сидеть по ту сторону двери, периодически прерывая безудержный и подчас мало вменяемый поток речи богатого на фантазию и всяческие извращения итальянца.

Боясь травмоопасной ревности принцессы, прекрасной до дрожи в коленях, рыцарь решил не рисковать здоровьем и пойти окольными путями, хотя соблазны были бесконечно сильны. Так случилось, что гороскопы, как обычно, врут, потому вместо нимфы Микеле увидел мерцавшую вдалеке башню. Ее шпиль сверкал на солнце, возвышаясь над деревьями, горами и спутниковыми тарелками, ловящими межпланетные сигналы и бесплатное спутниковое телевидение.
Древняя легенда гласила, что в этой башне жил старый злой колдун-детоненавистник по имени Солаль, но лишь он мог дать рыцарю волшебные доспехи против дракона, посягнувшего на пышечку-принцессу.
Микеле, заблаговременно сброшенный предусмотрительным конем, который не был склонен к открытому мазохизму, грозно двинулся к подножию логова волшебника, увязая по колено в мерцавших от радиации останках жутких зверей и воителей, посягнувших на сокровища, знания и генетические исследования старика. Задыхаясь от трупного запаха, рыцарь внезапно упал на колени, уворачиваясь от смертельного луча того заклятия, что было направлено из окна верхнего этажа башни.
Воин понял, что грядет жестокая битва, но отступать было поздно. Колдовство дождем обрушилось на гордо прятавшегося среди гниющих тел Микеле, но вскоре запас магии истощился, и вместо нее из окон посыпались книги, подсвечники, Ямин и горшок с геранью. Именно он и попал в цель - повергнутый, рыцарь потерял сознание и упал в зловонное месиво, проклиная всех драконов, королей, гороскопы и домашние растения.
Как только Микеле пал, ворота башни распахнулись, из них выскочили две белобрысые маленькие крылатые обезьяны, подхватили его и уволокли к своему злому отцу. Он был суров и почти неадекватен - постоянно жил в заточении, фотографировался на мобильный, да и возраст давал о себе знать, потому встреча с ним не предвещала ничего хорошего.
Очнувшись, рыцарь понял, что прикован к стене и полностью беззащитен. Железные кандалы сковывали руки и ноги, не позволяя освободиться, тяжелый засов на едва тронутых ржавчиной прутьях темницы лишал всякой надежды на освобождение, но Микеле не собирался отступать. Предназначенные для сильных и здоровых воинов, узы были ему, исхудавшему и далеко не самому крупному, велики, потому избавиться от них не заняло много времени.
Через несколько минут пала и прочная решетка, сдавшись под жгучей химией неизменной подводки, что сумела разъесть само железо. Возликовав, рыцарь тотчас взял себя в руки - нельзя было терять ни секунды, ведь никто не знал, что именно творил жестокосердный змей с несчастной принцессой.
Наконец, выход из подземелья был найден, отыскалась и лестница наверх. Мелькали ступени, звенели доспехи и проклятия в адрес колдуна, поскупившегося поставить лифт, но в конце концов перед глазами возникла тяжелая дубовая дверь. Выбив ее ногой, Микеле ворвался в комнату с оружием наготове.
- Сдавайся, маг!
Просторное помещение было полностью заставлено книгами и зельями, а также запасом герани на случай атаки. В глубине, заваленные свитками, мерцали волшебные доспехи, те самые, что помогли бы сразить дракона и пережить атомную войну и глобальное потепление. Покосившись на старца, рыцарь устремился к сокровищу, но в тот же миг оказался отброшен назад и прижат к стене сильным заклятием.
- Ты не пройдешь, - уверенно заявил Солаль, поднимая свой посох в явном намерении сотворить со своим незваным гостем нечто противоестественное. - Кто ты такой и что тебе надо в моей башне?
- Я рыцарь, ищу принцессу, сражаюсь со злом и все такое, - затараторил Микеле, цепляясь за местами подранные обои - висеть вниз головой и что-то объяснять было несколько проблематично. - Сейчас я должен найти дракона и убить его.
- О ком именно ты говоришь? - колдун заметно напрягся, и воин понял, что от этого ответа зависит жизнь и сохранность всех органов и посмертной невинности.
- Здоровый такой, злобный, челюстью щелкает, русалок не любит, - осторожно сказал рыцарь, и бурная реакция мага означала, что в закрытом гробу Микеле похоронен в ближайшее время точно не будет.
- Мерван! - Солаль взмахнул посохом, отзывая заклинание, и воин с треском половиц и костей рухнул вниз. - Если б я мог, я бы сам уничтожил его! – схватив метлу, старик отогнал ею от гостя своих неуправляемых детей, которые намеревались отхватить отхватить себе по сытному куску человеченки. - Я поручил ему утилизацию радиоактивных отходов, но он просто слил их в реку, в которой купались мои сыновья, - колдун устало упал в кресло и потянулся за сигаретами.
- Из-за этого они превратились в обезьян? - поинтересовался Микеле, с искренней жалостью почесывая одного из мутантов за ухом.
- Нет, из-за этого у них отпали щупальца, - грустно пояснил старик, наблюдая за вторым ребенком, летавшим кругами под потолком. Врезавшись головой в люстру, обезьеныш с визгом свалился на стол, разметав по всей комнате записи своего отца. Резко поднявшись, тот подскочил к рыцарю и схватил его за плечо.
- Я помогу тебе, если ты присмотришь за моими сыновьями, - Солаль был жесток, хитер и прозорлив, но Микеле вмиг раскусил его коварный замысел и отступил, гордо подняв голову.
- Лучше убей меня, колдун, твои мелкие неконтролируемые…

- Микеле, мать твою, ты вконец страх потерял? - раздался из-за двери голос Флорана, не на шутку начавшего опасаться грядущей встречи с Солалем.
- Прости, увлекся, - отозвался Локонте и улыбнулся жавшимся друг к другу мальчишкам. - Не принимайте близко к сердцу, - он потянулся, от всей своей морально не здоровой души зевнув, и продолжил рассказ.

Ударив по рукам и заполнив все необходимые справки и документы, рыцарь тепло распрощался с колдуном, пообещав ему возместить погибшую в бою герань. Новые доспехи ослепительно блестели и приятной тяжестью давили на плечи и психику, что и ужасало, и радовало одновременно: двигаться в них было практически невозможно, да и верный конь с опаской глядел на них из куста, зато присутствовало ощущение полной защищенности и сухости.
- И помни, болотная фея даст тебе оружие против дракона! - Солаль выглянул по пояс из окна, махая на прощание своим ребенком. - Да прибудет с тобой сила!
Взгромоздившись на взвывшего скакуна, Микеле хлопнул его по увесистому заду и благодарно отсалютовал колдуну, устремляясь в путь.

- Тебя посадят за плагиат, - усмехнулся вошедший в комнату Флоран, потягивая из большой кружки приторно-сладкий чай, который тотчас отобрал итальянец.
- Мне нужнее, я весь вечер говорю без перерыва, - пояснил он и сделал крупный глоток, но тотчас поперхнулся, хватаясь за горло, и с трудом просипел. - Как ты пьешь эту дрянь? Тут же сахара больше, чем воды!
- Чтоб неповадно было чужое отнимать, - довольный собой, Мот с нескрываемым удовлетворением вернул себе напиток. Мелко отплевываясь, Локонте выскочил в коридор и, натыкаясь на стены и избивая себя обо все углы, ринулся на кухню полоскать рот.
Усмехнувшись в кулак, Флоран на секунду замер, почувствовав, будто затылок что-то активно прожигает насквозь, и медленно повернулся. Две пары больших глаз в тишине, прерываемой лишь доносившимися издалека стонами и шипением воды, ожидали продолжения истории или хоть какого-нибудь развлечения. Резко стало душно и немного неуютно, воротник начал давить на горло, и, наконец, француз не выдержал этой пытки и жалобно позвал, боясь отвести от детей взгляда, словно загипнотизированный:
- Микеле, ты скоро?
Раздался красноречивый всплеск.
- Мике, умоляю, вернись! - дернулся Флоран, повысив голос, но снова никакой реакции. - Я тебе борща сварю!
- Ну, если борща... - кран моментально взвизгнул, и через мгновение итальянец уже находился в гостиной, усердно утираясь полотенцем. Выказав все свои претензии тотчас исчезнувшему Моту, Микеле занял свое место и театрально кашлянул, подготавливая слушателей.

Часть четвертая

Часть четвертая.

Воровато прислушавшись, Локонте довольно потер ладонью о ладонь и посмотрел на лежащих рядом детей.
- Теперь, когда Флоран ушел, я расскажу вам о том, что в это время происходило с принцессой.
- Но нам не нравится принцесса, - младший из сыновей Солаля переглянулся с братом, получив от него утвердительный кивок. - Лучше давай про рыцаря.
- Вы будете слушать то, что я захочу, - обиженно сощурился итальянец, скрестив руки на груди, и наклонился вперед. - Иначе я скажу вашему отцу, что вы себя плохо вели, - оклеветанные мальчики замерли, уставившись на Микеле, а тот выпрямился, довольный произведенным впечатлением, и ласково спросил: - Вы все еще не любите принцессу?
Не определившись в собственных чувствах, дети в ответ одновременно замотали светлыми головами, принимая власть самопровозглашенного диктатора и мечтая, чтобы этот мучительный вечер в конце концов закончился. Итальянец в свою очередь, не видя глубокой тоски и печали в устремленных на себя глазах, щелкнул пальцами, собираясь с мыслью, и, обретя идею, начал рассказывать.

- Садись, нам надо серьезно поговорить, - дракон жестом пригласил Флорана за стол и вновь сцепил пальцы в замок, пытаясь собраться с духом, чтобы приступить к разговору. - Речь пойдет о тебе.
- Меня в себе все устраивает, - незаинтересованно моргнула принцесса, и, заприметив наверняка тоскующую без ласки вазу с закусками, потянулась к ней в стремлении насытиться.
- Недавно залетала ведьма, - Мерван отобрал у ревниво фыркнувшего Флорана еду и пояснил: - У нее в ступе тормозная жидкость закончилась, ты ничего такого не подумай…
- Тогда в чем проблемы? - треснуло колесо зажигалки, затлело красное пятно сигареты, принцесса почесала бороду и выдохнула дракону в лицо ком густого дыма.
- Ты же знаешь, я солидный мужчина, - злобный змей отмахнулся и сразу же ударил кулаком по столу. - Каждый дрожит, едва заслышав мое имя! Я непобедим и беспощаден, одним своим видом я вселяю ужас в человеческие сердца и твиттеры людей, меня знает каждая тварь дрожащая, - Мерван запрокинул голову и выпустил струю огня для создания атмосферы, но после, успокоившись, вновь посмотрел на похищенную деву и отнял у нее блюдо с котлетами, которые она раздобыла за время красочного представления. - Ямин намекнул, что мне по статусу положено заиметь более подходящую даму и...
Флоран отреагировал мгновенно: он вскочил с места, перегнулся через стол и, схватив дракона за грудки хорошенько тряхнул и притянул к себе, сверля взглядом в черепе две идеально круглые дыры.
- Ты что, меня бросаешь?
Страх сперва сковал Мервана, который побледнел и попробовал освободиться, но он был как-никак кошмаром всего тридевятого царства, и никто не смел угрожать ему. Дракон извернулся, ударил об пол своим чешуйчатым хвостом, оскалил клыки и отшвырнул от себя обнаглевшую принцессу.
- Я не собираюсь так просто избавляться от тебя, хотя сожрать надо было бы, - стол скрипнул под весом змея. - Ты для принцессы слишком огромен, потому я проклинаю тебя жутким заклинанием диеты, - ударил гром, прокатившись своим раскатом по земле. Мерван спрыгнул к Флорану и дотолкал его, упирающегося, к крутой лестнице, ведущей наверх. - Лезь в башню, я заточу тебя в ней без еды и воды.
- И что мне тогда там делать? - в панике спросила прекрасная дева, с ужасом считая количество ступеней.
- Томись, страдай и худей, - дракон, разогнавшись и плечом втолкнув упирающуюся невольницу на лестничную клетку, захлопнул дверь, повесил на нее тяжелый замок, замотал цепями, подпер комодом и на всякий случай приставил Ямина - принцесса была далеко не из хилых трепетных девиц.
Самым лучшим вариантом было бы сейчас остановиться на проверенной схеме, основанной на диване, пиве, записи футбольных матчей, друзьях и, возможно, молодой, подтянутой и не совсем одетой нимфе, выпрыгивающей из торта. Однако угроза наступления рыцаря была куда насущнее, да и гневить заточенную принцессу было опасно для здоровья и душевного состояния, хотя против торта, из которого обычно выпрыгивали не самые непорочные девушки, Флоран против быть не должен был.
Разрываясь между двумя путями, обладающими каждый своим шармом, однако непременно ведущими к болезненным последствиям, Мерван грустно вздохнул и отправился натачивать себе клыки наждачной бумагой и пить спирт для усиления огнедышащих свойств.

Натянулась пружина дверной ручки, якобы незаметно вкрался в комнату Флоран, упустив одну часть рассказа и оттого желая со следующей ознакомиться как можно лучше. Достигнув полуползком эпицентра звука, Мот постарался слиться с обстановкой, притворившись чем-то средним между шкафом и торшером.
- Ты продолжай, не обращай на меня внимания, - махнул он молча наблюдавшим за его перемещениями Локонте и замер, создавая иллюзию своего полного отсутствия.
- Теперь про рыцаря? - послышался сквозь широкую наглую улыбку детский голосок.
- Теперь про рыцаря, - машинально отозвался Микеле, не сводя с Флорана взгляда, опасаясь за его явно пошатнувшуюся сознательность. Однако публика требовала хлеба, зрелищ и, возможно, кровавой бойни наряду со всем, что нынче запрещено государством и физическими возможностями, потому надолго отвлекаться сказочник себе позволить не мог.

Ночь, день и еще ночь скакали конь и рыцарь на нем, по полям, по лесам, по проселочной местности и четырехполосному шоссе, и, наконец, выбились из сил. Ища место для отдыха, воин брел по небольшой роще, ведя под уздцы своего верного парнокопытного друга, так и ждущего удобного случая, когда же можно будет незаметно подкрасться и откусить своему седоку его дурную крашеную голову.
Неожиданно земля ушла из-под ног, и Микеле, поглощенный мутной жижей по самое горло, едва не упал, перестав ощущать твердую почву и осознав, что напал на след феи. Увязая по самое горло в трясине, рыцарь двигался вперед, разгребая руками зловонное болото и глотая проплывающих мимо жаб и тину.
- Микелюшка, давай отдохнем, - не выдержав, взмолился конь и от всего огромного звериного сердца лизнул щеку своего хозяина. Тот не послушал совета и лишь поплыл дальше, тогда снова раздалась мольба: - Мне страшно, Микелюшка, давай вернемся. Ну ее, принцессу, я тебя сильнее любить буду и даже чаще.
Пусть предложение и было заманчивым, воин ничего не ответил, ибо знал, что голос лошадиный слышит исключительно из-за пережора ядовитыми жабами. А преданный скакун все говорил и говорил, то угрожая, то искушая, но все его заискивания не смогли перебить желание заполучить принцессу и все ее приданое.
Болото никак не кончалось, и Микеле, начав терять надежду отыскать фею и заткнуть чрезмерно разговорчивого коня, решил остановиться у большого камня, расположенного на небольшой кочке и мерцавшего в затхлых испарениях.
- Я ждала твоего прихода, - вдруг послышался высокий аккуратный голос, и рыцарь, принялся панически оглядываться, не видя собеседника.
- Ты знала, что я приду?
- Нет, я ждала, когда на тебя лягушки подействуют, - маленькая фея, скрытая травой, закопошилась и, ухватив зубами свою волшебную палочку и проклиная неудобную униформу из уже пожухлого за день листа, вскарабкалась на камень. Честно заработанная должность не позволяла Маэве забывать об основной сути своей службы добру, что не мешало, впрочем, регулярно выражать свое недовольство против обычаев, порядков и всей системы в частности.
Отряхнувшись, миниатюрная женщина выпрямилась и собиралась было начать прописанное уставом приветствие, однако воин, отпустив коня пастись вглубь болота, печально решил, что помимо зверья в голове стали разговаривать еще и предметы, понуро сел на камень.
- Слезь с меня, животное! - моментально поняв, что смерть будет жестокой и мучительной, завопила Маэва, яростно размахивая всеми конечностями. Микеле тотчас вскочил, обиженно глядя на казавшийся прежде безобидным и радушным камень, слегка припорошенный мхом и ссыпавшимися с феи и самого рыцаря золотыми блестками.
- Фея, ты ли это?
- Судя по всему, я табурет, - помятая и недовольная, Маэва отряхнулась, поправила сползшую с плеча лямку крыла и, упершись кулаками в бока, пристально посмотрела на клиента. - Конечно, я фея! Давай по-быстрому, ты у меня последний в списке.
- В каком списке? - переспросил воин, опускаясь на колени перед собеседницей, чтобы быть с ней на одном уровне и позволить ей смотреть себе в глаза.
- Добрых дел. Мне за смену положено выполнить три килограмма добра, - затянув потуже с практически отсутствующей груди лист, фея ткнула в воина пальцем. - Так что загадывай резче, я в отпуск хочу.
- Я могу попросить все, что угодно? - Микеле засиял, пытаясь утихомирить вихрь разом нахлынувших идей и выбрать из них лучшие. Маэва уверенно кивнула, заученно улыбнувшись и притворившись, что ей действительно интересно. - Хочу мир во всем мире, чтобы не было голода и болезней, чтобы альбом записался, чтобы мировое турне было...
- А что-нибудь реальное? - оборвала фея, приподняв бровь и пропустив мимо ушей все сказанное.
Повисла продолжительная и весьма неловкая пауза, атмосфера становилась все напряженнее, замолчали даже сверчки и стонущие утопленники в ожидании решения.
- Оружие против дракона, и чтоб подводка не кончалась, - раздалось тоскливое бормотание после этих раздумий.
- Отлично, заполни заявление и восьмую форму, - Маэва протянула пачку бумаги обреченно вздохнувшему рыцарю. - Затем подпиши здесь, здесь и здесь. Твой заказ придет в течение шести рабочих дней.
- Я не могу так долго ждать! - Оскорбленный во всех чувствах, воскликнул Микеле, в своем возмущении едва не сбив фею с ног. - Принцесса находится в плену, страдает и мучается! - блестящие доспехи воинственно отразили проплывшую мимо зеленую тину, и воин, пронаблюдав за ее неспешным движением, немного усмирил свой. - Можно как-нибудь побыстрее?
- Всем вам побыстрее... - Маэва задумчиво поскребла подбородок. С одной стороны, хотелось в отпуск, с другой - тоже, потому выбор был очевиден. Фея раскрыла толстый справочник, ища в оглавлении запрашиваемое желание, и принялась зачитывать вполголоса: - Нам понадобятся печень розового пони, желудочный сок молодого единорога, слюна радужного кролика и примерно полтора литра крови младенцев, - заметив потрясенный взгляд Микеле, миниатюрная женщина пожала плечами. - А что ты хотел? Чудеса нынче дорого стоят.
- Оружие не заслуживает таких жертв, я смогу победить змея и без него, - воин вскочил, в порыве храбрости и дурости ударяя кулаком в грудь, но фея только звонко рассмеялась в ответ.
- О нет, это за твою подводку, оружие я тебе и так наколдую, - она пару раз взмахнула волшебной палочкой, создавая перед собой клуб густого дыма, в котором постепенно начали появляться странные очертания. Подбодренный кивком, рыцарь протянул к ним руки, ухватился за них и потянул на себя, рассеивая магический ореол. Два неясных предмета были замотаны в темные полотна, сдерживающие необузданную силу.
Довольная результатом, фея выгнула спину и, протянув ладони к небу, торжественно заговорила:
- Это твои меч и щит, храни их, уничтожь все зло, создай единую эру добра, пусть каждая живая тварь подчиняется добру, поработи каждого в добро, только добро достойно властвовать над этой жалкой вселенной!.. Эй, ты куда?
Маэва осеклась, провожая взглядом уже забравшегося в седло воина, который поспешно продирался сквозь трясину обратно к лесу.
- Бездушная скотина, добра тебе! - проорала фея вслед постепенно утопающему рыцарю, но все же, вспомнив о только что начавшемся отпуске, смилостивилась и добавила: - На гномов не садись, у них шляпы острые!
Микеле опасливо обернулся, благодаря за помощь, - как бы то ни было, но кое-как примотанное скотчем к коню оружие должно было помочь одолеть дракона. Воровато осмотревшись, воитель прихватил с собой и пару жаб для смелости перед началом великой битвы.

@темы: Merwan Rim, Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Фанфикшн

---

[Morgana_Midnight]

Две мои картинки на тему "Моцарты в России")

+2

@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Фанарт

---

[Louise de la Valliere]

Наннерль Моцарт -  Louise de la Valliere
Фотографы -  ShineDi, Александр Горбань.

+6

@темы: Cosplay

---

[KateSM]

Модель: KateSM
Фотограф: AmyLhell

смотреть все фото

и небольшой бонус

Ахтунг! Фотографии очень большие.

@темы: Cosplay

---

Nannerl Mozart by Joslin

[Phoenix_Fouks]

мой первый косплей *__*

@темы: Cosplay, Maeva Meline

---

[Nikoli Sun]

+2

@темы: Claire Perot, Maeva Meline, Melissa Mars, Фанарт

---

Сборник минусовок к мюзиклу

[lupus-girl]

Какое-то время назад я заливала его на Народ, но та ссылка давно умерла. Теперь раздаю на торрентах.

ССЫЛКА

Залила только что, поэтому если медленно качается, то не обессудьте. И вообще буду благодарна, если вы хоть немножко постоите на раздаче

Tracklist:

Acte 1
01. L'Overture
02. Penser l'impossible
03. La Chanson De L'aubergist
04. Le Trublion
05. Bim Bam Boum
06. Ah ! Vous Dirais-je Maman
07. Six Pieds Sous Terre
08. J'accuse Mon Pere
09. Tatoue-Moi
10. La Procession
11. La Mascarade
12. Je Dors Sur Des Roses

Acte 2
01. Comedie Tragedie
02. Place Je Passe
03. Si Je Defaille
04. Le Bien Qui Fait Mal
05. Les Solos Sous Les Draps
06. L'Assasymphonie
07. L'Operap
08. Dors Mon Ange
09. Victime De Ma Victoire
10. Vivre A En Crever
11. Debout Les Fous
12. Quand Le Rideau Tombe

Acoustic Versions:
01. L'Assasymphonie
02. Tatoue-Moi

P.S. Везде, где есть бэквокал, это указано. Как всегда замечания и пожелания - в комментарии)))

@темы: Аудио, Ссылки

---

[Lynx_by]

Продажа билетов на концерт в Киеве открыта. Цена: от 200 до 1750 гривен. Заказать можно тут.

@темы: Новости

---

[Jimmy-from-Mars]

Я тоже тут с разнообразием пришла.)
Разноцветные Фло и Мике. Фломики и моконте.
120*120 для бесплатных дневников должны пойти по весу.

Смотреть-выбирать.

1-4

5-8

9-12

13-15

16-19

20-24

@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Обои, аватарки

---

[Greta oto]

У вас тут всё фанфики да фанфики
Внесу немного разнообразия, а то беспокоюсь, что кто-то останется не в курсе.

Петербург, наши любимчик нагрянут в феврале с концертом
spb.kassir.ru/spb/db/text/302334426.html

@темы: Новости

---

[Жириновский]

Название: Пророк
Автор: Жириновский
Фендом: Mozart L'Opera Rock / Adam et Eve. La seconde chance
Пейринги: Флоран/Микеле, Мерван/Микеле + Дов/Микеле, Солаль/Бенджамин
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, ангст, романтика, юмор, AU
Фото для разнообразия: Тьерри и Нуно, Микеле и Флоран и Маэва с Флораном.

Часть 17

Часть 17
Внимание, многобуков.

Если не считать того, что от безделья хотелось вешаться, все было не так уж плохо.
Трое суток прошло с момента переселения, и эти дни были полностью заняты ничем. Абсолютно ничего не происходило, а общение с Флораном сводилось к минимуму в связи с по-разному установленными внутренними часами: когда француз поднимался на работу, Локонте обычно только ложился спать, а проснувшись ближе к вечеру, имел в запасе всего несколько часов, прежде чем измотанный и попусту выжатый трудовыми буднями Мот не умирал в своей кровати, отказываясь даже от банальных разговоров ни о чем.
Поиск адекватных вакансий свелся к тому, что по ночам итальянец должен был сидеть в музыкальном магазине, консультируя редких полуночных бедолаг, забредших за новыми инструментами, и перетягивать струны, но только со следующей недели, до которой оставалось три ночи. Три чертовы ночи, за которые можно было, к примеру, устроить межквартирный потоп, захватить Берлин, сотворить с собой что-нибудь непотребное или, что вероятнее всего, попусту сойти с ума. Предпосылки к последнему уже были, спасало лишь то, что за окном назревало утро пятницы, и, значит, в каком бы состоянии не был вечером Флоран, его можно будет без особых мучений совести использовать для своих естественных нужд.
Делать было нечего: играть на гитаре не позволяли довольно тонкие стены, петь - тем более, а тайные ночные вылазки на улицу сводились только к посещению круглосуточно сияющих винных лавок, несильно спасавших от беспросветной тоски, но зато активно склонявших к запою и алкоголизму, что было далеко не лучшим выбором. Потому приходилось с тяжелой головой и болью в сердце пялиться в телевизор, ставя громкость на минимальный возможный порог, чтобы не тревожить и без того устававшего соседа.
Утро обозначило свое появление, полоснув по лицу желто-белым лучом, и Микеле, словно очнувшись, встрепенулся, посмотрел на часы и, радуясь тому, что ненавистная ночь доползла-таки до другой половины полушария, пошел на кухню варить кофе Флорану, которому нужно было вставать минут через пятнадцать. Крепкий запах отрезвил гудящий от бездействия мозг, Локонте, украдкой отхлебнув из кружки, поставил ее на стол и пошел лично будить несчастного работягу в надежде глянуть на его по-детски безмятежное лицо, принимавшее до умиления забавное выражение во время сна.
- Проснись и пой, - вдоволь налюбовавшись, прошептал итальянец в самое ухо ничего не подозревавшего спящего человека, который лишь пробормотал нечто бессвязное в ответ и уткнулся в подушку. Микеле такое положение дел откровенно не устраивало, и он, решив хоть как-то повеселить себя и перебрав пальцами темные пряди, впился зубами в доступную и незащищенную шею.
Не ожидавший нападения, француз заорал и, резко перевернувшись на спину, сел, часто дыша и в панике озираясь.
- Микеле, ты что вытворяешь? - сон как рукой сняло, зато вместо него появилось навязчивое желание запустить в возмутителя спокойствия что-нибудь по типу как следует разогретого утюга.
- Доброе утро, - довольно улыбаясь, проговорил Локонте, сидя на корточках у кровати и радуясь хоть какому-то контакту с живым человеком. Тот невнятно пробурчал что-то об опоздании и, откинув одеяло, свесил ноги с постели, растирая переносицу и стремясь наконец-то полностью воссоединиться с реальным миром после бодрого пробуждения.
- Ты и так опоздаешь, - резонно заметил итальянец и ткнул пальцем в заметно приподнявшиеся в области паха пижамные штаны Флорана, который, опустив голову, тотчас обильно залился краской и, прикрыв проблемный участок подушкой, постарался выпроводить посторонних из спальни.
В ответ на эту попытку Микеле лишь приподнял бровь и, со знанием дела ухватив мягкую ткань, слегка потянул ее.
- Я быстрее справлюсь, - заявил он, отняв бесполезное прикрытие, и запустил руки под широкую резинку, разом прерывая все возмущенные вопли.
- Не надо заставлять себя, - последняя попытка избежать помощи провалилась, и француз, даже отчасти обрадованный этим, окончательно перестал отнекиваться.
Микеле, упершись коленями в ковер, все делал быстро и точно - сказывался опыт, да и сам Флоран помогал уже только тем, что не сопротивлялся. Пусть он и пытался внешне сохранить спокойствие, но слишком часто вздымавшаяся грудь и сиплое дыхание, сопровождавшееся спазмами мышц, выдавало его с потрохами к счастью Локонте, для которого невероятным удовольствием было осознавать, что до такого состояния он сам доводил нерешительного француза.
Внезапно дернувшись, Мот уперся одной рукой схватит себя, другой уперся в лоб Микеле, отталкивая его от себя и понимая, что сдерживаться ни секунды больше не сможет, что и произошло. Не успевший толком отодвинуться, итальянец вынужденно закрыл глаза, запоздало заслонившись ладонью.
- Ну я же по-человечески просил, ну не на лицо, - недовольно проговорил Локонте, устало вздохнув. Осознав свою ошибку, Флоран притянул одеяло и, не придумав ничего лучше, его краем принялся вытирать свои следы со щек и переносицы все еще стоящего перед ним на коленях мужчины.
- Прости, я не хотел, - смущаясь, принялся говорить француз, - я случайно.
- Еще как хотел, - откликнулся Микеле и, утеревшись о все то же одеяло, набросился верхом на Флорана, приминая его в пошедшую складками простыню и накрывая его губы своими. - А теперь с тебя должок, - в глазах блеснула алчная искра, явно не предвещавшая тихого вечера. - И еще одно...
- Что угодно, - выдохнул Мот, начиная постепенно терять голову от горячего тела итальянца, прижимавшегося к груди и отделяемого лишь абсолютно ненужной драной футболкой.
- Ты опаздываешь, - улыбнулся Микеле и, тотчас отброшенный на другую половину кровати, стал с интересом наблюдать за тем, как запутывающийся в собственных приспущенных штанах Флоран начал метаться по квартире, на ходу одновременно одеваясь, допивая остывший кофе и утрамбовывая дутые папки для бумаг в портфель.

Счета, выписки, договоры, приказы - весь стол был завален бумагой, которая погребла под собой абсолютно все и даже отчасти перекрыла и без того тускло-серый свет небольшой и старой, но все же до сих пор любимой и незаменимой лампы. Где-то посреди этого макулатурного хаоса находился Солаль, поочередно ронявший то один, то другой лист и периодически нагибавшийся за ними, чтобы вновь внимательно пересмотреть и вновь положить в кучу точно таких же. Непривычно было работать дома, но сейчас иных вариантов не было, потому приходилось терпеть временные неудобства, оправдывая их недолговечностью.
Ямин с потрясающим терпением и упорством заглядывал через широкое плечо, ловя взглядом казавшиеся бесконечными цифры и тщетно пытаясь что-то понять. Безызвестность изматывала нервы, превращая их в выжатую тряпку, покрывшуюся естественной бахромой, и не позволяла ни на минуту расслабиться из-за отсутствия какой-либо информации.
- И что там? - наконец, не выдержав, спросил Диб, коснувшись локтя Солаля. Тот даже не вздрогнул и не отреагировал вообще никак, и стало казаться, будто он вообще не услышал вопроса, однако после некоторой паузы прозвучал немного удивленный, однако вполне довольный ответ:
- Знаешь, а мы ведь укладываемся.
- Что? - не понял Ямин, решив, что ослышался, но Лоран обернулся, не вставая, и широко улыбнулся.
- Мы сможем откупиться, - радостно блестевшие искры в его глазах подтверждали сказанное, не позволяя сомневаться в правдивости произнесенных слов. - Смотри! - принявшись рыться в куче документов, Солаль выхватил какой-то лист и, вплотную приблизив его к носу друга, ткнул в отпечатанные жирным шрифтом цифры, что-то поясняя. Ямин ничего не понял, но на всякий случай уверенно кивнул, заразившись волной воодушевления.
Тотчас начав увлеченно сгребать в более-менее упорядоченную кучу расстелившуюся по столешнице бумагу, донельзя обрадованный результатом подсчетов хозяин клуба принялся без умолку говорить и отдавать указания:
- Сообщи персоналу, что через полторы или две недели уже можно будет возвращаться на работу, - наткнувшись на какую-то выписку, он резко замолчал и после непродолжительного молчания уже спокойнее проговорил: - Но с квартирами придется подождать, - Лоран неожиданно подошел к Дибу и схватил его за уши руками. - Выясни, нужна ли кому-нибудь помощь с жильем.
- Да как я это сделаю? - возмутился Ямин, отбиваясь и жмурясь от боли. Просьба была практически невыполнимой ввиду того, что у доброй половины жильцов не было мобильных телефонов по причине их полной ненадобности.
От препираний оторвал внезапно раздавшийся откуда-то из угла знакомый голос:
- Мы договорились встретиться на следующей неделе.
- Господи, Бенджамин! - низкорослый менеджер подскочил и резко обернулся, уставившись на неподвижно сидевшего на небольшом диване бармена и хватаясь за сердце. - И давно ты здесь?
- Да часа два уже, - ответил Солаль, возвращаясь к попыткам привести стол в адекватное состояние.
От нараставшего недовольства Ямина, едва не ставшего заикой, отвлек пронесшийся по дому отчетливый зов дверного звонка. Никого не приглашавший, Лоран переглянулся с Бенджамином, взглядом прося его впустить гостя, и через минуту в комнату ворвался запыхавшийся, но одновременно донельзя довольный Нуно, улыбавшийся во всю челюсть.
- Она согласилась! Представляешь, я женюсь!
А дальше был разыгран стандартный сценарий: удивление, поздравления, дружеские хлопки по спине, наигранное сочувствие и бесконечные, непрекращающиеся вопросы. Счастливый жених с благодарностью принимал все пожелания и советы и легко отшучивался в ответ на беззлобные подначки. Когда же первая, а затем и вторая волны энергичной радости прошли, Резенди, помявшись, проговорил:
- Лоран, я вообще не потому пришел, - он потер шею ладонью. - Тут свадьба и все такое... Можно мне в отпуск на месяц?
- Но клуб вот-вот откроется, - всплеснул руками Солаль. - Кто петь-то будет? Ямин?
- А я бы спел, - незамедлительно откликнулся тот.
- Ну мужик, - протянул Нуно, замешкавшийся из-за неожиданной встречной новости и потому даже начавший колебаться в своей просьбе.
- Шучу, - профильтрованные сквозь улыбку, слова стали заметно мягче. Солаль с силой опустил ладонь на плечо Змея, давая ему понять, что на отдых рассчитывать можно. - Мы без тебя как-нибудь продержимся, только не забудь вернуться.
Растроганный и просто счастливый, Нуно в сердцах обнял сперва самого Лорана, затем стоящего рядом Ямина, а заодно и крайне удачно подкравшегося из-за спины Бенджамина. После этого, так и не сумев полностью выразить свою признательность, Резедни метнулся наружу, мечтая всему миру поведать о своей бесконечной радости.
Настала в жизни наконец-то белая полоса, яркая настолько, что, казалось, светила тысячью лампочек, слепящих, режущих зрачки на миллионы частиц и приносящих с собой лишь ничем не нарушаемую удачу.

Ничто никогда не избавляло от стресса, проблем и страха лучше, чем глоток, два, три и больше хорошего алкоголя. Он, обжигая горло и проникая в измученный давлением извне организм, давал столь необходимую дозу смелости, что смешивалась с кровью и на раз отшибала всю неуверенность.
Коллеги, вечно недовольные и эмоционально перегруженные клиенты, непрекращаемо орущий начальник - все это осточертело менее, чем за неделю, уже настолько, что иного выбора не оставалось. Тело требовала расслабления, а мозг - основательной чистки от слишком большого количества информации и нестерпимого числа негатива в свой адрес.
Пить из горла, конечно, было последней стадией отчаяния, но Флорану уже было плевать, насколько ущербно и убого он выглядел в глазах случайных прохожих, вызывая в них лишь жалость и отвращение. Нестройная походка вкупе с маловменяемым взглядом и несколько раскрасневшимся лицом мигом выдавали неадекватное состояние, благо, до родных дверей было уже недалеко.
Ключом с первого раза попасть в замочную скважину не удалось, со второго и третьего - тоже, потому Микеле, сперва услышавший сдавленную нечеткую ругань и скрежет снаружи квартиры, сперва решил, что ему послышалось, но вскоре раздался отрывистый тяжелый стук, подтвердивший все опасения. Сквозь распахнутую дверь сперва ударил характерный крепкий запах, и лишь следом появился сам его источник, старательно пытавшийся сохранить вменяемый вид.
Уже не раз сталкивавшийся с подобными экземплярами, Локонте, мгновенно раскрыв хитрую маскировку, молча отошел с дороги, стараясь не вмешиваться в дела взрослого пьяного мужчины, - мало ли что он в таком состоянии может выкинуть. Однако добраться до постели и просто умереть там на полусуток, чтобы к следующему вечеру проснуться с головной болью и сухостью во рту, явно не входило в планы все еще более-менее соображавшего Флорана.
- Микеле, прямо сейчас, - пережевывая слова, сказал он и для более четкого прояснения своих намерений добавил: - Я хочу тебя, - он сгреб в охапку не ожидавшего такой прыти итальянца и потащил за собой в спальню, цепляясь за стены устойчивости ради.
Сперва надумав сопротивляться, Локонте быстро оставил эту затею - какая-никакая, а инициатива от вечно не вовремя робевшего француза все-таки была, потому стоило воспользоваться столь удачно подвернувшимся случаем. Брошенный на застеленное одеяло, Микеле молча смотрел на то, как Мот срывающимися движениями старался избавиться от ремня, но, в конце концов забросив эту затею и от души чертыхаясь, залез на знакомо застонавшую кровать.
- Только не дыши на меня, - потянувшись с поцелуями к итальянцу, Флоран встретил категоричный отпор в виде упершийся в нос пятерни, однако это бесконечно романтичного порыва не остановило.
Успев разве что стянуть с себя майку, Микеле, опрокинутый на спину, резко выдохнул под весом навалившегося сверху француза, который был по всем понятиям больше.
- Ирод, слезь с меня, - прохрипел придавленный Локонте, но услышан откровенно не был. Вместо того, чтобы подвинуться иди хотя бы упереться на руки, Флоран в своем проявлении чистой и искренней любви принялся активно целовать грудь, плечи и неприкрытую шею, переползая по щуплому итальянцу и упорно целясь ему в губы.
Не выдержав подобного обращения со своими ребрами, тот вывернулся, растирая пострадавшие мышцы, и, велев возмутившемуся Моту подождать до тех пор, пока Микеле не разденется сам и не разденет и его заодно. Локонте старался все делать как можно быстрее, опасаясь, как бы весь выпитый алкоголь окончательно не ударил в голову, и уже с трудом ориентировавшийся в реальном мире Флоран не...
- Заснул, - коротко констатировал итальянец, не успев даже стянуть с тяжело дышащего сожителя нижнее белье. - Ну круто.
Уже порядком разгоряченный и морально настроившийся хотя бы на получасовое развлечение, Микеле, ругаясь и размахивая руками, обреченно побрел в душ, кляня Флорана всем подряд и обещая при первой де возможности выжать из него все силы так, чтобы тому даже моргать было трудно.

Часть 18

Часть 18

Сказать, что пробуждение было не из приятных - не сказать ничего. Похмелье - явно не самое лучшее, с чего можно начинать субботнее утро, встретившее страдальца помутнением памяти, головной болью, кардинальным нарушением координации и безудержной жаждой. Крайне сомнительные урывки воспоминаний о прошедшем вечере разгонялись и с треском врезались друг в друга в разваливающемся по кускам черепе, доставляя незабываемые ощущения, от которых, казалось, даже глазные яблоки были готовы лопнуть.
Боясь открыть глаза, на которые мгновенно бы набросился бьющий из окна свет, Флоран натужно что-то промычал и, нащупав край практически полностью сползшего на пол за время ночных метаний одеяла, натянул его под самый подбородок. Тотчас на изувеченный глупостью мозг набросился рой закономерных желаний: хотелось пить, хотелось спать, хотелось вернуться на полусуток назад, чтобы вовремя остановиться...
- О, ты наконец проснулся.
Хотелось провалиться сквозь землю.
Микеле стоял, прислонившись поясницей к комоду и скрестив руки на груди, и терпеливо ждал хоть какой-нибудь реакции на свои слова, однако сгоравший от стыда француз всеми силами старался не подавать признаков жизни, голой жабой распластавшись на кровати.
- Ты хоть помнишь, что было?
- Нет, - пробормотал Мот, поняв, что, будто налитые свинцом, конечности двигаться наотрез отказались, и потому возможности перевернуться на спину и продемонстрировать свои оплывшие и бездонно честные глаза возможности не представилось. Послышался смешок, который ясно давал понять, что эта откровенная ложь была раскрыта и оставила после себя только пренебрежительную ухмылку.
- Значит, ты понимаешь, что натворил, - прозвучало скорее как утверждение, нежели как вопрос. Флоран мгновенно вспыхнул - его, уже взрослого мужчину, отчитывали, как нашкодившего мальчишку, притом тот, кому вообще следовало молчать обо всем, что касалось алкоголя и безразборными связями с бессчетными клиентами. Собравшись с силами и превозмогая тяжесть во всем теле, француз повернул голову и процедил сквозь зубы:
- Просто отвали.
Готовый к препирательствам и ответной грубости, француз ошибся в своих ожиданиях: молча развернувшись, Локонте спокойно вышел из комнаты, обрывая на корню заведомо обреченный на бессмысленный спор разговор. Оставшись в гордом одиночестве, Мот вновь упал лицом в подушку, заглушая голос разума, твердивший что-то об ответственности, вежливости и желании вылить в желудок около двух литров воды.
Отвлеченный своими естественными нуждами и мыслями, Флоран не сразу расслышал доносившиеся из коридора грохот, ругань и звон ключей, моментально заглушенные ударом двери. В тот же миг в сердце прокралось нехорошее предчувствие - на осторожный оклик никто не отозвался, и француз замер, поспешно пытаясь разобраться, не перегнул ли он ненароком палку, однако ни встать, ни тем более погнаться за прытким итальянцем возможности не было ровным счетом никакой.

Покинув комнату мало вменяемого от похмелья соседа, Микеле ринулся перерывать шкафы в поисках знакомого вида коробки с целительным зельем, однако столь необходимого сейчас аспирина или его аналогов в аптечке не обнаружилось. Зато пластиковые банки из-под таблеток, пустые, но все еще важно пахнущие лекарством, были аккуратно расставлены по местам. Искренне не понимая, какого дьявола надо хранить опустевшие упаковки, - то ли из лени выбросить, то ли в качестве напоминания - Локонте постарался утолкать все обратно, но это тщетное занятие обернулось тем, что все с воодушевляющим шумом обрушилось на пол.
В сердцах выругавшись, итальянец схватил бумажник и завопившие в панике ключи и на всякий случай прихватил брошенный Флораном мобильный - если вдруг понадобится что-либо спросить, хотя бы будет возможность позвонить в квартиру.
Лифт, ступени, тяжелая железная дверь подъезда - и солнечный свет непривычно резанул по зрачкам. Прикрыв глаза рукой, Микеле замер, привыкая к естественному освещению и яростно борясь с сонливостью. Так и не сумев, да и не особо стараясь привыкнуть к нормальному режиму дня, Локонте должен был сейчас спокойно спать на своем диване, привычно разбросав по всей комнате одежду, и видеть десятый сон, но из-за проклятого француза все шло наперекосяк. Хотя это началось уже с самой первой встречи, пора было бы смириться.
Удивленные выражения лиц прохожих, косые взгляды оберегавших своих маленьких детей мамаш, смешки передвигавшихся толпами девиц - вне ставших практически родными улиц подранный и раскрашенный вид итальянца вызывал лишь неодобрение, чего в потемках клуба и его окрестностях не было никогда. Флоран верно говорил об этом заранее, далеко не раз повторяя одно и то же и не позволяя Микеле вопреки его отчаянному сопротивлению лишний раз в одиночку появляться вне квартиры. Кто-то из потока движущихся навстречу людей довольно болезненно задел плечо, и Локонте невольно поежился, осознав, что совершено это было вполне умышленно.
Как и предупреждал Солаль, здесь было совершенно другое измерение, в котором не было места для посторонних, находившихся за чертой. Впрочем, остальной путь до аптеки и обратно к подъезду удалось миновать без особых происшествий, не считая упорно игнорируемых взглядов, преследовавших повсюду и прожигавших насквозь.
Сосредоточенно запутавшись в магнитном замке, Локонте едва не подскочил, почувствовав сильную и крайне упорную вибрацию в кармане, и, вспомнив о позаимствованном, но так и не использованном мобильном, выудил его из чрезмерно драных джинсов. Отвечать сперва не было никакой необходимости, однако, сообразив, кто именно пытался добраться до временно находящегося не в самом адекватном состоянии француза, появившуюся возможность упустить себе не позволил.
«Фло, здравствуй. Помнишь, ты обещал поужинать со мной? Если ты сегодня не занят...»
- Он занят, - отрезал Микеле, проскочив в подъезд и опершись спиной о холодные серые панели. Гулкое эхо мгновенно разнесло уверенный голос, отталкивая его от стен, и придавая уверенности говорящему.
«Ты? - после некоторой паузы раздалось из динамика. - Дай трубку Флорану, я хочу поговорить с ним».
- Не могу, - Локонте постарался придать словам максимальный оттенок беспечности и невинности. - После прошедшей ночи он спит, как младенец. Знала бы ты, что он вытворял! - протянул итальянец, играя с нервной системой Маэвы, пытавшейся избежать подробностей и всячески перебивавшей равнодушного к этим жалким потугам мужчины.
«Тебе это так с рук не сойдет».
- Не сомневаюсь, малышка, - ступени мелькали перед глазами, неумолимо приближая к нужному этажу.
«Дай телефон Фло».
- Не обязан, - Микеле бодро отчеканил простой ответ, после которого услышал в наиболее вежливой форме самые новые, но далеко не самые приятные факты о своей многогранной сущности, вслед за которыми проследовали напряженные ритмичные гудки.
Ухмылка сама собой растянула губы, вскормленная ощущением своего доминирования. Рука уже ухватилась за ручку входной двери, когда в квартире прозвучал звонок стационарного телефона. Локонте быстро вошел и, предупреждая засуетившегося в спальне француза, сбросил вызов, не желая вновь спорить с настойчивой женщиной.
- Мике, ты здесь!
- Ты зачем вылез? - тот смерил взглядом возникшего в коридоре Мота, измученного и помятого, но уже хотя бы соблаговолившего натянуть на себя белье, и затолкал его обратно в комнату. - Лежи и не двигайся, болезный.
- Куда ты уходил? - создавалось впечатление, будто Флорану было искренне плевать на звонок.
- За таблетками, - метко брошенные, они и прозрачная бутыль с водой опустились на одеяло около француза, который тотчас молча проглотил лекарство, жадно присосавшись к казавшейся божественной жидкости и стараясь совершать как можно меньше резких движений. Кивнув самому себе, Микеле отправился прочь к столь желаемому дивану, о котором мечтал уже несколько часов подряд, но, окликнутый, застыл на полпути.
- Скажи, я ничего такого не говорил? - Флоран моментально собрался, внимательно изучая лицо сожителя, но тот только помотал головой, и вопрос сразу же был дополнен: - И не делал?
- Да ты вообще ни черта не делал! - не на шутку возмутился он, с обидой припоминая колоссальный провал минувшего вечера, и, приблизившись к французу, ткнул пальцем в его волосатую грудь. - Когда я проснусь, все будет уже по-настоящему, понял? - обвиняемый инстинктивно отклонился, не зная, как реагировать, и этот жест был расценен, как стремление избежать неминуемой участи. - Либо ты меня, либо я тебя.
Опешив от такого заявления, Мот смог разве что негромко согласиться с первым вариантом и проводить Локонте взглядом без какой-либо надежды понять его невнятные проклятия, которые были бы чуть более реальными, если бы не сжимаемая в ладони упаковка заботливо принесенного аспирина, что через несколько минут должен был уже подействовать. Флоран аккуратно перевернулся на бок, коря себя за беспечность и намертво вбивая себе в мозг напоминание быть осторожнее рядом с итальянцем и следить за своим чрезмерно длинным языком. Еще совсем немного следовало побыть дураком.

Настала долгожданная среда, сулящая хоть какое-то разнообразие в начавшей застаиваться жизни, в которой последующий день отличался от предыдущего лишь цифрой в электронном календаре. Раздался предусмотрительный звонок, заставивший немедленно вскочить и метнуться на улицу к уже ожидавшему автомобилю.
- Не обязательно было отвозить меня после работы, я бы и сам добрался, - зная о беготне в офисах, первым делом выдал Микеле, залезая на заднее сиденье и пытаясь поудобнее устроиться.
- Мне не трудно, - заверил Флоран и, выехав из переулка на нормальную дорогу, вдавил газ вплоть до ближайшего светофора. - И так ты привлекаешь меньше внимания.
- Да-да, я в курсе, - Локонте подавил вздох и вместо этого позволил себе только закатить глаза, успокаиваясь тем, что скорая встреча со старыми приятелями хоть как-то поднимет настроение и придаст сил.
Заранее, еще при расставании обговоренная встреча в одном из ресторанов близ ныне еще закрытого клуба сулила несколько часов порознь с Флораном, который всячески старался оградить свободолюбивого итальянца от появления на людях в одиночку и общения с кем-либо помимо себя. Минуло всего чуть более недели, однако подобное отношение, вроде бы ненавязчивое и практически незаметное, начинало угнетать и давить, все больше превращая каждые сутки в подобие пытки.
Нагнетался вечер, разом вспыхнули фонари, смиренно ждавшие весь день своего звездного часа, и осветили до рези в груди знакомые улицы, с которыми было связано все: работа, друзья, собственная квартира и столь желаемая сцена, что тянула к себе сильнее прочего. К непередаваемому сожалению, ныне это были лишь сказкой и зыбкой надеждой на светлое будущее, пока столь же абстрактное, как теория о глобальном потеплении.
Едва автомобиль остановился, обозначившись последним заунывным возгласом навигатора, Микеле выскочил наружу, мечущимся блеском в глазах глотая каждый образ, за который мог ухватиться взглядом. Пусть для полноценной ностальгии было еще рано, тем не менее неприятное чувство с каждым мгновением все сильнее опутывало ребра, одновременно цепляя каждый нерв.
- Как же я хочу назад, - едва слышно проговорил Локонте, машинально захлопывая дверь и делая осторожный шаг по направлению к ресторану. Тяжелая ладонь опустилась на плечо, отвлекая от созерцания практически родных мест.
- Что? Я не расслышал, - фраза прерывалась усердными попытками уместить ключи в явно не предназначенный для этого бумажник.
- Да так, мысли вслух, - отозвался итальянец и, запоздало сообразив, сбросил руку Мота, оборачиваясь к нему и подозрительно на него глядя. - Ты что, со мной и туда пойдешь? - уверенный кивок в ответ, будто это само собой разумелось. - Не лучшая идея.
- Почему? - недоверчиво поинтересовался Флоран, явно не собираясь менять своего решения и отпускать Локонте одного. Вместо того, чтобы пояснить свои слова, тот лишь передернул плечами, не собираясь вдаваться в какие-либо подробности.
- Я предупредил.

Шумный ресторан, полностью заполненный в большинстве своем уже подогретыми алкоголем людьми, неумолимо отсчитывал минуты висевшими над баром часами.
- Что-то он опаздывает, - задумчиво протянул Нуно, не сводя с них глаз, и, помолчав добавил: - Совсем опаздывает.
- Он всегда приходит последним, - напомнила Клер, ощутимо подталкивая его локтем в ребра. Тесная компания из пяти человек угрюмо ждала задерживающегося уже на час коллегу, начав беспокоиться из-за его отсутствия.
Каждому из присутствующих удалось довольно быстро подыскать себе жилье: стойкая Клер, воспользовавшись приглашением, отправилась к Мелиссе, Бенджамин и Тьерри на двоих сняли небольшую квартиру, Нуно в пятиэтажке никогда и не жил, а Ямин просто так пришел. Теперь все вопросы были только об итальянце, о котором ничего известно не было, но он, словно почувствовав, что с каждой минутой терпение приятелей начинало неумолимо иссякать, внезапно возник на горизонте, уворачиваясь от снующих с опасно накрененными подносами официантов.
- Микеле!
- Мике! - подскочила более остальных обрадовавшаяся Клер, но, заметив топтавшийся позади него довесок, демонстративно кашлянула, и в ее голосе откровенно чувствовалось недовольство: - А он что здесь делает?
- За мной пришел, - Локонте физически ощутил окатившие Флорана волны раздражения и незаметно провел пальцем по шее, одними глазами указывая на не заметившего этого жеста француза. Намек был понят, и все сидевшие за столом напряглись, предчувствуя жестокую расправу с незваным гостем.
Едва Мот, найдя себе стул, подсел к столу, то сразу понял, что увязаться за Микеле все-таки было большой глупостью, и совершенно чужая ему компания явно не была настроена радушно. Он попробовал напустить на себя серьезный вид, но под внимательными и цепкими взглядами стушевался, косясь на итальянца и мысленно прося у того помощи, но он только указал большим пальцем и коротко представил:
- Это Флоран.
Сигнал к атаке был получен.
- Флоран, значит? - словно впервые слыша это имя, сквозь улыбку проговорила сидевшая напротив Клер, и, нагнувшись вперед, принялась ногтем аккуратно и многообещающе выписывать круги по тыльной стороне ладони вздрогнувшего Мота. Он же быстро узнал бывшую соседку Микеле, и это не ускользнуло от внимательной Перо. - О, так ты меня помнишь, - она резко подалась вперед, поддевая пальцем покрытый густой и длинной щетиной подбородок. - Пойдем, что ли, потрахаемся, а?
- Прости, что? - опешил от такого предложения Флоран и мгновенно отъехал на стуле от стола на шаг.
- Мы знакомы, я даже знаю, как тебя зовут, - Клер села на место и подперла голову рукой. - Проблем не вижу.
- Поддерживаю предложение, - внезапно влез в разговор Тьерри, расположившийся по правую руку от Мота, которому ласково заправил выбившуюся прядь волос за ухо и томно проговорил, приблизившись на опасное расстояние: - Знаешь, мне всегда нравились брюнеты.
Вжавшись в спинку стула, Флоран медленно повернулся в сторону сказавшего это молодого светловолосого мужчины примерно двухметрового роста и, не выдержав, вскочил.
- Я тебя лучше снаружи подожду, - запинаясь, проронил он старавшемуся сохранять спокойный вид Микеле и в спешке выскочил вон, не готовый подвергать свое не предназначенное для всяческих извращений тело подобным пыткам.
- Всегда работает, - первым подытожил Нуно и обратился к довольному собой Тьерри, передвинувшемуся ближе к Локонте, тем самым вновь замкнув круг. - Ты же вообще бармен, как Бенджамин, ты чего к нему полез?
- Это было забавно, - прозвучал лаконичный и весьма логичный ответ.
- Кстати, а почему в баре работают только блондины? - всполошилась Клер, до этого внимательно следившая за тем, чтобы Флоран действительно покинул ресторан.
- Солалю нравится, - ответил Бенджамин и снова замолчал, исчерпав на весь оставшийся вечер потребность к общению.
Затихший и ставший абсолютно незаметным, Ямин неожиданно поднялся, потирая остатки волос на затылке и, пробормотав о том, что надо бы перекраситься, вышел из-за стола.
- Это он сейчас пошутил так, да? - с сомнением поинтересовался Нуно и тотчас решил послать подальше разыгравшееся воображение. - А что он вообще приходил? Его ж не звали.
- Проверял, нашли ли мы себе, где жить, - пояснила осведомленная Клер и ткнула Микеле пальцем в щеку. - Выходит, ты у этого пуси остановился?
Простонав, Локонте уперся лбом в столешницу, накрывая голову руками. О том, насколько он подчас жалел о своем согласии, лучше было даже не думать, обрекая себя разве что расшибиться о стену, чтобы выбить из уставшего черепа всю дурь.
- Он мне вообще проходу не дает, - прогудела жалоба в самый стол, гулко отзываясь в ушах. – Словно я его собственность или какой зверек.
- Разве не так? – Перо, наклонившись, ощутимо ткнула в оставленный накануне след на шее, который заметно алел на коже, не прикрытый волосами. Итальянец поморщился, тотчас потерев покраснение ладонью, и поднял глаза на бывшую соседку, отмахиваясь от нее. – Вижу, тебе не так уж плохо там живется.
Микеле пожал плечами, не опровергая ее слова. Доля смысла в них присутствовала, и, по сути, грех было жаловаться, однако все равно что-то неприятно день за днем оседало в душе, и склизкий длинный червь желания вернуть все, как было, извивался в легких, то и дело мешая свободно дышать. Засмотревшись на скользившие по столу отблески фонарей, итальянец вздрогнул от радостного вопля Нуно, усердно машущего рукой одной из проскочивших мимо официанток.
- Сегодня я угощаю! – он улыбнулся так широко, как только у него одного и получалось. – И не планируйте ничего на двадцатые числа.
- С чего бы это? – Клер, мгновенно уловившая обреченную на разоблачение недосказанность, вцепилась ногтями в умышленно не бритый подбородок музыканта, притягивая его к себе. – Ты что затеваешь, гнус?
Тот лишь растянул губы еще сильнее, хотя, казалось, это было уже невозможно, и гордо выдал уже не раз отрепетированное «Я женюсь». Гвалт, крики, суета – все это было искренне и бурно, но вскоре резкие звуки стали чрезмерно часто и сильно бить по барабанным перепонкам, довольно болезненно отзываясь в голове. Микеле, стойко выдержав около получаса активного веселья, практически неслышно исчез, сославшись на ночную смену на работе, однако его прощание быстро потонуло в новых тостах и бесконечно пополняемых стаканах, звеневших в унисон перебивавшим друг друга голосам.

Дым, профильтрованный уже уставшей от этого ежедневного насилия гортанью, шумно вырвался из ноздрей, разделившись на две равномерные струи. Флоран настойчиво ждал снаружи ресторана, сидя на бордюре неподалеку от входа и терпеливо изучал творящийся вокруг хаос, лишь начинавший набирать силу одновременно с притягиваемой ночью. Появившийся из дверей Ямин, заметив мельком знакомого француза, замедлил шаг, на мгновение остановился и хотел было ринуться дальше по улице, пытаясь разыскать остальной без вести пропавший персонал, однако замер, услышав обращение к себе.
- Ну и каково это?
- Прости, что именно? - Диб сделал шаг к так и не соизволившему встать Моту, перестав перебирать свои многочисленные записи и вполне равнодушно пытаясь вникнуть в суть вопроса.
- Остаться без своего паршивого притона, - не собираясь убирать руку с сигаретой от лица, Флоран покосился на стоящего рядом низкорослого мужчину, тщетно пытаясь спрятать ухмылку.
- А тебе какое дело? – тот моментально напрягся, готовясь к обороне и не ожидая подобного от прежде всегда казавшегося безобидного француза, который меланхолично сделал глубокий вдох и вновь уставился на назревавшую по ту сторону дороги драку.
- Да никакого, - он щелчком отбросил тлеющий окурок под ноги Ямину и потянулся за новой пачкой, спасавшей от утомительного ожидания и зашедшей в тупик беседы. - Я получил, что хотел.
- Ненадолго, можешь быть уверен, - зло проронил Диб, оскорбившись этим пренебрежительным жестом, и, не собираясь более терпеть откровенно не самое радушное общество, крутанулся на пятках и пружинящим шагом устремился прочь, делая себе заметку пересмотреть сведения о новом месте жительства Микеле.
Скупо отпраздновав новой сигаретой свою маленькую наглую победу, Флоран продолжил свое незамысловатое занятие, заключавшееся в созерцании уже вовсю разросшейся потасовки, находившейся на достаточном расстоянии, чтобы можно было позволить себе спокойно наблюдать за ней без опасений быть втянутым в нее.
Через некоторое время из ресторана вышел и сам Локонте, безмерно обрадованный новостями об удачно складывающейся жизни Нуно и скором открытии клуба, но в то же время удивленный тем, что верный француз все еще находился у дверей.
- Я же сказал, что подожду, - Мот приблизился к Микеле, подцепил рукой за подбородок и, прерывая попытки что-либо сказать, жадно впился губами в его приоткрытый рот, не позволив зародиться не единому жесту протестов.
- Ты что? – Локонте пораженно отступил, непроизвольно прикрывая место поцелуя тыльной стороной ладони, и тут же поинтересовался сквозь улыбку: - Неужели успел выпить? Тебе за руль-то можно?
- Можно, можно, не сомневайся, - мягко засмеялся Флоран, прижал к себе итальянца и, обхватив его за талию и щекоча дыханием висок, едва слышно сказал: - Я просто рад, что ты со мной.
Перетерпев этот эмоциональный приступ, Мот отступил, ослабив хватку, и наглядно достал ключи, кивком приглашая в автомобиль. Не до конца поверив этому сомнительному утверждению, Локонте ухмыльнулся, не видя причины для столь импульсивного поведения, но отчасти радуясь ему, и забрался в салон.
Сейчас ни о чем не хотелось думать – счастливые известия затмевали любые разногласия, проглатывая их, как простую воду, и без лишних движений утягивая за собой все лишние переживания и недовольства. Микеле проводил взглядом любимые улицы, утешая себя тем, что вскоре вновь будет регулярно видеть их и опять начнет ненавидеть ежедневное их однообразие, однако после той беспросветной тоски, что душила практически абсолютным бездельем, эта неизменность казалась святым постоянством, от которого лучше было не отказываться. А сейчас третий день подряд ждала одна и та же рутинная работа – перетягивать струны чужих инструментов и следить за тем, чтобы не самые адекватные подростки-полуночники не крали из по обыкновению пустовавшего по ночам магазина медиаторы.
Взгляд снова переместился на лишенный каких-либо эмоций затылок Флорана, и Локонте, поначалу считавший своим долгом и подчиняясь неудержимому желанию рассказать обо всем, что узнал за последний час, решил отложить свою затею до более подходящего времени. Например, до завтрашнего утра, или вечера, или пятницы. Или вообще до выходных.

@темы: Mikelangelo Loconte, Florent Mothe

---

[Жириновский]

Название: Сказка на ночь
Автор: Жириновский
Фендом: Mozart L'Opera Rock
Пейринги: Флоран/Микеле, Мерван/Флоран
Рейтинг: R
Жанр: слэш, юмор, романтика
Часть первая

Часть вторая

Часть вторая

Дракон летел к своему логову, неся несчастную и уже переставшую трепыхаться жертву в когтях. Едва горизонт перекрасился в цвета заката, чудовище добралось до родного убежища, пропищало тормозами и сигнализацией, замерло, и из пасти его вылез, потягиваясь и потирая плечи, длинноволосый мужчина. Он выругался сквозь зубы, сетуя на стоимость бензина и техобслуживания, и пошел вызволять намертво застрявшую в давно не смазанных когтях добычу.
Подойдя ближе, Мерван вызволил ее, поставил на ноги, пристально осмотрел и недоверчиво отшатнулся:
- Прекрасная принцесса?
- Ужасный дракон? - не менее удивлено раздалось в ответ. Возмутившись такому нерадивому обману, наследник престола указал на лежащую рядом громадину: - А это тогда что?
- Мое транспортное средство, - дракон почесал затылок, оправдываясь, - я здоровый мужик, мне нужна здоровая машина.
Отвлекшийся на созерцание железного тонированного зверя и - на всякий случай - запоминания его номерных знаков, Флоран почувствовал, что его начали бесцеремонно облапывать и ощупывать.
- Черт, опять мужика подсунули, - послышался обреченный вздох. Не в первый раз жуткий змей попадался на один и тот же дешевый трюк: богатым папенькам было жаль своих щепетильных дочерей, вместо которых они подсовывали то козу, то гулящего к жене сантехника, то Диан, то тещу. Сыновья пусть и реже, но тоже пользовались некоторым спросом и в сравнении с Диан были еще не самым худшим вариантом.
- В принципе, грудь есть, - задумчиво протянул дракон, оценивая свежеукраденное тело. - Тебя бы побрить и накрасить - за принцессу, пусть и не самую прекрасную, сойдешь.
Затосковал Флоран от осознания того, что даже схожесть полов и прописанный правительством закон не остановят чудовище в его похотливом злодеянии, потому как принцесс в его жилище не наблюдалось, судя по всему, уже давно.
Разрываясь между желаниями трагично упасть в обморок, горюя о нелегкой доле и сломанном будущем, и за своеволие дать нахалу в челюсть со всей своей девичьей силой, наследник выбрать не успел: тугой корсет окончательно перекрыл кислород, весь мир закружился, ноги подкосились, и принц начал падать, лишаясь чувств.
- Не волнуйся, моя прелесть, - у самой земли Мерван успел удержать свою молодую добычу, подхватил ее на ноги с третьего раза и понес в драконью обитель, предвкушая сладостную ночь. - Я буду нежен.
Следующим утром уже не слишком невинной деве, едва с трудом и руганью проснувшейся, дракон протянул бритвенный станок и набор косметики, оставшиеся от бывшей жены, и пинком отправил приводить себя в подобающий всяческим принцессам вид. Флорану стало жаль змея, одинокого, всеми брошенного и абсолютно никем не любимого, да и выбора особого не было, учитывая, что в спину яростно грозились кочергой.
Не будучи знакомым со всеми тонкостями накладывания грима, наследный принц немного перестарался и предстал в новом облике перед потерявшим дар речи и едва не ослепшим Мерваном. Тот, стараясь не смотреть на свою добычу в страхе обратиться в камень, тотчас заточил ее в башню отмываться и обрастать заново.

- А почему дракон запер принцессу? - перебил историю детский голос, и Локонте потрепал мальчика по светлым волосам, спросив:
- Ты когда-нибудь видел дядю Флорана в клипе финальной песни оперы? О, по глазам понятно, что видел. Еще вопросы есть? - итальянец усмехнулся, заметив, как дети замотали головами, и продолжил: - Тогда пропустим страдания дракона и вернемся к храброму рыцарю...

Сбежав от жуткой, страшной и носатой ведьмы, рыцарь, опасаясь за свои чистоту и непорочность, которые были под реальной угрозой, скакал день, ночь, снова день и до тех пор, пока конь не скинул, заявив, что дальше никуда не поедет. Наконец, обессилев и изголодавшись, Микеле упал у реки близ камней и заснул там глубоким сном.
Разбудил его сильный запах рыбы, который вопреки всем законам физики прокрался в нос, уши и еще пару интересных мест и, разгулявшись там, вынудил проснуться. Великий воин вскочил на ноги, побрел по берегу в поисках источника зловония и наткнулся на огромный хвост, торчащий из воды - есть хотелось безмерно, а тут целая рыбина, сочная, увесистая, для наваристой ухи подходила идеально.
Утерев рукавом потекшие слюни и косметику, Микеле едва ухватился за полупрозрачный плавник, когда хвост внезапно дернулся, извернулся, и надавал смелому рыцарю пощечин с запасом аж на год, чтоб неповадно было лапать что попало.
- Ты ошалел, милый? - из реки вылезла вторая половина рыбы, с человеческим торсом и порядком отросшей щетиной. В длинных волосах запутались, тина, мальки и килограмма два всяческого мусора, что не слишком щепетильные туристы покидали в водоем.
- Ты кто? - рыцарь в шоке от увиденного крабом попятился на несколько шагов и с открытым ртом смотрел на появившееся из воды чудовище, матерившееся и поправлявшее две декоративные раковины на груди, закрепленные там исключительно приличья ради.
- Русалка я, - ответила рыба и, перебирая мускулистыми руками, доползла по песку до Микеле. - Но можешь звать меня просто Нуно, мальчик.
- Спасибо, воздержусь, - пролепетал воин и попробовал уйти, пока не стало слишком поздно, но русалка напряглась, подскочила и навалилась всей своей рыбьей тушей на несчастного рыцаря, на котором от удара помялся литой нагрудник.
- Что ты здесь делаешь, ересь нечеловеческая? - спросил Микеле, поняв, что отвлечь вражину только разговорами не получится, и стал судорожно шарить рукой, ища палку, кирпич или хоть что-нибудь, чем можно было лежащую сверху дрянь огреть.
- Я икру метал, устал, прилег погреться, как тут кто-то меня за хвост и прихватил, - Нуно провел пальцем по скуле воина, всматриваясь в его лицо. - Знаешь, а ты ничего, да и икры у меня еще много.
Завопив, рыцарь вывернулся, выскочил из-под русалки и в ужасе отбежал на безопасное расстояние, следя за тем, как она снова поползла к нему. Неожиданно рыбина стала задыхаться, скрести пальцами землю, моля о воде и, дернувшись, упала лицом в песок.
Поняв, что надо срочно что-то делать, Микеле подбежал к лежащему без движения Нуно и ткнул его пару раз ботинком в ребра, желая убедиться в его безобидности и пригодности в пищу - ни к чему было такому сочному и жилистому куску мяса пропадать.

В голову прилетел меткий подзатыльник, от которого раздался громкий звон в ушах, вызвавший не менее громкое возмущение.
- Микеле, дурак, ты что детям рассказываешь? - Флоран завис над усердно потиравшим место ушиба Локонте, который обиженно выставил нижнюю губу и отвернулся. - Это сказка или инструкция по выживанию, а? Вот и рассказывай, как положено.
Дождавшись, пока недовольный француз скроется за дверью, Микеле пробурчал что-то про то, что прекрасная принцесса оказалась ко всему прочему еще и отменной занудой, и продолжил повествование.

Несмотря на жгучий голод, рыцарь был положительным героем, потому, сжалившись, дотащил русалку до реки и бросил ее в воду. О том, что для этого пришлось вызвать бульдозер и расплачиваться за него натурой, история предусмотрительно умалчивает.
Вдоволь напившись, получеловек-полурыба ожила и, высунув голову, проговорила:
- Ты спас меня, теперь я исполню одно желание, отвечу на один вопрос, погадаю на руке, найду пропавшую собаку, приворожу, отворожу, помою полы, на выбор, - она принялась загибать пальцы. - Обо всех условиях написано на моем официальном сайте.
- Мне нужно найти дракона.
- Опять дракон, - прозвучал недовольный голос, Нуно нырнул и через минуту выкарабкался на песок с бутылкой, в которой была закупорена карта. - Может, к ведьме лучше сходишь? А то она от одиночества скоро станет не самым сексуальным, зато вполне озабоченным маньяком. Не хочешь? А жаль...
Развернув карту, русалка доступно объяснила, как быстрее и с меньшими проблемами добраться до искомого зверя, где стоят посты ГАИ, откуда начинаются заторы и далее по мелочи.
- Почему ты так активно помогаешь мне? - получив подробные указания, поинтересовался Микеле, пряча за пазуху карту и стараясь не вникать, отчего она была спрятана в бутылке из-под рыбьего жира.
- У меня с драконом личные счеты, - начал свой рассказ Нуно, и рыцарь услышал глубокую печаль в его голосе. - Все из-за того, что он договорился со злым волшебником и тайно сливал его радиоактивные отходы в нашу реку, получая за это немалую выручку, - рыбина в сердцах ударила хвостом по песку. - Ведь я не родился таким, а мне даже инвалидность не дали, - скупая мужская слеза стекла по щеке. - Когда-то я был маленькой пушистой белочкой, прыгал по деревьям, драл людей за волосы, крал у детей орехи!..
Пока русалка говорила, воин медленно крался задом, стараясь незаметно исчезнуть, и, уже вскочив на коня, услышал раздавшийся со стороны реки полный боли и ненависти ко всему миру плач:
- Господи, я урод!
Сострадание прокралось в душу рыцаря, и он поклялся во что бы то ни стало одолеть жестокого дракона.

@темы: Merwan Rim, Mikelangelo Loconte, Florent Mothe, Фанфикшн

---

[WTF FrIta 2020]

Здесь смотрим скрапбукинг
Здесь читаем перевод главы "Об артистах" из ливра Моцартов
Здесь слушаем ремикс, фанмикс и аудиофики
Здесь смотрим аватары

Экспресс курс по правильному голосованию на ФБ.
Голосование за визитку (до 11 августа)
Голосование за 1 квест 2 левела (драбблы) (до 15 августа)
Голосование за 2 квест 2 левела (арт/клип/коллаж) (до 19 августа)
Голосование за 3 квест 2 левела (мини) (до 23 августа)
Голосование за 4 квест 2 левела (челлендж) (до 27 августа)

@темы: Фанарт